Где-то там за туманами и горами есть другие земли, которых тут никто не видел. Бирн всё чаще поднимался на стену и смотрел вдаль, думая, о том, как бы хотел оказаться далеко от всего этого и может быть, каким-то невероятным чудом, начать в далёких краях новую жизнь. И никогда, никогда, не вспоминать о старой.
Он шёл в дальним воротам, в надежде, что контратака темников всё-таки состоится, ворота откроются и он сможет оказаться снаружи.
Что-то взорвалось совсем рядом, с высоты дозорной башни посыпались доски и камни. Бирна не задело, но на его глазах один из темников оказался прижат несущим брусом. Он использовал свой чёрный меч как рычаг, чтобы помочь освободить беднягу. Хоть на что-то кроме крови это оружие способно.
***
Он был далеко не единственным беглецом в присыпанных снегом холмах. Сквозь проявившиеся щели крепость теперь покидали беженцы. Почти все они были такими же как Бирн, простые люди или бывшие солдаты, потерявшие всё и прибившиеся к темникам. У них ещё был какой-то шанс на спасение, если они будут достаточно резвыми, чтобы опередить первые морозы и оказаться в более гостеприимных местах. Темникам же в не знакомом и враждебном краю идти было просто некуда.
От мыслей его оторвал оглушающий стон, отражённый от почти что отвесных вершин горы Ногх. Со стороны, откуда обычно прибывали грузы, показались два монодона, перегруженных и едва парящих. Они перемахнули через хребет, касаясь вершин своими щупальцами, уже почти подошли к краю крепости, и тут один из них тут же начал набирать высоту.
Он почти что ушёл к солнцу, накренился, стал терять форму, и каким-то образом выбросил из себя людей. До Бирна донеслись отчаянные обрывки криков, которые быстро прервались от стремительного падения. Вспышка осветила небо, и он увидел как монодона покинули ещё маленькие две точки, тёмная и цвета наполированной стали. Обе устремились к второму монодону, оставшемуся внизу. Когда они поравнялись про ещё одна вспышка осветила небо, яркая и слепящая словно солнце, и спустя несколько мгновение то, что осталось от обоих чудовищ устремилось к земле.
Только одно оружие Госпожи могло остановить таких гигантов. Кайрам.
Точно так же, как в день, когда погибла его семья.
Рука Бирна стиснула рукоять меча, он клацнул зубами и быстрым шагом пошёл в сторону крушения монодона.
***
Склон был усеян телами воинов-темников.
Всматриваясь в их испуганные мёртвые лица и изломанные тела, Бирна даже вздохнул с облегчением. Это могли быть беженцы, обычные мужчины и женщины, старики и дети. В конце-концов, когда эти твари в своих доспехах, им обычно плевать кого резать.
Воины тоже были живыми людьми. У них тоже были семьи и дела поважнее смерти на холодной скале. Но они были воинами. Никто не вынуждал их держать меч и идти в бой, они в любой момент могли бросить свое оружие и отказаться выполнять приказ. Но не отказались...
Вечная сказка о том, что злые люди однажды придут в их дом, чтобы забрать у них все самое дорогое, и у них просто нет выбора, кроме как защищаться и не допустить этого. Сказка, которой забивают уши молодых и в которую начинаешь верить, когда тебя потрепало годами... потому что это никакая и не сказка. На каждого, кто хочет просто жить мирно, найдется хотя бы один и у которого чешутся руки. Бесконечный круг, из которого нет выхода, пока люди рождаются людьми.
Вдалеке он увидел какое-то копошение.
Неужели кто-то смог пережить такое падение? Скорее нет, просто смерть ещё не забрала несчастного переломанного человека, и ему нужно помочь уйти.
Странная фигура на земле дёргалась в небольших конвульсиях и... медленно разрасталась в форму, похожую на крест.
Бирн с опаской подошёл ближе, пытаясь уложить в голову то, что он видит перед собой. Переплетения клинков, шипов, мечей и лезвий, словно шкура ежа покрывали нечто, что он с трудом узнал.
Убийца его семьи.
От металла шёл пар, лезвия теряли форму и плавились, лед под фигурой трескался. Бирн подошёл ближе, стиснул зубы, поднял меч и начал вырубать человека из странной конструкции. Он почти что успел, отбросил меч в сторону, и уже начал тащить красноволосую на себя, ранясь о её лезвия и кряхтя от натуги.
Вместе они ушли под лёд. Рыча и хватая ртом воздух, неимоверными усилиями и напряжением, Бирн вытащил её на берег. Упал в неглубокую воду, подтянул её к себе на колени, скривился от веса, подставил ей руку под голову. Маска смерти стекла с её лица, доспех падал с её тела крупными каплями.
Розари бессильно закашлялась. Изо рта и носа её пошла кровь. Она беззвучно плакала от боли, в глазах её полустекляных стояли слёзы, она дышала редко и неглубоко, с хрипами выталкивала воздух наружу.
— Твой... доспех, — Бирн проглотил комок в горле, — больше не регенерирует.
Острые осколки ребёр торчали у неё из под кожи, она вся была переломана от долгой борьбы и падения, обгорела и выглядела ещё более жалко, чем тогда, когда Бирн нашёл её пленницей в клетке.
Он привстал вместе с ней, беспомощно оглядывая окрестности, и тут же опустился назад на колени, а она болезненно съёжилась и перестала дышать на несколько секунд от этого движения. Они были совсем одни. Помощи ждать было неоткуда.
— Давай же работай, проклятая металляшка! — рявкнул Бирн.
Доспех спадал с неё лохмотьями, и он чувствовал как её кожа леденеет всё больше с каждой секундой. Он надеялся, что холодная вода перебила боль от ожогов, но глаза Розари видели все меньше и стекленели всё больше.
— Ты... — прошептал Бирн. — Ты, похоже, отходишь, доченька... Кровь заполняет твою утробу, мешает дышать... и эти ожоги... они страшные, с такими не живут... Почему твой доспех не регенерирует?
Розари не ответила и даже перестала плакать, только хватала воздух ртом как рыба.
— Ты ещё совсем дитя! — обвинил он её. — Дети не должны участвовать в этом, даже если больше некому!
Розари выгнулась, в её взгляд на секунд вернулась ясность, она узнала Бирна и тут же поспешила вонзить взгляд в окрестности, пытаясь выглядеть того, с кем бы она действительно хотела умереть рядом. Когти её вонзились в руку Бирна на секунду и тут же ослабли, она вся затряслась, пытаясь впихнуть в себя хотя бы ещё один вдох. Как же ей было больно.
— Я же говорил... — голос Бирна дрогнул. — Ты умрёшь от моей руки...
Он зажал своей широкой ладонью ей рот и нос.
— Ш-ш-ш, — прошептал он, но она не сопротивлялась и не дёргалась, как он боялся.
Много лет назад, когда он нашёл под обломками и кусками горелой плоти левиафана свою младшую дочь, она уже не дышала. Её тело было таким маленьким и лёгким, почти невесомым, не то, что проклятый металл. Он тогда спел ей колыбельную в последний раз, надеясь, что она ещё слышит и что так ей не страшно будет идти дальше.
Давя слезы, Бирн тихо запел.
***
— Розари!
Неведомая сила отбросила Бирна от тела девочки. Инстинктивно Бирн заметался в поисках оружия, и чёрный меч тут же прыгнул ему в руку, словно был где-то совсем рядом всё это время. Бирн вскочил на ноги, и увидел как ещё один носитель брони из светоносного металла склонился над красноволосой. Тот юноша из клетки, по всей видимости.
— Остановись, парень... — тяжёлое произнёс Бирн, видя бесплотные попытки как-то привести девушку в чувство. — Её доспех мёртв. Как и она. Мне жаль.
Кайрам и сам это чувствовал. Сам знал, что у него на руках лишь оболочка, мёртвая кукла, которая уже никогда не задвигается, что бы он не делал. Избранного затрясло, он аккуратно положил тело девушки на землю и выпрямился в полный рост.
— Всё? — раздался искажённый металлический голос. — Свершил свою месть?!
— Она погибла от моей руки, да, как я и обещал, — спокойно ответил Бирн. — Но это была не месть, а милосердие. Знаешь, что это такое?
Кайрам закричал, обнажил клинки и бросился на Бирна. У того не осталось времени даже на вздох, атаки кайрам были яростными и чудовищно сильными, но предсказуемыми. Их оружие соприкоснулись три раза, прежде чем они оба отлетели в стороны.
