Глядя в широко распахнувшиеся от изумления глаза работорговца, глядящие на него с неподдельным изумлением, словно не веря в то, что он слышит, с горечью добавил:
— Поторопись старый друг. Я не шучу. В этот раз мне действительно не до шуток. За мной погоня. Очень серьезные люди. И нам действительно лучше бы с ними не встречаться. Ни мне, ни тебе.
И никого больше не будет, — вдруг совсем тихо добавил он. — Всё там сзади остались. И лишь потому я здесь. Повторяю, — напряжённым голосом поторопил он собеседника. — Поторопись, Изя, у нас мало времени.
Когда спустя полчаса после встречи на пустынном берегу на высокий береговой откос вышел отряд преследователей на запылённых шатающихся от усталости лошадях, на берегу никого уже не было. Лишь толстый след на песке от носа вытащенной на песок речной лодьи указывал на то, что совсем недавно здесь кто-то был.
— Ушёл, — хриплым голосом устало констатировал факт какой-то, ничем внешне неотличимый от всех остальных всадник. — Тут нашего беглеца ждали.
— Вот и след от сигнального костра, который и мы видели. Даже не погасили. Значит, уверены в себе.
— Работорговцы.
Спешившийся к тому времени один из всадников склоняясь к песку, внимательно выискивал оставшиеся следы.
— Ёся Цандер, судя по подошве. Только у него на всей реке такой характерный руст на подошве сапог. Специально делал, чтоб выделиться. Вот он его и подвёл. А замести след, видать не подумал. Привык ни от кого не прятаться.
— Напрасно, — тихо, со скрытой угрозой в голосе откликнулся первый всадник. — В этот раз тебе Ёся было бы лучше изменить своим привычкам. Теперь мы знаем, где и у кого искать твоего попутчика.
И не задерживаясь, два десятка всадников устало двинулись берегом большой реки дальше к устью. Только туда могла пойти лодья работорговца. Там был его дом, и там собирались искать своего беглеца эти люди. И судя по целеустремлённости, с которой они двинулись дальше, отказываться от погони они даже не подумали. Ни время, ни расстояние им было не важно. Этим людям заплачено было вперёд. А у большинства были на то и личные причины.
Князь Подгорный Дмитрий Сергеевич в этот раз оказался в слишком близкой доступности, и слишком многим за последние годы он здесь насолил. А по собственному нерадению упускать такую прекрасную возможность на мести хорошо ещё и заработать, преследователи отказываться не собирались.
* * *
Полдень третьего дня неторопливого путешествия по реке ничем не отличался от двух предыдущих. Разве что, сегодня новый пассажир лодьи работорговца попросил подать ему в маленькую коморку, отведённую для него на носу ушкуя, горячий плотный обед. Все предыдущие дни до того пассажир перебивался лишь парой стаканов холодного лимонного чая и рулетом из большого ломтя тонкого пресного ржаного хлеба с тонким слоем жирной мясной начинки внутри.
На третий день, видимо выспавшись, или просто устав питаться всухомятку, пассажир запросил горячего борща. И теперь с явственно видимым на лице непередаваемо чувственным наслаждением, втягивал носом восхитительные ароматы любимого блюда.
— Сколько раз с тобой сталкиваюсь, а повара у тебя всегда самые лучшие, — с удовольствием похвалил он хозяина, вольготно раскинувшегося на подушках по другую сторону низкого стола между ними. — И каждый раз новые.
— И новые, и каждый раз самые лучшие, — недоумённо пожал он плечами, как бы не понимая что в этом странного или непонятного. Ему то всё ясно. А почему другие того не понимают, он сам искренне не понимает. — Как тебе это удаётся? Поделись секретом.
— Просто нанимаю повара вместе с его семьёй на весь рейс, и он знает, что если будут плохо готовить, то его семья сразу очутится в рабских бараках где-нибудь очень далеко от родного дома.
— И это помогает? — неподдельно удивился пассажир, изумлённо уставившись на хозяина.
— Нет, конечно, — расплылся в ехидной улыбке хозяин. — Просто я сразу отбираю лучших при найме на работу, — тихо рассмеялся он, откидываясь назад, на подушки. — И у меня всегда есть большой выбор.
— А потом продаёшь всю семью вместе с поваром кому-нибудь в конце рейса и нанимаешь новых, — понятливо кивнул головой пассажир. — Толково. Очень толково, — как-то неопределённо согласился он со сложившейся практикой работорговца. — И в конце спрашивать некому, незачем и никаких концов.
А не боишься огласки? — вдруг кольнул он работорговца холодным взглядом. Словно тень проскочила у него по лицу, но тут же растаяла, так что работорговец ничего не заметил. — Шила в мешке не утаишь, — холодно проговорил он. — Так скоро и наниматься к тебе никто не будет.
— Ну. Почему же кому-нибудь, — улыбнулся покровительственно работорговец. — У меня давняя и постоянная клиентура, давно устоявшаяся. Вы, князь, кстати, один из таких давних торговых партнёров нашей семьи. Ваше Торфяное плато — самый лучший ваш проект за все последние годы. К тому ж, кому кого продать я знаю ещё в самом начале рейса. А в таких вопросах как продажа свободных, бывших свободных людей, — тут же с усмешкой поправился он, — требует особо тщательного подхода. Тут промашки не должно быть. Тут дело тонкое. Узнает кто, и конец моей торговле на реке.
— Но вы же не скажете, — вдруг сам в свою очередь неприятно улыбнулся князю, глядя прямо ему в глаза.
Не дождавшись ответа, словно ничего и не произошло, невозмутимо продолжил:
— Поэтому я всегда торгую в разных местах. Стараюсь, по крайней мере, — тут же поспешно поправился он.
Ну да ладно, князь, — откинувшись на мягкие подушки у себя за спиной, работорговец вальяжно махнул рукой. — Вернёмся к нашим делам, князь. Вижу, вы уже оправились после ухода от погони, отоспались, отъелись. Так вот мне бы очень хотелось узнать, что там у вас произошло? И почему вы вернулись один. Где ваши люди?
— Отправили свой знаменитый отряд, куда по делам? — кольнул он человека, называемого им князем, колючим, льдистым взглядом из-под больших кустистых бровей. — Ещё что-то появилось интересное?
— Отправил, — широко и равнодушно зевнул его собеседник, названный хозяином князем. — Отправил, — тихо повторил он. — Только не я, а те, что гнались за мной. Отправили туда, откуда обратной дороги нет. Туда, куда отправили и вашего Изю. В Край Вечной Охоты, как говаривали в иных местах.
— Вот как? — внешне невозмутимо отозвался работорговец, лишь слегка, едва заметно шевельнув своими кустистыми бровями. — Мне это перестаёт нравиться. Что-то последнее время у нас с вами большие потери. А это негативно отражается на бизнесе. Торговля живым товаром дело тонкое и требует особого внимания. Вы не находите, князь? Как только мы связались с вами и с вашими делами в Приморье, у нас сразу же появились потери. Сначала, в совершенно простом казалось бы деле убивают Изю, который всегда выходил живым из всех проблем, — сухим, нейтральным голосом подчеркнул Еся свою мысль, — а потом гибнут ваши люди. Все шестеро.
