Неккара и Тетрик, не говоря уж о Сати и Аэлле, не могут отделаться от мысли, что кошмар на Севере — лишь дурной сон. Аэ вспомнила, что во времена ее детства ствангарцы, даже здесь, были куда беднее, и воздала должное Императору, сумевшему столь многого добиться, возненавидела тяжелой, смертельной ненавистью Валианда, подкапывающегося под деда. Стало как-то до боли обидно, что мразь, не брезгующая помощью разбойников, придет к власти и, скорее всего, погубит плоды многолетних усилий Симплициана.
Но это когда еще будет. Император, даром что ему за восемьдесят, помирать не собирается. А пока путь напоминает затянувшийся праздник. Даже солнце уже не печет по-настоящему: середина Девятого месяца в Ствангаре — уже не лето. Даже в полдень оно лишь ласково пригревает, леса только начинают одеваться золотом, над бесконечным зеленым морем сияет бездонное, ярко-синее небо. Почти лето, только порой попадающаяся желтая листва напоминает: осень, да и зима, уже совсем недалеко. Правда, и настоящая северная осень с бесконечными дождями и ночными заморозками еще не началась. Та самая пора, которую поэты зовут «златолистой осенью», «осенним пожаром» и «золотом на лазури»…
В начале Девятого месяца армия вошла в городишко Левки, находящийся как раз на границе провинций Айвенд и Геккарон. На том берегу широкой реки Бегар, служившей границей провинций, начинаются труднопроходимые болота, в которых живут нищие, зависимые от Империи чисто символически племена. Моста нет. Но если армия не собирается делать огромный крюк и обходить Геккарон, ей следует переправиться. Армейские инженеры выбирают на противоположном берегу достаточно сухой и удобный для армии участок, а с утра на реке закипела работа. В ход пошли найденные в городе лодки, пустые бочки, доски разобранных сараев — и всего за три дня через реку протянулся понтонный мост, по которому, не теряя времени, двинулись сперва конники, на всякий случай осмотревшие противоположный берег, потом пехота и обоз с артиллерией. Они заняли плацдарм на северном берегу, во все стороны отправились разведчики — хотя до охваченных бедствием земель еще далеко, Валианд решил подстраховаться. Еще день армия стояла на прибрежных холмах, и лишь по возвращении разведчиков, не обнаруживших ничего подозрительного, двинулась вглубь провинции.
В Геккароне все изменилось, как по волшебству. Нет, население не выказывало враждебности к войскам и здесь. Но теперь попадаются лишь крошечные и нищие, затерянные в болотах деревеньки или — крайне редко — такие же бедные городки, в которых обитают по полторы-две тысячи жителей. От деревень они отличаются частоколом, да еще, может быть, неким подобием достатка. Впрочем, Аэлла, бывавшая тут восемнадцать лет назад, решила, что и здесь жить стало получше.
— Нек, правда, он молодец, Император-то? — то и дело, гордясь успехами родины, спрашивает она целительницу.
— Ну да, — отвечает, не разделяя излишнего оптимизма, та. — Только наследничка мог бы вырастить получше.
Стремительно оборвавшееся лето неприятно удивляет Аэллу, но, может быть, дело в том, что они идут на север, навстречу зиме? Тучи затянули небо уже в начале Десятого, задул пробирающий до костей северный ветер, заунывный вой в ветках деревьев не стихал ни днем, ни ночью, и зарядили, превращая дороги в кисель, бесконечные серые дожди. Грязь жадно чавкает под сапогами, копытами и колесами, словно надеется удержать ствангарскую пехоту. С каждым днем все больше холодает. К концу месяца Аэлла не сомневается: стоит ветру поменяться, и ляжет снег.
И все-таки Аэлла счастлива, она откровенно любуется вроде бы безрадостным желто-буро-серым пейзажем. Последний раз она была тут еще девчонкой. До Венда осталось лишь несколько переходов, за ним лежит Васт и — еще полутора неделях пути к северо-востоку — Ритхэас. Может, через несколько дней она снова увидит родину… Рядом журчит ручеек. Аэлла нагибается, зачерпывает немного воды ладонями, делает небольшой глоток. Вода уже ледяная, но обычно такие ручьи стойко сопротивляются холоду до конца Первого месяца.
— Ну вот мы и пришли, — улыбается Аэлла подошедшей целительнице. — Жаль, что медленно, но зато безопасно…
— Да уж, — ворчит та безо всякой радости.
Неккара и сама уже не рада, что связалась с армией. Безопасно? Да. Но сейчас важнее скорость: даже в южных провинциях чувствуется, что положение на Севере ухудшается. И по толпам беженцев на дорогах, и по магическому хаосу, который отслеживают дозорные заклинания Неккары и Крейтона.
Теперь, впрочем, до зоны бедствия недели две пути, не больше. Нек и Крей ходят мрачнее туч — будто действительность превзошла самые худшие опасения. Когда Аэлла, не выдержав, спрашивает Неккару, что стало известно, та задумывается, стоит ли говорить, но все-таки решается:
— Кто-то высасывает магию из Мира. Уже в Васте и Вейвере токи магической энергии почти незаметны и сильно искажены, а дальше к северу дозорные заклинания вообще исчезают. Будто проваливаются в пустоту. Боюсь, севернее Стылых холмов о магии придется забыть. Зона без магии растет, ее граница смещается на юг. Сейчас Васт в нее еще не попал, но там, дальше к северу, все будет по-другому. Жрецы Лиангхара тут не при чем, напасть одинаково грозит всем.
— То есть? — спрашивает Аэлла.
— Мы с ними в одной лодке, не удивлюсь, если придется объединить усилия.
— С Марлинной? — удивляется Аэлла. Чего угодно ожидала она от несгибаемой Неккары, только не это. — Сошла с ума?
— К сожалению, нет, Аэ. Мы с Крейтоном работаем в разных, хоть и родственных, системах магии. Но чары одинаково гаснут севернее нижнего течения Венда. Есть основания полагать, что так же поведут себя и заклинания других систем — например, система магии Лиангхара.
— Кто это может быть?
— А я, по-твоему, знаю? Боюсь, наверняка не знают даже Боги, никому не ведомо, что за пределами Мирфэйна. Не похоже, чтобы Сила была из нашего Мира — в хрониках ни о чем подобном не говорится, а самым древним больше тысячи лет. Что же, они спали у нас под боком десятки веков, невзирая на войны с использованием магии? А тут, от одного магического удара, пробудилась?
— Почему нет? Атарги явно применили что-то особенное…
— Уверяю, в прежние века многие творили мощные чары. Вспомни тот же Мортоз, погибший от собственной магии, а это — не единственный случай.
— Нек, а как мы что-то выясним, если не будем владеть магией?
— Если магия и вправду умирает в пораженной зоне, все равно полезно проникнуть внутрь — может, сможем что-то узнать немагическими средствами. Глядишь, поймем механизм уничтожения магических токов, а поняв, найдем противоядие.
