Достигнув второго яруса, он перевёл дух и скорым шагом двинулся в сторону.
Всё дальше уходил Дан от дерева-узла, и дно Леса постепенно опускалось – сначала на десятки, затем на сотни метров. Деревья становились всё громаднее, их стволы мощными гладкими колоннами уходили вниз, скрываясь в подлеске.
Довольно скоро Дан нашёл то, что искал. Это походило на громадный цветок с бледно-сиреневыми лепестками, пучком узловатых жил соединённый с веткой. Протиснувшись между жилами, Дан нащупал клапаны, и «цветок» стал расправляться, набухать, подниматься. Когда подъёмная сила уравнялась с весом человека, исполинский пузырь отделился от дерева-насоса и медленно поплыл между ветвями. Поёрзав, Дан разместил себя в тесной сетчатой гондоле и стал потихоньку стравливать газ из выступавших по бокам пузыря толстостенных баллонов, направляя движение живого аэростата. Этот вид транспорта пользовался среди туземцев устойчивой популярностью, и здесь Дан был с ними солидарен. Спустившись в нижний ярус, он набрал скорость и теперь мог наслаждаться полётом, бесшумным и плавным, будто во сне.
Какая всё же громада – этот Лес! – размышлял Дан, поглядывая вниз. Мы поражаемся его размерам, но ведь и во времени он куда огромней нас и всего животного мира. Диланы – только верхушка айсберга, а что у него внизу, в подсознании? Эту древнюю гору не сдвинуть, она подавляет волю, высасывает силы. Одно дело – черпать в Лесу знания: здесь – что урвал, то и твоё. Но погружаться в него с головой – всемогущие Духи, это не для меня! В любом деле главное – вовремя остановиться, не то можно нырнуть так глубоко, что забудешь, где небо…
Наконец Дан увидел их: небольшой отряд Псов торопливо продирался сквозь заросли бамбука. Отсюда, сверху, они казались крошечными, как игрушки, совсем не опасными. Последнее, впрочем, было верным.
Зависнув над ними, Дан подождал, пока Псы выберутся на открытое пространство, просунул сквозь сетку гондолы игломёт и прицелился. Первая же игла уложила вожака, и Псы довольно шустро рассыпались и залегли, беспокойно озираясь, но не догадываясь взглянуть прямо вверх. Они словно специально подставляли себя под его иглы, и Дан пригвоздил к земле ещё двоих, прежде чем его заметили и стали по нему стрелять. Конечно, без всякого успеха: иглы сюда попросту не долетали. А Дан продолжал хладнокровно расстреливать этих игрушечных Пёсиков, пока те – их осталось трое – не сообразили наконец спасаться бегством. Он догнал их без труда и, по обыкновению, позволил ускользнуть лишь одному, напоследок ранив его в ногу, – чтоб было кому нагонять на Псов страх.
Спустившись к месту экзекуции и избегая вглядываться в трупы (пусть уж они так и останутся в его памяти – игрушками), Дан собрал оружие – если оно ему и не пригодится, то Псам теперь точно не достанется.
Да уж, усмехался Дан, развешивая игломёты по сетке гондолы, что я умею – так это выслеживать и пресекать. И не требуйте от меня большего! Я – наблюдатель, это не так мало. К чему мне переигрывать, выходить из привычной роли? Вообще, к чему лицемерить? Я нормальный огр, пусть и не образцовый. Слегка сдвинутый, как и все, только помешан не на власти или славе, а на знаниях – именно они в моей системе приоритетов занимают главенствующее место, и за них я любому горло перегрызу. И Герда я подбивал на бунт вовсе не из жалости к туземцам – какое там! Всё куда прозаичней: Псы встали между мной и Знанием, и я устраню преграду, только и всего. Я так же замкнут на себя, как и всякий огр, и счастье других, что для самореализации мне не требовалось никого убивать, иначе что бы меня остановило? Я спасал диланов – да! – потому, что это мешало моим врагам, но если бы понадобилось, я принялся бы гвоздить бедных крошек с не меньшим старанием, пусть и без охоты. Вот вам правда, господа, полная и горькая! Ещё есть вопросы?
Почему-то это открытие огорчило Дана, хотя и ненадолго: он уже наловчился сбрасывать минус-эмоции почти автоматически. Настораживала внезапность прозрения, словно в последнем своём погружении в Лес Дан переступил некую грань и исследование вдруг оказалось обоюдным – этого не хватало!
Выгрузившись во втором ярусе, Дан отпустил аэростат. Какое-то время громадный пузырь висел над самой его головой, упираясь верхушкой в сплетение веток и рефлекторно стравливая газ, затем величаво уплыл в едва ощутимом потоке воздуха к ближайшему дереву-насосу – Дан долго провожал его взглядом.
Герд, говорил он безмолвно, Герд, чудак!.. Чего же ты маешься – всё просто. Мы – огры и другими стать уже не сможем. Это наш путь, и мы пройдём по нему до конца, что бы ни ждало впереди. Да, можно сменить шкуру, если того требует обстановка, но ты же хочешь обновиться полностью, до костей!.. Зачем тебе это?
Дан глубоко вздохнул и потряс головой.
Прости, Герд. Прости, если можешь, но отныне наши пути расходятся. Слишком круто ты берёшь, идти с тобой дальше было бы безумием. Теперь уж ты как-нибудь сам…
В ожидании темноты Герд полудремал в широкой, будто диван, развилке пограничного дерева-исполина, изредка бросая по сторонам безучастные взгляды. Путешествуя по ветвям вторые сутки, он начинал уже привыкать к этой высотной жизни. Утром с такой же головокружительной высоты Герд наблюдал отбытие из Логова странной команды. Полусотню Псов под личным предводительством Верховного дополняла шестёрка Вепрей во главе с незабвенным и неистребимым Чаком. В центре процессии несли крытый паланкин, но кого там скрывали, высмотреть не удалось. Только вряд ли это была Уэ – скорее приманка, причём неуклюжая. Но если Рэй знает, чем приманивать, то должен знать и остальное. Например, какого дьявола им всем от меня надо? Уж если сам Верховный принял участие в охоте… Ладно, раз они меня ждут – я приду. А там уж – кому как повезёт.
Поверху Герд следовал за отрядом до самых скал, дождался, пока тот втянется в пещеру, и сейчас сторожил, чтобы стая не разбежалась. Теперь Герд знал, где ему устроят ловушку, но отвернуть не мог – даже если бы захотел. Он был словно пущенная в цель стрела: только движение поддерживало полёт. Однако напролом лезть было бы глупо. В здешнем лабиринте одних выходов на поверхность несколько десятков, и у Рэя просто не хватит солдат перекрыть их все. Конечно, Чак наверняка подскажет Верховному, что я выберу околопредельный вариант… значит, придётся решиться на невозможное.
Герд снова открыл глаза, огляделся. Лесная живность во множестве сновала по ветвям, не обращая на него внимания, убеждённая в полной его безобидности. Никогда прежде Герд не видел столько зверья сразу, но ему и в самом деле сейчас было не до них, он даже не ощущал обычной брезгливости ко всем этим огромным слизнякам и паукам, к гусеницам-переросткам – когда через его голень переползло жутковатое существо, похожее на заросшую пышной шерстью змею, он даже не шевельнулся. А гастрономический интерес к тварям поаппетитнее угас у Герда в первые же дни знакомства с Уэ…
