Королева. Слово ударило его снова. Королева Террасена была в Теневом Рынке. Она кончиком ноги пнула сажу, но ее лицо говорило, что она с большей радостью перерезала бы кому-нибудь горло. Он был не прав, боясь ее воссоединения с Эдионом, только того, что они могли бы сделать вместе. И если у нее будет магия…
- Сними свой капюшон, - спокойно сказал Брулло. Аэлина попятилась.
- Зачем?
- Я хочу видеть твое лицо.
Аэлина все еще шла. Но Несрин вернулась и положила руку на стол.
- Я видела ее лицо вчера вечером, Брулло, и оно столь же симпатичное, как и прежде. Разве у вас нет жены, чтобы так глазеть?
Аэлина фыркнула.
- Я думаю, что мне скорее нравишься ты, Несрин Фалюк.
Несрин дала Аэлине полуулыбку. Ее лицо сияло.
Аэлина откинула свой капюшон, чтобы свет мог попасть на ее лицо. Она подмигнула парню.
- Я скучала по тебе, друг, - сказала она, покрасив щеки смущенного Ресса.
Рот Брулло сжался, когда Аэлина посмотрела на него снова. За мгновение Мастер Оружия изучил ее и пробормотал:
- Я вижу, - королева почти неощутимо напряглась. Брулло немного склонил голову. - Ты собираешься спасти Эдиона?
Аэлина вернула свой капюшон на место и кивнула в подтверждение - настоящая самодовольная убийца.
- Да.
Ресс шепотом очень заковыристо выругался.
Аэлина наклонилась ближе к Брулло.
- Я знаю, что спрашиваю о слишком многом…
- Тогда не спрашивай этого, - перебил Шаол. - Не подвергай их опасности. Они рискуют достаточно.
- Ты не в праве этого требовать, - сказала она.
Это был ужас.
- Если их раскроют, мы потеряем наш внутренний источник информации. Не забудь их жизни. И что ты планируешь сделать с Дорином? Или тебя заботит только Эдион?
Они все слишком пристально смотрели на нее.
Ее ноздри раздулись. Но Брулло сказал:
- Что требуется от нас, Леди?
О, Мастер Оружия определенно узнал ее тогда. Он, должно быть, достаточно хорошо помнил Эдиона, чтобы признать эти глаза, лицо и цвет, она держала свой капюшон. Возможно, он подозревал это в течение многих месяцев. Аэлина сказала мягко:
- Не позволяйте своим мужчинам, находиться в южной стороне садов.
Шаол мигнул. Не приказ и не просьба - предупреждение.
Голос Брулло был немного хриплым, когда он сказал:
- Еще какие-нибудь места, которые мы должны избегать?
Она покачала головой, как будто была незаинтересованным покупателем.
- Только скажите своим мужчинам, чтобы они прикрепили красный цветок на свою униформу. Если кто-нибудь спросит - это в знак уважения к дню рождения принца. Но носите их, где они могут легко быть замечены.
Шаол посмотрел на ее руки. Ее темные перчатки были чистыми. Сколько крови на них будет через несколько дней? Ресс тяжело выдохнул и сказал ей:
- Спасибо.
Только после того, как она с бойким чванством исчезла в толпе, Шаол понял, что был ей действительно благодарен.
Аэлина Галатиния собиралась превратить стеклянный дворец в поле битвы, и Ресс, и Брулло, и его гвардейцы все были сохранены.
Но она все еще ничего не сказала о Дорине. О том, будет ли он сохранен. Или спасен.
***
Аэлина знала, что за ней следили с момента, как она покинула Теневой Рынок, после окончания собственного посещения магазина. Но, так или иначе, она шла прямо в Королевский Банк Адарлана.
У нее был бизнес, которому она должна уделять внимание, хотя бы несколько минут в день, хозяин банка был более чем счастлив помочь ей с ее запросами. Он никогда не подвергал сомнению фальшивое имя, под которым были ее счета.
Когда Хозяин говорил о своих разных счетах и процентах, которые они бы собирали годами, она рассматривала детали его офиса: толстые, дубовые панельные стены, картины, что были в убежище, на которые она смотрела в то время, как он вызвал своего секретаря, чтобы он принес чай, и богато украшенную мебелью, которая стоит дороже, чем большинство граждан Рафтхола заработали за всю жизнь, в том числе великолепный шкаф из красного дерева, где были вещи его самых богатых клиентов — включая ее — хранились запертыми небольшим золотым ключом, который лежал в его столе.
Она встала, когда он снова вышел через двойные двери офиса, чтобы забрать денежную сумму, которую она сегодня заберет с собой. В то время как он был в приемной, давая указания секретарю, Аэлина небрежно подошла к его столу, рассматривая сложенные и заваленные бумаги различными подарками от клиентов, ключи и небольшой портрет женщины, которая могла быть или женой или дочерью. С мужчинами это было невозможно сказать.
Он вернулся, когда она небрежно засовывала руку в карман плаща. И провела светскую беседу о погоде, пока секретарь не появился, немного покружив. Она вывалила монеты в кошелек со всем изяществом, на которое было способна, и, благодаря секретарю и хозяину банка, Аэлина вышла из офиса.
Она шла переулками, игнорируя зловоние гниющей плоти, которую даже дождь не мог скрыть. Два - она насчитала два блока забитого скота на некогда приятных городских площадях.
Их тела оставили воронам. Они откидывали тени на белые каменные стены места, где их убили.
Аэлина не станет рисковать, захватывая одного из валгов, пока Эдион не будет спасен – и если она сделает это при жизни, это не значит, что она не может получить преимущество.
***
Холодный туман покрыл мир ночью, просачиваясь через каждый укромный уголок и трещину. Укрытая несколькими слоями одеял, Аэлина перевернулась на кровати и протянула руку через матрас, лениво добираясь до теплого мужского тела около нее.
Холодная, шелковистая ткань скользили между ее пальцами.
Она открыла глаза.
Это не Вендалин. Роскошная кровать, украшенная в сливочных и бежевых оттенках - она в своей квартире в Рафтхоле. И другая половина кровати была изящно создана, эти подушки и безмятежные одеяла. И пустота.
На мгновение она увидела там Рована, чье резкое, неумолимое, но прекрасное лицо было смягчено сном, его серебристые волосы, мерцающие в утреннем свете, столь совершенный татуировки, простирающейся от его левого виска, вниз по его шее, по плечу к кончикам его пальцев.
Аэлина тяжело выдохнула, потирая глаза. Не время мечтать. Она не будет тратить впустую энергию, скучая по нему, жалея, что его здесь нет, или только чувствовать комфорт пробуждения около него и знать, что он существует.
Она трудно сглотнула, ее тело показалось ей слишком тяжелым, когда она поднялась с кровати.
Она сказала себе однажды, что это не было слабостью нуждаться в помощи Рована, и, возможно, было своего рода подтверждением, что он… Он не был опорой, и она никогда не хотела, чтобы он стал ей.
Однако, когда она победила свой холодный завтрак, ей было жаль, что она не чувствовала такую сильную необходимость доказать это себе несколько недель назад.
Особенно, когда прибыл гонец, барабанящий в складскую дверь. Она была вызвана в Башню Ассасинов. Немедленно.
Бесчувственный охранник доставил герцогу повестку, и Манона была готова уже принять Аброхас для одиночного полета к землям диких людей еще добрых пять минут назад, но вместо этого она расхаживала на крыше башни.
Она была не собака, чтобы ее вызывали, и не были ее ведьмы.
Манона ворвалась вниз из гнезда, и когда она попала в основание лестницы башни, Астерина побежала за ней.
- Я просто приду за вами, - прошептала Вторая, ее золотистые косы подпрыгивали. – Герцог…
- Я знаю, что герцог хочет! - огрызнулась Манона своими железными зубами.
Астерина подняла бровь, но промолчала.
Манона проверила свою постоянно растущую склонность потрошить. Герцог позвал ее для очередной встречи с высоким, худощавым мужчиной, который называл себя Вернон, и который смотрел на Манону с недостаточным страхом и уважением. Она едва могла найти несколько часов для обучения с Тринадцатью, не говоря уже о том, чтобы быть полетать.
Она вдыхала через нос и рот, снова и снова, пока не смогла убрать свои зубы и ногти.
Не собака, но и не дерзкий глупец. Она была командиром эскадрильи и наследницей клана. Она могла справиться с этой смертной свиньей - и тогда сможет снова вернуться к своему славному, злому, бессмертному существованию.
Манона распахнула двери в совещательную комнату герцога, заработав взгляд от охранников, размещенных снаружи — взгляд, в котором не было никакой реакции, никаких эмоций. Человек в форме, и не более того.
Герцог изучал гигантскую карту, разбросанную на столе, его компаньон или консультант, или шут - Лорд Вернон Лочан стоял с его стороны. На одном из кресел, уставившись в темную стеклянную поверхности, сидела Кальтэна, не двигаясь, за исключением ошейника на белом горле, когда она дышала. Грубый шрам на ее руке как-то потемнел в пурпурно-красный. И завораживал.
