Обычная площадь — точь-в-точь как та, с которой я только недавно вспорхнула. А на площади…
Человек пятьдесят-семьдесят лежали в несколько рядов на каких-то тряпках. Метались и бредили, кто-то плакал… У всех связанные руки. И ноги… Между рядами ходили три человека. Укрывали, поили, что-то приговаривали. У одного были светлые волосы.
— Рик!
Шаман быстро повернулся:
— Александра…ну что ж ты…
Кажется, Рикке хотел еще что-то сказать, но ко мне бросились сразу человек пять:
— Дракон!
— Хвала богам!
— Ты ведь сможешь всех? А?
— Господин! Умоляю! Моя девочка!
— Не надо… — голос Рика был усталый-усталый… — Она не сможет. Ее еще не учили…
— Почему они связанные? — я старалась перестать реветь, но как-то плохо выходило. Надо поговорить, разговор помогает… Ванна с ромашкой тоже, но где ее взять.
Да тут, на скалах, вообще пусто.
Поискать внизу? Что за чушь в голову лезет. Лишь бы не думать, не думать…
…Они не верили, что я не могу помочь — упрашивали, плакали, кто-то даже на колени встал.
— Госпожа…
— Госпожа, ну хоть детей! Помогите… Все отдадим, что ни попросите! Госпожа… Хоть деток бы…
И так пока я не расплакалась, и Рик не утащил меня на гору, чтоб я не сожгла этот несчастный поселок своими слезами к чертовой матери…
— Они себя не помнят. Не знаю, что это за болезнь, но начинается она одинаково — у человека начинает сильно болеть голова. Так сильно, что они теряют способность думать. Потом начинается жар. И бред. А в бреду собственный ребенок может показаться чудовищем… Перестань плакать, а? Ты же не виновата, что не умеешь. — Рик осекся и потер виски, — Успокойся…
— Да-а… — у меня все еще дрожал голос, — Успокойся… Я не могу. Ты же слышал, что они кричали!
— Они просто сильно напуганы, — Рик поморщился и снова потер виски, — Странный мор. Слишком быстро… Позавчера еще все были здоровы. Слишком быстро. И отвары не помогают… Как наведенный…
— Что?
— Нет… Ничего. Ты только человеческий облик не принимай. Кто знает, может…
Он вдруг замолчал.
Слезы высохли в момент, а в живот словно ледяная глыба рухнула. Не может быть…
Он сказал… он сказал — у человека начинает болеть голова…
— Рик?
Молчание.
— Рик, у тебя… голова болит?
— Быстро действует… — пробормотал шаман и замолк совсем.
— С ума сойти… — проговорил за спиной чей-то голос… — Александра, ты что вытворяешь?
Да пошел ты!
Плачу я, плачу! Отвяжись ты!
Эй… а кто — ты?
Я прищурилась, но от слез глаза видели только туман. Кра-а-асный… я чуть не разревелась снова.
— И что здесь происходит? — спросил еще один голос, — Простите, девушка, вы не могли бы перестать так… давить? Мы ведь уже здесь.
А?
— Александра, глотни чего-нибудь. И успокойся. А то у нас уже скоро головы расплавятся…
А?
— Вот наказанье… — вздохнул знакомый голос, и чье-то крыло легло мне на спину… — Тихо, маленькая, не плачь. Все хорошо, мы тут…
Гарри?!
— Ты что тут делаешь? — я кое-как управилась с голосом… Но вышло все равно как-то по-детски. Правда, как у маленькой.
Дракон вздохнул:
— Ну вот… Пап, я ж говорил, она ничего не знает. Как ребенок. Ты сама нас позвала. Причем так, что не отозваться невозможно…
Позвала? Я? Стоп… Ребенок? Стоп-стоп… Папа?!
— Дебрэ эддо Мейтек. С Южных вершин, — представился второй дракон, — Какая вам нужна помощь?
Оказывается, Гарри с его папой и правда прилетели сюда на мой зов. Точней, плач. Когда дракон расстроен очень сильно, это вполне сходит за зов. И те дракошики, кто близко, это слышат… И не просто слышат. Гарри выразился так — «как солнцеядом изнутри жжет». Кто этот солнцеяд, я потом спрошу… Ну не до того мне!
— Так что вас так расстроило, юная девица? — второй дракон осмотрел площадь, — Впрочем, вижу. Кого сначала? Этого странного мага?
А?
— Вот этого человека? — дракон для верности ткнул лапой в сторону шамана. Тот не шевельнулся.
— А… а что начнем?
Драконий папа задумчиво изогнул шею…
— Вы совсем ничего не знаете?
— Про что? — всхлипнула я.
— Хорошо. Про избирательность нашего огня вы в курсе?
— Что?
— Понятно. Так вот, наше пламя легко регулируется и может служить многим целям…
— Как это?
— М-м… — дракон встал над шаманом, — Ну вот представьте: я могу дохнуть так, что пламя сожжет человека в пепел, а могу так, что на нем только одежда сгорит, а сам он останется цел…
— А, это я поняла! Меня Гарри учил с чудищ шерсть снимать!
Дракон с чего-то покосился на притихшего Гарри:
— Лучше б чему путевому научил! — упрекнул он, — Ладно, потом поговорим… Так вот. Могу сделать так, что человек останется цел, а обуглится земля вокруг него… а могу так, что в его крови сгорит все лишнее… то, что вызывает болезнь. Мы все способны на тервейс, но…
— Тервейс — это лечение, — полез с уточнениями Гарри. — Я узнавал!
Лече… Лечение?
Я заорала так, что больные бредить перестали:
— Вы можете его ВЫЛЕЧИТЬ?
— Да что ж ты так кричишь, — простонал бедный папа Гарри, тряхнув головой, — Можем и вылечим. И ты сможешь потом. Вот смотри… нет, глаза сузь. Еще немного… вот… Видишь — в крови примесь? Нет, вот эта… желтоватая… Видишь? Это она и есть. Сейчас дохнем… Готово.
— И все? Он выздоровеет?
— Он уже выздоровел. Поспит пару часов и встанет. Пойдем других лечить?
Я уже говорила, что этот мир — ненормальный? Ну вот… снова повторяю. Приключения так и валятся на мою драконью шейку. По окрестностям бегает какой-то тип с зелеными яйцами, колдуны так и норовят превратиться во что-то страшненькое (и ни при чем я тут, ни при чем!), а от вопросов некоторых местных деток даже дракоше хочется утопиться в озере. Но… драконы не сдаются — так папа сказал. Значит — придется решать, что делать с лягухом. То есть с жамбоидом… То есть с заквакой… Короче, решайте сами, с кем.
— Александра! Нет, не… — дракон осекся, потому что опоздал и теперь в оторопи рассматривал мою работу… — Ты что вытворяешь?
— А что? — я, по правде сказать, и сама была удивлена тем, что получилось — вроде делала все, как объясняли… Нет, я правда все делала точно! Но почему-то на пациенте, лысоватом мужике предпенсионного возраста сгорели не злобные заколдованные микробы, а штаны и рубашка…
— Ну кто ж так фокусировку делает! — простонал Гарри, и снова (в пятый раз) принялся объяснять про то, какой именно тут нужен фокус. На этот раз я уже даже смогла понять почти половину. Остальное тонуло в тумане… А что вы хотите? Я раньше стихи зубрила на раз, задачки лихо раскусывала… Пока папа не разбогател так, что учителя мне пятерки стали ставить только за то, что я с парты встать снизошла! Ну… я и перестала выеживаться — толку-то? Все равно поставят же… А не поставят — папа других наймет.
