Парфенов орал и матерился, требуя прекратить огонь, никто его, конечно, не слушал, и тогда он побежал вдоль цепи, раздавая тычки и едва ли не подзатыльники. Странно для опытного унтер-офицера, но вахмистр, похоже, трезво оценивал ситуацию: он ни разу не допустил, чтобы разгоряченный боец повернулся к нему всем телом вместе с оружием. Со мной у вахмистра не было проблем, так что он промчался мимо, как метеор. Наконец, наша группа прекратила стрельбу, все водили стволами, направив их в крышу, шагов твари, естественно, не было слышно. Слышно было, как матерится вахмистр. Надо было решаться.
- Господин вахмистр, позвольте выглянуть! - я попытался придать себе вид бравый и решительный и показал стволом "тарана" на крышу.
- Как ты выглянешь, Корнеев? - вахмистру, похоже, такая идея тоже пришла в голову. Снайперка висела у него на груди стволом вниз, но видно было, что на нее он не очень надеется - на таких расстояниях - а именно - от наших голов до крыши, образованной крепостным забралом, все решает короткоствол.
- Вылезу через забрало и посмотрю на скат - только и всего.
- Подстрелят дурака... - Парфенов, похоже, оценивал взглядом мои габариты и величину бойницы.
- Никак нет, - пролил я бальзам на его уставную душу уставным же выражением, - не стреляет никто.
И точно, стрельба прекратилась, только сирена завывала не хуже какой твари из Дурных болот.
- Ладно, рискни, - щелкнул вахмистр предохранителем на своем служебном кольте - патрон, видать, уже в стволе был. Тут же рядом с ним нарисовался Сваарсон в шлеме и с "Молотом Тора" в руке. С одной руки, что ли, садит? А рядом с ним пристроилась вся его гвардия со Скучающего, тьфу ты, Чаячьего острова. Эти точно в своих кольчугах не пролезут в бойницу. Так что сопи, не сопи, а вариантов нет. Закинув "таран" со сложенным прикладом на ремне за спину, взял в руку револьвер и полез в бойницу, аккуратненько так. Говорят, надо посмотреть, влезают ли плечи - тогда все тело пройдет. Ерунда. Главное - влезает ли голова, а плечи можно протиснуть одно за другим, по очереди. Что и сделал. Потому что у кого что работает - у кого-то плечи, а у Петра Корнеева - голова. Встал на ноги с внешней стороны стены, ухватившись за доски кровли, стою как дурак, отгибаясь назад. Ладно, а мы так - револьвер в кобуру, в руку нож из ножен, что за голенищем сапога - пришлось подтянуть колено к груди. И подпрыгнем, и зацепимся - нож с размаху воткнулся в доски кровли, я сумел на нем подтянуться и, пробуксовывая носками сапог, влез-таки на крышу. Выхватил револьвер. Скат был не слишком крутым, так что я вольготно расположился на нем, рискнув даже привстать на одном колене. Твари не наблюдалось.
- Что там, Корнеев? - глухо прозвучал вопрос вахмистра откуда-то из-под ног.
- Нет никого! - смоталась, зараза! - с этими словами я осторожно подполз к верхней точке крыши и заглянул за скат, надеясь, что замечу тварь, прежде чем она заметит меня. Чуда не произошло. Твари не было, уже упрыгала куда-то. Хитрая какая! Поняла, наверное, что ночью ее будут ждать хорошие стрелки, а вот под вечер можно попытаться прорваться - и до темноты недалеко, и караулить будут плохо - устанут за смену. Какой-то очень человеческий расчет.
- Спускайся, Корнеев! - это вахмистр орет. А что делать?
***
Смена закончилась, но было еще одно дельце, которое никак не могло подождать до утра. Смешно! Где-то в городе бродит тварь, способная разорвать военный патруль за один удар сердца, а я тут с норлингами собрался в Малый круг.
Тот еще праздник... Сваарсон уверенно вел нас через город к пристани - на какой-то пустырь, где нам точно не помешают. Что ж, в каждом городе пришлых есть место, где хозяевами себя чувствуют аборигены.
Небольшой пятачок между сходящимися заборами и глухой бревенчатой стеной какого-то лабаза. Тропинка вдоль одного забора, тропинка вдоль другого... Ого, от стенки лабаза протоптали третью, молодцы какие! Кто не знает, тот не разглядит. И хоть третья тропинка в стену упирается, зато все в традиции. Перекресток трех дорог, так сказать. Молоденькая травка слегка пробивается по периметру почти идеального круга, но видно, что внутри круга ей не вырасти - так все утоптано. Поле чести, хольм, не иначе.
Я бестрепетно взошел за Сваарсоном в этот отгороженный от цивилизации уголок. С озерником бы дрался - не был бы так спокоен. Упасть с ножом в почке или пулей в затылке задолго до боя, например, во время обсуждения условий поединка с "честным благородным секундантом" - обычное дело в разборках с озерниками. А норлинги обычаи блюдут. Тут можно не бояться, что подлость учинят. Тут ребята серьезные.
Встали в круг. Меня тоже пригласили. Это за храбрость - вылезти из бойницы все-таки не так просто - если упадешь, то костей не собрать. А шанс такой был. Так что хоть здесь мне мой дурацкий поступок на руку сыграет.
Пошли посолонь. Тихо и молча прошли три раза, выбивая ударами каблуков ритм на каждом третьем шаге. Потом круг распался, оставив на прежней траектории меня с Сигурдом - моим противником. Все остались на местах, притоптывая сапогами и похлопывая себя по бедрам ладонями. А Сигурд и я продолжали двигаться. Тут уж я следил за своим противником очень внимательно - как бы не учудил чего. Он неожиданно сменил направление движения, повернувшись ко мне лицом, я сообразил, что обряд еще не закончен и сделал то же самое. И еще раз. И еще. Остановились. Сигурд подошел к дяде-ярлу, протянул ему патронташ, винтовку-однозарядку, которой был вооружен, ремень с револьвером - таким же чеканом, как у меня. Ну и я подошел, снимая оружие.
- По нашим обычаям, оружие проигравшего переходит к победителю, - нейтрально заявил ярл Сваарсон.
- По нашим - тоже, - с широкой улыбкой сказал я, изображая жадность во взоре и провожая глазами оружие Сигурда, перешедшее к седовласому норлингу с повязкой через все лицо, закрывающей левый глаз. К нему же отправились мой "таран" и револьвер, вкупе с патронташем. Ножи пришлось тоже выложить. Одноглазый даже поцокал языком, рассматривая серебряное тиснение на ножнах того, что прятался в левом сапоге. Он бы нож в таких ножнах на поясе носил, ясен перец. Ярл Сваарсон поднял руку, и мы с Сигурдом встали друг против друга, слегка прокручивая кистени в руках. Хорошо еще, что Сигурд не левша. Проще будет, в каком-то смысле. Гуннар Сваарсон не стал произносить долгих речей, просто сказал, что полуэльф, упирая на это "полу-", Петр, сын Андрея, прозываемый Корнеевым, и Сигурд Сваарсон дерутся до тех пор, пока один из противников не перестанет оказывать сопротивление. После этого бой должен быть закончен раздачей зубов.
Как я понимаю, многие части обряда были Сваарсоном сознательно опущены. Потому что я чужак, не норлинг и полуэльф, напирая на "эльф". Например, были опущены взаимные обрядовые оскорбления и угрозы. Словесная баталия, предваряющая поединок и играющая роль психологической разминки. Мне, по крайней мере, хотелось послушать... да и высказаться тоже хотелось. От души.
