Ленивец, не вылезавший из трюма, должен был кое-что знать об этом, но когда Квентин пришел к нему, он крепко спал в обычном висячем состоянии, покачиваясь вместе с «Мунтжаком»: непогода ничуть не нарушила его безмятежности. В трюме стояла теплая, влажная, ленивая атмосфера, под ногами хлюпало ассорти из гнилых фруктовых кожурок.
Джулия тоже могла обладать какими-то сведениями; кроме того, Квентин хотел поговорить с ней о волшебном ключе. Больше на «Мунтжаке» волшебников не было, к тому же она владела недоступной Квентину магией. И он беспокоился за нее.
В плохую погоду она совсем затворилась в своей каюте: ледяная изморось даже Джулию, при всем ее духовном родстве с Филлори, пронимала. Квентина, идущего по проходу, швыряло от одной переборки к другой.
На миг, когда «Мунтжак» замер на гребне волны, в Квентине проснулся романтик. Неутоленная страсть захлопала кожистыми крыльями, но что фантазировать зря? Джулия так самодостаточна, так поглощена Филлори — трудно представить, что она вдруг захочет Квентина или кого-то еще из представителей гомо сапиенс. Если ей и недостает чего-то, то это скорее всего не бойфренд.
Но они, опять-таки, здесь вдвоем… затеряны на утлой скорлупке посреди бурного океана. Вдали от хищных глаз Элиота и Дженет. Не настолько же далеко зашла Джулия, чтобы не понимать прелести корабельных романов. Сценарий пишется сам собой, а она пока не перестала быть человеком. Квентин постучался в ее каюту.
Подсознательно он всегда помнил, что Джулия относится к времени «до того». До Брекбиллса, до того, как он убедился в реальности магии, до всего. И Элис она не знала. Влюбиться в Джулию снова — все равно что обратить время вспять, начать все сначала. Иногда Квентин не понимал, в самом деле он влюблен или только хочет влюбиться, чтобы обрести утешение. Даже если и так? Мысль-то хорошая, так какая, собственно, разница.
Джулия, открывшая ему дверь, была голая. Нет, вообще-то в платье, но со спущенным верхом. Бледные конические груди, не слишком большие и не слишком маленькие, были само совершенство. В семнадцать Квентин месяцами воображал их себе, основываясь на визуальных данных, собранных с одетой модели, — и был довольно близок к правде, как выяснилось. Только соски бледнее и почти сливаются с кожей.
Он снова закрыл дверь — не захлопнул, просто закрыл.
— Господи боже, Джулия! — Это было сказано больше себе, чем ей.
Прошла минута. Он ждал, прислонившись спиной к переборке, и его сердце колотилось о твердое дерево. Он не хотел, чтобы это произошло вот так. С чего ей вздумалось обнажаться — пошутить охота пришла? Слыша, как она движется там, за дверью, Квентин постучался опять, и на этот раз она открыла одетая.
— Какого черта?
— Извини, — проронила она и села на табуретку лицом к окнам каюты, не приглашая его войти. Он осторожно переступил порог.
Каюта, такая же, как у Квентина, была чуть больше благодаря причудливой планировке «Мунтжака». Здесь и двое могли поместиться, если одному сесть на койку. Под потолком плавал светящийся голубой шар вроде болотного огонька.
— Извини, — повторила Джулия. — Я забыла.
— Что забыла? — выпалил он более гневно, чем собирался. — Руки продеть в рукава? Не то чтобы я… — Закончить эту фразу не представлялось возможным. — Ладно, проехали.
Впервые за долгое время он видел ее в настоящем свете. Красива по-прежнему, но уж очень худа. И глаза все так же залиты чернотой — неужели навсегда такими останутся? Больше никаких перемен он не замечал, но это еще ничего не значило.
— Что я забыла? — Она смотрела на бушующие за окнами волны. — Не знаю. Забыла что.
— Ладно, но теперь-то ты вспомнила?
— Я забыла, как все иногда происходит. Даже не «как», а «для чего». Для чего люди здороваются, принимают ванну, одеваются, читают, улыбаются, едят, говорят. Все эти человеческие привычки.
— Не понимаю. — Его гнев прошел. Он пытался прикинуть, насколько ей тяжко живется, и показатели каждый раз были выше прежних. — Ты ведь тоже человек — как это можно забыть?
— Не знаю. — Глаза, сплошь черные, уставились на него. — Я теряю это, и оно тоже теряет меня. Уходит.
— Что уходит? Что с тобой, Джулия? Может, тебе на Землю вернуться?
— Нет! — отрезала она, даже испугавшись как будто. — Ни за что.
— Но Бруклин-то наш ты помнишь? Джеймса, школу и все такое?
— Иногда вспоминаю. — Ее губы дернулись, и она заговорила почти по-старому. — В этом моя проблема и состоит. Брекбиллс я тоже вспоминала, никак не могла забыть.
Квентин помнил, как она вспоминала. После провала на экзамене ей полагалось напрочь забыть о школе волшебников. Но чары, стирающие память, почему-то сработали плохо, и Джулия не забыла.
Потому и оказалась здесь, на волшебном корабле, бороздящем воды волшебного океана. Потому и стала королевой потаенного мира. Пришла через все тернии к счастливой развязке, правильно? Как посмотреть. Это для Квентина Филлори счастливая развязка, а для Джулии, может, и нет. Ей нужно что-то другое. Она все еще идет по своему извилистому пути, и ночь все ближе.
— Ты жалеешь, что не забыла про Брекбиллс? Жалеешь о Бруклине?
— Бывает. — Сложив руки, она прислонилась к стенке в позе, неудобной даже на посторонний взгляд. — Почему ты мне не помог? Почему не спас, когда я пришла к тебе в Честертоне?
Честный вопрос. Он сам себе его не раз задавал, но так и не нашел удовлетворительного ответа.
— Я не мог, Джулия, ты же знаешь. Ничего себе задача — устроить тебя в Брекбиллс, когда я сам насилу прошел.
— Ты мог бы видеться со мной. Учить меня тому, чему сам научился.
— Меня бы за это выгнали.
— Ну так потом, после выпуска…
— Что толку это теперь пережевывать? — Квентин, чувствуя под собой зыбкую почву, перешел в контратаку. — Ты просила напомнить о себе в Брекбиллсе — я это сделал. Думал, что теперь-то тебя найдут и сотрут тебе память на совесть, как у них водится.
— Напрасно думал. Когда меня начали искать, я уже растворилась в воздухе. — Джулия щелкнула пальцами. — Как по волшебству.
— Да и не вышло бы ничего из этих твоих уроков. Тоже мне Микки-Маус, ученик чародея! А обо мне ты подумала? Всегда с дерьмом меня смешивала, а тут нате, я вся ваша, сэнсэй. Так это не работает.
— Ничего я не смешивала, просто спать с тобой не хотела, господи! — Табурет покачался на двух ножках и снова хлопнулся на четыре. — И спала бы, кстати, если б ты согласился.
— Ну, ты и так выучилась, как я погляжу.
— Само собой. Уж ты-то мог бы не удивляться, бросив меня в реальном мире без всякой помощи. С тебя все и началось. Хочешь знать, как все было? Я расскажу, только заработай сначала.
