Есть методики, позволяющие скрывать мысли от чтения, но каждая из них подразумевает свою жертву. В основе всего лежит разделение на потоки: поверхностный, основной и глубинный. Соответственно, чаще всего необходимо утаить от собеседника мысли третьего потока, а также, по возможности, большую часть второго. Но для этого нужно сначала научиться делить своё сознание на кусочки.
— Правда?
— Правда. Можешь мне поверить: я пробовал.
— Ты работал со сьюпами?
Она произнесла это слово ровно с той же интонацией, что и все остальные мои знакомые. С восторгом и страхом, смешанными в причудливый и мгновенно туманящий голову коктейль. А между тем ничего загадочного или сверхъестественного в существовании организации, предоставляющей услуги по чтению мыслей, не было.
В чём крылась причина бурного роста количества психочувствительных людей, неизвестно. Парадоксы эволюции, масштабные эксперименты военных, влияние космического излучения, подарок пришельцев — любой вариант имел право на существование и не мог быть уверенно опровергнут. Отчаявшись докопаться до истоков свершившегося чуда, наука бросила все имеющиеся силы на его изучение. И надо сказать, немало преуспела в своих изысканиях.
Было официально установлено, что почти каждый пятый человек на планете потенциально способен читать мысли окружающих. Но одного потенциала недостаточно. Условия жизни, определённые стрессовые ситуации, в конце концов, даже режим питания способны как развить медиума, так и уничтожить его. Казалось бы, точно зная, как, что и когда, можно растить чтецов мыслей пачками? Увы, реальность гораздо сложнее и капризнее. Выяснилось, что практически для каждого латентного медиума цепочка стрессов, необходимых для кристаллизации способностей, индивидуальна. Более того, стоит нарушить последовательность «звеньев», и вся работа пойдёт насмарку. Поэтому наиболее упорные исследовательские лаборатории продолжали проводить эксперименты, сжирая государственное и частное финансирование, лишь время от времени добиваясь мелких успехов, а правительственные чиновники взялись за дело со своей стороны. Со стороны выгоды.
Как только количество подтверждённых и признанных наукой медиумов перевалило за несколько тысяч, Организация Объединённых Наций выступила с предложением придать некогда паранормальным способностям официального статуса. Дебатов было много, в том числе весьма яростных, с переходом на личности и отстрелом недовольных, но в конце концов сильные мира сего сошлись на мысли, что намного безопаснее переписать всех медиумов и ввести их в рыночные отношения, как полноправных участников процесса оказания услуг, нежели вынудить навсегда уйти в тень. Соответствующую Хартию подписали все страны без исключения, и вскоре, не прошло и полугода, появились те самые сьюпы, о которых обыватели говорят полушёпотом и с опасливо-восторженным придыханием.
Слегка презрительное «сьюп» родилось из «super» точно так же, как рождаются обозначения размеров, поскольку «медиум» помимо всего прочего означает «средний», а люди, получившие право читать открыто, оказались на ступеньку выше кустарных специалистов. Причём, не только на бумаге.
Удостоверение сьюпа выдаётся далеко не всем медиумам, даже с окончательно проснувшимся даром. Конечно, и в Коллегии ведутся подковерные игры, но большинство людей, получивших угольно-чёрную пластиковую карту с серебристой каймой, заслужили быть «сверху». Природный чтец, как правило, способен уловить только общий фон настроения собеседника, а чтобы более точно указать содержание мыслей, нужно... Нет, не тренироваться. Необходимо всё то же клятое стечение обстоятельств.
Хотя и тренировка не помешает. Например, фроляйн Цилинска, участвуя во встречах с клиентами, как раз подсознательно училась разбираться в мыслях и чувствах собеседника. Собственно, мой поверхностный поток она уже с месяц читала великолепно, и я морально был готов к последнему рывку перед финишем, но... Не мог предположить, что он окажется столь трагичным.
— Работал. Не очень долго.
— В полиции, да?
— Именно.
— А они... Они, в самом деле, могут сказать о человеке всё-всё-всё?
Подмигиваю:
— И немножко больше.
Ева судорожно вжимает голову в плечи.
Так вот чего ты боишься, девочка: открытия тайн. Детских и наивных, либо страшных и кровавых — неважно. Но тебе становится жутко, когда представляешь, как кто-то забирается в твою голову и начинает копать, копать, копать...
— Не бойся.
— Тебе легко говорить... Ты же мужчина.
— Открою тебе самый тщательно скрываемый с начала времён секрет: мужчины тоже испытывают страх. И даже чаще, чем женщины.
Она недоверчиво щурится:
— Врёшь.
— Нисколечко. Просто когда рядом находится тот, кому ещё страшнее, нам приходится быть храбрыми. Или хотя бы делать вид.
— Ничего-то ты не делаешь. Ты не боишься. Совсем.
— Неправда, я очень сильно испугался. Сегодня, на кухне.
Ева подумала и отрицательно качнула головой:
— Не было в тебе страха. Было что-то другое. Сильное, почти яростное.
Эх, тяжело же находиться рядом с медиумом! Простите, оговорился: с без пяти минут сьюпом.
Именно ярость и ничто иное. Злобная, рассерженная, искренняя ярость обиженного ребёнка. Я не мог допустить, чтобы с моей коллегой случилось что-то нехорошее, но при этом не мог сделать что-то большее, чем делал. От этого могущества, загнанного в строгие рамки, и бесился.
— А ещё... Ты был недовольным. Словно я хотела сделать что-то плохое, что-то неприличное... И кажется, ты собирался меня отругать. Совсем как отец. Как настоящий отец.
Ну вот и умерла моя невинная мечта стать для девочки кем-то большим в плане нежных чувств, нежели друг. Но я рад. Быть отцом — не самое плохое занятие на свете. Хотя бы и всего лишь названым.
***
Стук дверного кольца звучал решительно и бесцеремонно, целиком соответствуя статусу посетителя. Я ошибся всего на полчаса: полиция нагрянула в салон не сразу после обеда, а чуть погодя — ровно с той задержкой, что требовалась для неспешной прогулки по Хоффнунг штрассе после сытного перекуса.
— Сегодня салон не работает, — сообщил я, открыв дверь.
— Не имеет значения, — перед моим носом махнули удостоверением младшего полицейского инспектора. — Мне нужен герр Стоун.
— Это я.
Полицейский достал блокнот с замусоленным корешком, неторопливо перелистнул несколько страниц и начал зачитывать, после каждой фразы сверяя свидетельские показания с внешним видом объекта. То есть, с моим видом.
