Середа в спину ткнула кулачком.
— Травы то лесные, — чуть погодя говорит. — Я ими утром кашу заправляла… Без того хуже пришлось бы… Как ведь знала, что отравы наглотаешься!
Я только вздохнул. Умница она, конечно… да только ведьмы все одинаковые!
— Долго ли, коротко ли… — бормочет Храп тихонечко. Я дремлю, изредка вперед поглядывая, Середа сзади крючок костяной достала, стала вязать что-то.
— Долго ли, коротко ли, а показался впереди брег морской, холм высокий… На том холме град стоит, ворота открыты… Светояр, я кому рассказываю?!
— Доехали, что ль?
— Вы доехали, а я вот своими ногами дошел!
— По ушам бы тебе…
— Не обижай скотинку, Светояр, — Середа голос подает.
Храп только фыркнул, на «скотинку» разобидевшись.
— Знать буду теперь, как ему рот заткнуть, — ухмыляюсь я. Конь тут как тут:
— Да?! А вот не дождетесь, не замолчу!
— Да я ж от души, Храп! — говорит Середа. — Ты у нас молодец, быстро смекнул, что можно дверь ту выбить… И ловко так получилось! Как будто раньше такое же проделывал…
Посмотрела на мое лицо переменившееся, руками всплеснула:
— Что, и двери уже ломали таким манером?!
Переглянулись мы с Храпом, пришлось про постоялый двор тот памятный рассказать, с которого все началось.
Так к воротам и подъехали — с ведьмой, пополам от смеха согнувшейся… Середа отсмеялась, слезы с глаз стерла, выпрямилась, огляделась.
— Неплохой городишко, — говорит. — Это здесь чудище лютует?
— Ага, — отвечаю, — и сегодня как раз оно ожидается. Уже и девицу подготовили…
— Ты откуда все знаешь? — удивляется Середа. — Едва-едва ж ворота миновали!
— Так вон же, из-за угла процессия выходит… Храп, обратно!
И то — лишь походя удивился, что стража у ворот плевать на приезжих хотела — не до того ныне.
— Так, — говорю решительно, — чувствуется мне, что мы появились в последний момент и действовать придется быстро и по обстоятельствам.
— Как обычно, — фыркает Храп.
— А тебе здесь придется остаться!
Храп фыркнул снова.
— А я бы и так в море не пошел, я плавать не умею.
— Все лошади плавать умеют, — не верит Ягишна.
— Боится, — говорю я.
— Пойду ведь, хозяин!.. И говорить все время буду — не обрадуешься!
С этим не поспорить. Снял я с него уздечку, седло стащил. Подумал — и на землю побросал. Искать, куда припрятать, времени нет, так что леший с ними. Выберусь из царства морского — найду, быть может… А, да будь что будет!
Процессия мимо прошла. Не сказать, чтобы скорбная. Привыкли они, что ли? Девица, конечно, не очень-то радуется — лицо красное, от слез опухшее.
— Ну, — Середа лоб потирает, — хоть эта на земле останется, порадуется…
Обнял я коня за шею крутую, лбом ко лбу прижался. Тяжело вдруг на сердце стало. Как ведь выслужил эту заразу светлогривую, так, считай, не расставались надолго… Эх, вот и прощаться надобно — что в таких случаях-то молвить надо?
— Бывай, — говорю, — до скорого!
— Ты это, хозяин… Я ж на слове ловлю! Чтоб вернулся цел и Середу притащил!
Середа подошла, по гриве рукой провела, улыбнулась.
— Куда ж я денусь…
Взмахнул гривой конь, развернулся и с места в галоп, только пыль взметнулась.
— Всегда он так… — говорю я. — Хоть бы затормозить успел до леса, а то опять в дерево врежется, непутевый…
— Пойдем, — усмехнулась Середа, за руку потянула. — Оба вы непутевые…
Так вот, за руки взявшись, спустились за процессией к морю. Девушку вперед вывели — стоит, бедная, трясется.
— Что делать будем? — спрашивает Середа, когда в толпе оказались. Как будто я знаю…
Только думать начал, а тут вдруг сзади паренек пробивается, руками размахивает. Яро так, локтями всех порасталкивал… Вперед выпрыгивает, девчонку загораживает незнамо от чего — чудище-то еще не появилось. Мечом размахивает — и где достал? Рубашонка-то на нем в заплатах, моя и то покрасивше будет, штаны грязнущие, ноги босые…
— Уйди хоть ты, Иванко! — слезно взмолилась тут девица. — Двое погибнем!
— Нет, душа моя! Не уйду, Авдотьюшка! — закричал парень. — Пусть и меня берет чудо-юдо, раз тебя не пожалели!
— Какие чувства, — вздыхает Середа. — Он же себя готов заместо любимой чудищу отдать…
— Честно сказать, — говорю я, — на месте чудища я б на такого даже ради пропитания не позарился… Так! Прекратить балаган!
Вышел я вперед, на меня все взгляды. А чудище словно другого момента подгадать не могло! Появилось, ужасное, из волн морских! Чудо-юдо рыба кит! Пасть огромную разинуло — туда вода полилась. Девице кричат — иди, мол, или беду на всех накликать хочешь? Паренек лицом побелел, а не отступился.
— Первым пойду! — говорит. — Может, ты и здесь останешься…
— Оба останетесь! — рявкнул я. — Ты меч-то убери, откуда достал, уж не меня ли воевать обрался?
Заробел Иванко этот.
— Кто будешь, мил человек? — спрашивает осторожненько.
— Не твое дело собачье, — ответствую зло. — Заимели привычку — помирать сообща! Прочь пошли!
Совсем смутился парень. Авдотья глазами хлопает.
— Ты, может, убивать его собрался? — спрашивает. — Так до тебя пробовали…
— Ага, — говорю, — убивать… Авось отравится!
И развернулся, зашагал в море — в пасть рыбью.
— Гад!!! — слышу. — Опять без меня!.. Сама убью!
— Да кто ж тебя держит? — оправдываюсь. — Вот, догнала… Руку давай на всякий случай — мало ли что там.
— Мы что еще и сами должны в пасть залезать? — возмущается Середа, уже по пояс в воде шагая. Чудище ждет терпеливо. Воду глотает и фонтаном на башке выпускает. Чудной зверь.
Вслед еще крик — Иванко надрывается:
— Слабоумных оно не возьмет!!!
Обернулась Середа, уже по грудь в воде стоя, хотела сказать что язвительное, так чудо-юдо хвостом дернуло — волна с головой накрыла. Так молча и развернулась ведьма, волосы прилипшие с лица разгребая.
— Гордость чувствуешь? — спрашиваю я. — Подвиг совершаешь ведь!.. Плавать умеешь?
— Есть немного, — пожимает плечами Середа. — В пасть, так и быть, сама заплыву…
Не пришлось. Вздохнуло чудо-юдо — нас так течением и понесло. Только и успел подумать, что в рыбьем брюхе еще не бывал… Выскользнула-таки рука Середы, лишь голову ее заметить успел, и в глазах разом померкло…
…Очнулся — темень кругом. От отвращения аж передернуло, как вспомнил, где это я.
— Середа! — позвал.
Быстро откликнулась — ойканьем испуганным.
— Яр, ты где?
— Там же, где и ты! — бросил я на вопрос глупый. — В за… в брюхе рыбьем! Наверное. Найтись надо бы… Ты… — я понял, что чуть не повторил ее же вопрос и прикусил язык. Ума — палата!..
