Слуга даже не подняла свою голову.
- Это был несчастный случай, - она собрала пепел в ведро. - Я упала с лестницы, когда мне было восемь, и тут уж ничего не поделаешь. Мой дядя не доверял целителям, чтобы пустить их в наш дом. Мне повезло, что я выжила.
- Почему в цепях? – и не другая комната.
- Чтобы я не смогла убежать.
- Ты бы все равно далеко не убежала в этих горах.
Было небольшое ужесточение в ее тонких плечах, героические усилия, чтобы скрыть это.
- Да, - сказала девушка. - Но я выросла в Перранте, не здесь.
Девушка сложила бревна. Она прихрамывала все больше с каждым шагом. Ходить вниз, тянуть тяжелое ведро с пеплом - еще одно несчастье, нет сомнений.
- Если вам понадоблюсь, позовите Элиду. Охранники знают, где меня найти.
Манона смотрела на каждый хромающей шаг, который слуга сделала в сторону двери.
Манона почти выпустила ее, позволила ей думать, что она была свободной, прежде чем сказала:
- Никто никогда не наказывал вашего дядю за его глупость с целителями?
Элида посмотрела через плечо.
- Он Лорд Перранта. Никто не может.
- Вернон Лочан это твой дядя. - Элида кивнула. Манона склонила голову набок, оценивая, эту нежную манеру поведения, так тщательно выстроенную. - Зачем дядя пришел?
- Я не знаю, - выдохнула Элида.
- Почему ты здесь?
- Я не знаю, - сказала она снова, опуская ведро. Она подвинулась, опирая свой вес на здоровую ногу.
Манона сказала слишком мягко:
- И кто же дал тебе эту комнату?
Она почти рассмеялась, когда плечи девушки изогнулись, и она опустила голову.
- Я не… не шпион. Клянусь своей жизнью.
- Твоя жизнь ничего не значит для меня, - сказала Манона, отталкиваясь от кровати и подойдя ближе. Слуга осела на землю, настолько убедительная в своей роли покорного человека. Манона ткнула железным концом ногтя в подбородок Элиды, наклоняя голову.
- Если я узнаю, что ты шпионишь за мной, Элида Лочан, ты окажешься с двумя бесполезными ногами.
Запах ее страха забили нос Маноны.
- Миледи, я клянусь, что н-н-не прикоснусь к вам.
- Уходи, - острый ноготь Маноны упирался в подбородок Элиды, оставляя за собой струйку крови на полу. И только потому Манона отстранилась и слизала кровь Элиды со своего железного ногтя.
Она старалась держать свое лицо пустым, когда попробовала кровь. Девушка сказала правду.
Но Элида видела достаточно, и, казалось, в первом раунде их игра была закончена. Манона отпустила хромую девушку, и звон тяжелых цепей ушел вслед за нее.
Манона смотрела на пустой дверной проем.
Это было забавно, позволить ей думать, что ведьма была одурачена, чувствуя на языке сладкий, безобидный поступок. Теперь наследие Элиды было открыто - и каждый хищный инстинкт Маноны ревел, она контролировала его, когда девушка спрятала лицо. Она рассказывала Маноне все так, как будто чувствовала в ней потенциального врага.
Девушка все еще могла быть шпионом, Манона сказала себе это, поворачиваясь к столу, где аромат Элиды был наиболее сильным.
Конечно, на карте континента остались следы Элиды с запахом корицы и бузины.
Работает на Вернона или на себя? Манона понятия не имела.
Но сейчас ее главной заботой было следить за ведьмами.
Или за Тринадцатью.
***
Дым бесчисленных кузниц ужалила Маноне глаза достаточно, чтобы она продолжала моргать, даже после приземления в сердце лагеря для военнопленных под звуки стука молотков и треска пламени. Аброхас зашипел, шагая в плотное кольцо темно-бронированных солдат, которые заметили их приземление. Они нашли другое место, чтобы отдохнуть, когда Сорель приземлилась в грязь рядом с Маноной мгновение спустя, ее дракон рычал на ближайших зевак.
Аброхас издал рычание своего собственного горя, направленного на Сорель, и Манона дала ему резкий толчок пяткой, прежде чем слезть.
- Не надо ругаться, - она зарычала на него, уводя в маленькую полянку, посреди грубо построенных убежишь для кузнецов. Поляна была зарезервирована для крылатых драконов, в комплекте с глубоко укоренившимися постами по периметру. Манона не беспокоилась, что ее дракон улетит, хотя Сорель связали своего, не доверяя существу.
Позиция Сорель в отношении Астерины была... странной. Как будто баланс мира был сдвинут в одну сторону. Даже сейчас их драконы капризничали друг с другом, хотя битва еще не началась.
Манона не стала дожидаться Сорель и зашагала в логово кузниц, в здании немного больше, чем соединенные деревянных столбов и импровизированной крыши. В кузницах находились спящие гиганты из камня, и вокруг них мужчины работали и напрягались, обжигали и оттачивали.
Кузнец уже ждал ее возле первого поста, показывая на них красными руками со шрамами. На столе перед мускулистым, средних лет мужчиной лежали массивные лезвия — полированная адарланская сталь. Сорель осталась рядом с Маноной, когда она остановилась перед предметами, взяла кинжал и взвесила его в руках.
- Легче, - сказала Манона кузнецу, который смотрел на нее своими темными, проницательными глазами. Она взяла еще один кинжал, потом меч, взвешивая их. - Мне нужны оружия легче для шабашей ведьм.
Кузнец слегка прищурил глаза, но поднял меч. Он склонил голову, коснувшись украшенной рукояти, и закачал головой.
- Меня не волнует, будет ли это красиво, - сказала Манона. - Есть только один конец, который важен для меня. Уберите украшения и, возможно, вы сможете уменьшить вес.
Он взглянул за ее спину, где находился Ветреный тесак, его рукоять была унылой и не заурядной. Но она видела, как он восхищался лезвием — настоящий шедевр, с которым они встретились на прошлой недели.
- Только для вас, смертных, ровный клинок выглядит хорошо, - сказала она. Его глаза вспыхнули, и она задалась вопросом, чтобы он бы сказал, если бы имел язык. Астерина как-то узнала, что у этого человека язык был вырезан одним из здешних генералов, чтобы удержать его от пролива своих секретов. Он не должен уметь ни писать, ни читать. Манона интересовалась, какие еще вещи они провели против него.
Возможно, именно из-за этого она сказала:
- У драконов итак будет большой вес во время битвы. Между доспехами, оружием и припасами мы должны найти места, чтобы облегчить нагрузку. Иначе они не будут находиться в воздухе долго.
Кузнец напрягся и уперся руками в бока, внимательно изучая оружие, которое он сделал и поднял руку, чтобы остановить ее, а сам поспешил углубиться в дебри огня, расплавленную руду и наковальни.
Удар и лязг металла о металл был единственным звуком, когда Сорель взяла одно из лезвий для себя и взвесила.
- Вы знаете, я поддерживаю любое ваше решение, - сказала она. Каштановые волосы Сорель были откинуты назад, ее загорелое лицо, вероятно, казалось смертным устойчивое и твердое, как никогда. - Но Астерина.
Манона подавила вздох. Тринадцати не смели проявить никакой реакции, когда Манона брала с собой Сорель для этого визита перед охотой. Веста держалась близко к Астерине в гнезде. Из-за солидарности или немого возмущения, Манона не знала. Но Астерина встретила Манону взглядом и серьезно кивнула.
- Разве ты не хочешь быть Второй? – спросила Манона.
- Это большая честь быть вашей Второй, - проговорила Сорель своим грубым голосом, пробивавшимся сквозь молотки и огонь. - Но это также большая честь для меня быть вашей Третьей. Вы знаете, в один прекрасный день Астерина перейдет границы. Оставьте ее в этом замке, скажи ей, что она не может убивать или калечить, или охотиться, скажите ей, чтобы держалась подальше от мужчин... она обязательно будет на взводе.
- Мы все на взводе. - Манона говорила Тринадцати об Элиде и спрашивала, замечали они раньше девушку возле шабаша, и сказала, чтобы ведьмы следили за ней.
Сорель тяжело вздохнула, ее мощные плечи поднялись. Она уронила кинжал.
- В Омеге мы знали наше место, и что от нас ожидали. У нас была работа, у нас были цели. До этого мы охотились на крошанок. Здесь мы не более, чем оружие, которое будет использоваться, - она махнула рукой на бесполезные лезвия на столе. – Вот ваша бабушка обеспечила бы строгие правила, чтобы вселить страх. Она превратила бы жизнь герцога в ад.
- Ты говоришь, что я плохой лидер, Сорель? - слишком тихий вопрос.
- Я говорю, что Тринадцать знают, почему ваша бабушка приказала убить крошанку за этот плащ. - опасных — в таких опасных местах.
- Я думаю, что ты иногда забываешь, что моя бабушка может сделать.
- Поверьте мне, Манона, мы не забываем, - негромко сказал Сорель, когда появился кузнец с набором лезвий в его мускулистых руках. - И больше, чем любой из нас, Астерина никогда ни на секунду не забывала, на что ваша бабушка способна.
Манона знала, что она может требовать больше ответов — но она также знала, что Сорель была камнем, а камень не сломать. Так она столкнулась с приближающимся кузнецом, когда он положил другие примеры на стол, ее живот туго скрутило.
