внутри мыслях, остановился на мгновение и нерешительно покачал черную сумку на длинном ремне.
Золотокожий человек засмеялся.
— Ты же не собираешься оставить ее себе?
Перси не знал, как поступить. Само собой, ему вовсе не нужна была эта ужасная голова — ни по каким мыслимым и немыслимым причинам. И разве он не собирался отдать кибисис Гермесу, как только загрузит его этим жутким содержимым, для которого тот и предназначался? Конечно же, собирался. Ведь ему сразу все объяснили! Но та мысль, которую он уловил...
— Ну? Так в чем дело, Перси? Давай сумку, и полетим назад. Твоя подружка уже заждалась тебя.
Эти слова олимпийца сыграли решающую роль. Мысли Перси все еще не были настолько ясны, как ему бы хотелось. Но воспоминания уже возвращались. Теперь он понимал манеру поведения Гермеса: горечь прошлого была еще слишком свежа, чтобы обо всем забыть.
Та же манера была и у брокера, что продал ему половину почти обанкротившегося ресторанчика. Как только Перси начал задавать беспокоившие его вопросы, тот сунул ему в руку авторучку и принялся говорить о возможности продать заведение прямо на следующей неделе — причем, продать со значительной выгодой. «Конечно, я не знаю, насколько вы заинтересованы в том, чтобы избавиться от него немедленно после покупки. Но я думаю, что если будет для вас достаточно выгодно, вы вряд ли откажетесь. Так что, мистер Юсс, как только мы выйдем из моей конторы, я устрою вам встречу с мистером Вудвордом. Мистер Вудворд заинтересован в том, чтобы приобрести этот ресторан на какое-то время, и, между нами говоря, я думаю, мы сможем...»
Перси расписался прежде, чем понял, чтó делает. И таким образом оказался владельцем части собственности, которая больше напоминала агрегат для сжигания денег, нежели место, где принимают пищу.
Он тогда поклялся, что больше никому не даст обвести себя вокруг пальца.
Теперешняя тактика Гермеса стала ясна: тот тоже проявлял нетерпение, когда ему начинали задавать вопросы, и мигом забрасывал новую наживку.
— Нет, — сказал Перси. — Я не отдам ее, пока мы не вернемся. Я бы хотел, чтобы на нее вначале взглянул профессор Грэй.
Он не мог бы впоследствии сказать, когда именно он понял, что маленькая красная трубочка, внезапно вспыхнувшая в руке Гермеса, — оружие. Перси неуклюже отскочил в сторону, и часть каменной стены, перед которой он стоял, взорвалась, словно лопнувший бумажный пакет.
Он ударил друг о друга сапогами и вырвал гарп из ножен, висевших за спиной.
А Гермес наводил на него лучемет с той же безжалостной, высокомерной улыбкой, когда Перси молниеносно сорвался с места. Пока золотой человек оборачивался, чтобы прицелиться в эту невероятно резвую мишень, глаза его становились все шире и шире, и все больше отвисала челюсть — его охватывал страх.
И когда наконец меч Перси со свистом отсек ему голову и она покатилась по полу балкона, то сохранялось все то же выражение лица: вытаращенные в ужасе глаза и раскрытый рот. Да, это очень портило изысканную красоту точеных черт.
Перси оперся на меч и тяжело вздохнул. Это мгновение стоило целого дня!
Он выключил сапоги — ведь неизвестно, каков там запас энергии. А ему еще срочно может понадобиться дополнительная скорость!
Осторожно он отошел от обезглавленного, залитого кровью тела.
Внезапно меч стал очень тяжелым — Перси с трудом вложил его в ножны. Действие наркотика заканчивалось. Да, теперь он знал, что это — именно наркотик: гипнотическое внушение Гермеса начало рассеиваться. Молчаливые камни города уже не внушали необъяснимого ужаса, как несколько минут назад. Он уже знал, что здесь живут люди, и жизнь каждого идет своим чередом.
Здание, на балконе которого он стоял, было значительно старше тех, что его окружали. Оно выделялось и своей архитектурой: здесь было гораздо больше каменных колонн и декоративных бордюров, чем в любом дворце.
Перси на цыпочках вернулся в зал. На полу лежал знакомый ковер, но теперь уже можно было хорошо его рассмотреть. Одну треть ковра занимали изображения мужчин и женщин, танцевавших вокруг огромной, стоявшей на хвосту змеи; на другой красовалась большая ящерица — она вспахивала поле, а за ней шли люди, весело разбрасывая вдоль борозды цветы. На последней трети была выткана высокая красивая женщина перед толпой детей; две маленькие змеи обвивали ее обнаженные груди.
Он подошел к входу в комнату, не осмеливаясь войти и проверить свои подозрения. Черный кибисис в его руке медленно вздымался и опадал, словно то, что было внутри, еще жило. Ну что ж — по крайней мере, об этом Гермес говорил правду.
Наконец он все-таки заглянул в покои Медузы — большую, чистую, почти без мебели комнату, освещенную тремя мощными факелами...
Никаких прикованных к стенам людей не было и в помине. Стены украшали фрески, представлявшие сцены из жизни странных, не похожих на людей существ.
Посреди помещения стояло нечто вроде треугольного алтаря. За ним на возвышении располагался деревянный трон, покрытый замысловатой резьбой. А с трона свисало обезглавленное, кровавое тело существа, подобного которому Перси никогда не видел.
Он провел рукой по лицу — постепенно к нему начинало приходить понимание. Он был в храме. Но кого — или что — он убил?
Голова в сумке опять пошевелилась.
Нужно было немедленно все выяснить! Резким движением он открыл кибисис, и...
Ему не потребовалось доставать голову. Все еще живая, но — медленно умирающая, она телепатически изложила ему свою историю. И многое стало ему понятно — во всяком случае, настолько, насколько он был в состоянии принять.
Голова рассказала ему все, что он хотел узнать — со всей объективностью и ни в чем его не упрекая. И когда он понял, что его обманным путем заставили сделать, он едва не упал на колени.
В течение нескольких мгновений Перси открыл для себя все...
Задолго до человека на Земле жили другие млекопитающие, от которых человек и произошел. А задолго до них, за миллионы лет до них, здесь жили травоядные и хищные рептилии; рептилии — от тиранозавра до крохотной ящерицы? — населяли всю планету. В течение длительного времени, по сравнению с которым эпоха млекопитающих кажется лишь мгновением, они безраздельно владели Землей.
Какой-то один из многочисленных видов рептилий неизбежно должен был стать разумным.
Возникли существа, назвавшие себя Горгонами и с гордостью вступившие на путь разума. Горгоны строили большие города; они ловили и приручали неразумных динозавров и даже могучих бронтозавров и делали их своими домашними животными. Тех, кого они не могли приручить, они убивали ради
