Да, мирное население здесь другое. Как замечает Тетрик в пройденных деревнях, оно не такое нищее и забитое, как селяне Семиградья. Выросшие на просторной, изобильной лесами и реками (а значит — и дичью, и рыбой, и медом, и много чем еще) земле, люди не привыкли ломать шапку ни перед кем. Только перед Императором, который мог тут никогда не проехать, да еще перед старым жрецом приходского Храма Аргишти, и то не из раболепия, а из уважения и искренней любви: он ведь работает в поле наравне с селянами, венчает молодых, помогает советом и — в меру способностей — магией. Может, потому Империя и не рушилась до конца, какие бы поражения не терпела?
Но все имеет оборотную сторону. Тетрик не думал, что широкий и довольно оживленный тракт может быть немощеным и настолько пыльным. Пыль оседает на листве придорожных деревьев и кустов, мешает дышать, скрипит на зубах и лезет в глаза. Спасает одно: солнце здесь далеко не столь жаркое, как в середине лета в Эрхавене, да и стоит существенно ниже. В оба конца спешат и спешат телеги, путники верхом и пешком, и этот поток столь пестрый и разнообразный, что порой рябит в глазах. Тетрик чувствует, как от чужеземного говора, неумолчного гвалта и суеты голова идет кругом.
Тем не менее он прислушивается к разговорам путников. Может статься, они скажут что-то, что пригодится в пути. Уроки Аэллы и два месяца жизни в столице даром не пропали: хоть с пятого на десятое, он понимает суть разговоров.
В сущности, они вертятся вокруг одной темы: положения на Севере. Едут в Лиат по большей части или мелкие купцы, торгующие с севером Ствангара, или плотогоны. То, что творится в Васте и Вейвере, прямо влияет их на благополучие. Поэтому Тетрик за несколько часов пути узнает о делах Севера больше, чем могли поведать и Нейрил, и Неккара, бывшие там в благополучные времена. Может, что-то знает Крейтон, но Воитель тоже расспрашивал людей в столице, которым это интересно лишь из праздного любопытства…
— Говорят, Гильдия Плотогонов отказалась посылать своих на Север… Как же мы отвезем товар?
— Иди ты! Это купцы, из тех, что побогаче, да пожаднее, товар на Север слать боятся!
— А я слышал, и те, и те хороши!
— Ты еще скажи, что мы сами все устроили! Мы что, виноваты, что в Поле такая заварушка случилась? Кто хоть лезет-то там?
— Да неясно все! Герольды говорят, мол, чудовища какие-то… Только не верю я! Десант Атаргов или Темесы, небось, проворонили, а теперь скрывают от народа правду. И зачем скрывают? Да если б нам сказали, мужики бы все как один поднялись, потому что Империя рухнет — и нам смерть!
— Ага, Атарги, держи карман шире, — вмешивается человек, идущий в столицу. — Вы хоть раз на Севере последний год бывали? То-то же! А я только-только оттуда, в мае, как снег сошел, сюда и подался.
— Ну так расскажи! — накидываются на него все вместе.
— Чудовища там настоящие. Некоторые — мы их прыгунами обозвали — размерами с крупную свинью, хоть и не столь откормленные, но главное — прыгают, что твой кузнечик. При мне один такой на стражника с копьем набросился…
— И что?
— Тот копье выставил, а зверюга ка-ак прыгнет — пролетела над копьем и упала сверху. Голову ему свернула. Хорошо, он не один шел, закололи прыгуна копьями. Вообще там зверье самое разное — прыгучее, ползучее, бегающее, перекатывающееся, даже летучее. И все какое-то непонятное, отродясь такого не видели. Я купцов кханнамских в Корвеллоне специально расспрашивал, так и они таких не знают…
— А армия на что? — вопрошает один из спорщиков. — Мы ж ее для того и кормим, чтобы нас защищала.
— Армия ушла из Поля, но успела встать на Стылых холмах, и остановить напор тварей. Они же не просто ищут, где пожрать, а действуют, как настоящее войско, большими стаями нападают… Так и деревни вырезают, и даже небольшие воинские части… Армия не допустила прорыва большей части — так, первые стаи просочились в самом начале, так их внутренние войска порубили. Но ближе к весне появилось новое зверье — летающие.
— Птицы, что ли?
— Сам ты птица. Какая может быть птица, когда у нее размах крыльев копий в двадцать? А на брюхе — чешуя, которую и из пушки не прошибешь? Огнем плюется…
Люди потрясенно молчат. Но не все.
— Да ты никак сам видел ее? — ехидно спрашивает кто-то.
— В небе — да. А близко… Кто эту зверюгу близко увидит, тот уже ничего не расскажет. Рамдорн, деревеньку под Нехавендом, спалили подчистую…
— Спалили? — не верит кто-то.
— Они снижаются копий до пятидесяти, а потом плюют какой-то гадостью. Она падает вниз, а у самой земли вспыхивает и взрывается, и не гаснет, даже попав в воду. Все, чего касаются капли этой пакости, тоже вспыхивает. Дома, повозки, люди, деревья… В деревне на постое стояла стрелковая рота — так арбалетчики ничего сделать не смогли… Стрелы отлетали, как от стенки горох — уцелевшие в город прибежали, говорили. Потом туда вроде послали подкрепления, да что толку: поели зверушки жаренного мяска в доспехах, взлетели — и были таковы. У нас их драконами прозвали…
Народ забеспокоился: летающим зверям точно нипочем любые посты и кордоны. Они могут появиться хоть здесь. И армия им, считай, ничего не сделает. Если они решат попировать в большом городе…
— А жрецы? Может, они смогут? — робко спрашивает кто-то. Смысл в этом есть: жрецы владеют магией, а магии все равно, на земле противник или в воздухе. Слушатели заметно оживляются. Но…
— В Нехавенде — жрецы лишь немногим хуже, чем в Столице, да и в Марддаре были не последние. И все они теперь в Стылых холмах. Сами посудите, если б они могли что-то сделать драконам — стали бы летучие гады летать над Вастом, как у себя дома?
Стоит послушать сплетни еще, но об этом Тетрик даже не задумывается. Он еще слишком молод и нетерпелив, тем более, главное — весть о таинственных драконах — уже знает. Отправившись в путь с армией, Неккара совершила огромную ошибку. Девять полков с обозом и пушками выследить с воздуха проще, чем нескольких путников. Но кое-что он еще услышал, и это «кое-что» лишь увеличивает тревогу:
— Готовьтесь к толпам беженцев: когда я оттуда уходил, летуны жгли каждую ночь по деревне.
Тетрик прибавляет ходу. Скорей бы сесть на плот, приплыть в Нехавенд и предупредить Неккару, пока на армию не началась охота. Еще он впервые задумывается, что за Сила, против которой бесполезна и магия, ждет их на Севере? Хотя… Разве только на Севере? Если неведомая Сила, убивающая магию, та же, что породила орды чудовищ, справиться с ней будет трудно… даже почти невозможно. Значит — сейчас нет ничего важнее, чем поскорее найти Неккару и все рассказать.
