— Нда? Я там, кажись, наперечет всех знаю. Не сказывала, звать-то как батьку ее?
— Сказывала. Владимиром. — Руслан поначалу не понял, отчего воевода выпучил глаза.
— Откуда она, говоришь? Из Новгорода? Видишь ли, Лазоревич, я лично в Киеве знаю только одного человека, связанного с княжьей старшой дружиной, носящего имя Владимир и могущего иметь дочь, а то и не одну, в Новгороде. Не догадываешься, кто бы это мог быть?
— Да нет, как-то не припомню я таких людей…
— Ой, храбр ты и силен, Руслан, — захохотал Ветробой, — а вот ума, извини, не много нажил. Это ж князь наш, Владимир Красное Солнышко!
— Оп-паньки… — только и нашел, чего сказать Руслан.
— Уж если она дочь князя, так я ее тем более пуще глаза беречь буду. Ладно… Ой, уморил… Ну, да хватит. Пора прощаться. Решился — так езжай. Бывай, Руслан-богатырь.
— Помогай тебе Боги, Ветробой Бориславич.
Прощание с Милой было далеко не таким ладным. Оба больше молчали, не глядя друг на друга. Руслан так и не решился рассказать Миле, что отец ее, скорее всего, сам князь Владимир; Мила же не решилась открыться Руслану, что она — княжеская дочь. Он сказал ей, что пора ему ехать обещание свое исполнять, и тогда она спросила:
— А ты всегда обещания исполняешь?
— Всегда. Иначе нет мне чести.
— Тогда обещай мне, что вернешься.
Он окинул ее пристальным взглядом, стараясь впитать, запомнить образ этой милой девочки, вместе с которой они пережили несколько приключений, которых на самом деле вполне можно было бы и не пережить, не случись тогда Руслану перепить на пиру… И ответил:
— Я вернусь. Обещаю.
Она кивнула, вздохнула, повернулась и побрела, опустив плечи. И он пошел было уже к коню, да взвился вдруг, словно подстреленный, срывая на ходу с шеи округленную кривую деревяшку с лучами на манер солнечных.
— Мила! Мила!!!
Она остановилась, оглянулась, посмотрела на него непонимающе.
— Вот, возьми в руки и поверни эту штуку. Нет, вот эту. Молодец, отлично! Ну, вот теперь точно все.
— А… А что это было?
— Это? Это так… на счастье.
— На чье, твое или мое? — в ее синих глазах промелькнули былые озорные огоньки.
— На наше. — Руслан водворил оберег на место. Людмила кинулась к нему, припала к груди.
— Береги себя.
— Непременно. Все, Мила, Милуша, мне пора. Долгие проводы — лишние слезы. И не смотри мне вслед. До встречи.
— До встречи. — всхлипнула Мила.
Он легко впрыгнул в седло, конь послушно затрусил рысью, и вскоре и он, и его всадник скрылись за поворотом. Если бы Мила не послушалась Руслана, и бежала за ним, до последнего мига глядя вслед уезжающему, она бы увидела, как богатырь… исчез. Просто растворился в наполненном весенней свежестью воздухе. Вместе с конем.
— Опять та же хреновня! — обреченно вздохнул конь, и тут тьма, нахлынувшая на мгновение, рассеялась. Руслан огляделся. Никакого тракта не было и в помине, а было болото, по которому еще плавало множество осколков льда, крохотный островок суши и Молчан, отчаянно сражавшийся с тремя оголодавшими за зиму жряками. Его способ расправы с этими почти неуязвимыми тварями удивил Руслана донельзя: волхв сильно избивал жряков посохом, заставляя вставать на дыбы от ярости, затем, стоило зверю чуть приоткрыться, как он получал мощный тычок концом посоха в единственное уязвимое место под страшной пастью с четырьмя челюстями и лишался жизни. Двух страшилищ волхв уделал прямо на глазах остолбеневшего Руслана, пятерых, видать, еще до того, но видно было, что он устал, а из болота тем временем вылезали еще трое, и Молчану приходилось туго. Хотя и орудовал он своим самшитовым посохом с невероятной быстротой, но спасало его только то, что за зиму жряки ослабли и утратили изрядную долю силы и ловкости.
— Чего стоишь истуканом? Пособи! — прохрипел волхв, угощая чудище добрым ударом промеж выпученных глаз. Руслан спохватился, спешился, подбежал на помощь, на бегу доставая меч. Вдвоем дело заладилось, и за четверть часа они угомонили оставшихся хищников.
— Уф! — вытер рукавом пот со лба Молчан, — давненько я так не развлекался! Ты-то откель здесь взялся, друг сердешный?
— А я почем знаю? Ехал себе по дороге, никого не трогал, вдруг — бац! И я здесь. Смотрю, а тебя уже забижают…
— А со мной и того веселее вышло. Собрался я поутру из лесу выходить. Ну, скарб свой в мешок сложил, шкуру на плечо набросил… Кстати, где она? А, вон, валяется. И только посох в руки взял — в глазах потемнело, сердце застучало… Ну, думаю, удар. С чего бы это, интересно, на двадцать третьем-то годе жизни? Но тут зрение возвращается и зрю я, витязь ты мой хоробрый, что я вовсе не в лесу своем, а в каком-то зловонном болоте по пояс. Ну, выбрался на островок, а тут следом за мной и эти красавчики полезли. Остальное ты видел. Так вот до смертных колик мне любопытно, Руслан, что ты по этому поводу думаешь, а?
— Боги… — прошептал богатырь. — Так это ж оберег сработал!
— Ты в этом уверен? — на всякий случай спросил Молчан, хотя и дурак бы понял, что уж он-то в этом как раз уверен.
— Увы, уверен. Понимаешь, я точно узнал, что тот вырост, что у нас с тобой тогда не сработал, заставляет того, кто носит оберег прийти в трудную минуту на помощь тому, кто крутанул эту хреновину… Тьфу, сам запутался…
— Продолжай, я понял.
— Вот так мы с тобой и свиделись.
— Очень интересно! Я тихо-мирно собирался выйти из лесу, ни в какие неприятности влипать и не думал, и вдруг раз! — и влип. Только для того, чтобы ты мне помог, ведь так получается, или я чего-то не учел?
— Похоже, что ты прав. Тот старый волхв, что создавал мой оберег, был в ту пору не очень учен, так что многие лучи работают не так, как он хотел.
— Очень приятно! Интересно, из какой передряги ты меня в следующий раз вытаскивать будешь? Кстати, откуда я тебя выдернул?
— Из-за Оки-реки, из земель Вятичей.
— Ага. Еще б выяснить, куда мы попали — совсем хорошо было бы… Здесь несколько теплее, чем у меня в лесу, следовательно, мы переместились на полдень… знать бы еще, на сколько. Ничего, ночью по звездам посмотрю, скажу точно. А теперь было бы не дурно выяснить, что дальше делать будем. Твои планы не изменились?
— Нет, — покачал головой Руслан. — Только к охоте на колдуна прибавилась еще одна головная боль: там печенежская орда, оказывается, и им тот же колдун потребен. Черноморда я им, понятное дело, не отдам: при князе об заклад побился, что добуду, значит, так тому и быть. А вот как мне еще и со степняками управиться — того пока не ведаю. Но путь еще не близкий, авось, придумаю что-нибудь. А ты?
