— Никаких крыс. Глядите веселее, сударь. От такой физиономии, как у вас, даже такая красотка, как Дарика, сбежит.
— Барон, я только ради нашего дела иду на такие жертвы!
— Не сомневаюсь, брат мой. Укрепитесь в вере, и вам воздастся.
— Да, не помешало бы.
— Вот, выпейте фарнийского, у наших дорогих друзей сегодня отличные вина.
— Пожалуй, бокал-другой поможет мне… э…. укрепиться. Да.
— Не богохульствуйте, сударь.
— Да нет, что вы, барон. Как можно!
— Вот и отлично. Вперед, к чистоте, брат мой.
В один глоток осушив кубок, молодой человек твердой походкой отдающего себя в жертву во имя справедливости направился к томно обмахивающейся веером барышне. Лет тридцати, с острым носиком и маленькими глазками, с мышиного цвета волосами, неудачно и неровно окрашенными в нечто наподобие пепельной блондинки, в претенциозном модном туалете, подчеркивающем полное отсутствие всяческих форм, Дарика Ламбур и впрямь походила на крыску. Заметив приближающегося к ней симпатичного кавалера, она активнее заработала веером и состроила гримасу, в её представлении обозначающую очаровательную улыбку.
Некоторое время барон наблюдал за неуклюжими попытками недавнего собеседника обаять даму, и, как только убедился в том, что рыбка заглотила наживку вместе с крючком и удочкой, отвернулся. «Какое убожество! С кем приходится работать! Видел бы Мурс…» — с этими невеселыми мыслями он устремился к следующему единомышленнику. Все с тем же сомнением, не придется ли и его силком тащить в нужную сторону. К торжеству чистоты и света.
239 г. Третий день Осенних Гонок. Суард.
В особняк ирсидского посла лорд Рустагир вернулся только под утро, уставший и недовольный. Интрижка с Её Высочеством, на которую он даже и не рассчитывал, пока не обещала приблизить его к цели, а вот помешать могла, и весьма серьезно. Великолепная Ристана оказалась капризной, вздорной и требовательной особой, мнящей о себе невесть что. Может быть, она и неплохо справлялась с обязанностями Регентши, и успешно держала в кулаке Королевский Совет, но вот на своих приближенных она вымещала все. И злость, и досаду, и разочарование, и просто дурное настроение. А вчерашний бал, похоже, совершенно вывел её из себя.
Когда Её Высочество соизволила обратить на него внимание, лорд Рустагир поначалу обрадовался возможности войти в круг приближенных ко двору. Весь вечер он добросовестно развлекал принцессу историями из высшего света Метрополии, сочувственно поддакивал и кивал в ответ её жалобам на непутевых брата с сестрой, восхищался её красотой и политическими талантами… и потихоньку выяснял, получится ли найти с Регентшей взаимопонимание в единственном важном вопросе.
Ничего толком добиться от самовлюбленной красавицы не удалось. Её Высочество предпочитала беседовать исключительно о себе, изумительной и неподражаемой, с редкими перерывами на сплетни — не менее чем об императорской семье. Он, конечно, мог порассказать о сыновьях Его Всемогущества немало интересного и весьма интригующего, но делиться с трудом добытой информацией за просто так? Никакие красивые глаза этого не стоят. Тем более что обладательница этих самых глаз и так вцепилась в него мертвой хваткой и под конец вечера все же показала свои знаменитые цуаньские ковры. Впрочем, против такого завершения бала лорд Рустагир ничего не имел. Хоть Регентша и здесь показала себя избалованной до безобразия, но опыт и страстность вполне компенсировали некоторые её недостатки.
За завтраком любезный Кемальсид бросал на него выразительные взгляды, но при супруге проявить иначе жгучее любопытство не решился. Зато за чашечкой кофе в кабинете дал ему волю.
— Рассказывайте, дорогой друг, рассказывайте! — лорд Иршихаз буквально светился восторгом пополам с гордостью. — Как вам удалось?
— Прекрасный был вечер, — Нимуе небрежно пожал плечами. — Столько интересных людей…
— Не скромничайте, дорогой мой! Уже весь Суард в курсе, с кем Её Высочество покинула бал, — посол довольно улыбнулся. — Она великолепна, не правда ли?
— О да. Её Высочество бесподобна, — он поддержал игру. — Но, право, не стоит оскорблять недостойными подозрениями столь высокую особу.
— Разумеется! Её Высочество выше любых подозрений. Но, говорят, цуаньские ковры в её гостиной…
— Не имеют себе равных.
Мужчины обменялись заговорщицкими улыбками, полными понимания. Вот если бы кроме цуаньских ковров Её Неотразимого Высочества лорду Рустагиру удалось увидеть ещё что-нибудь интересное… но ничего нового обнадеживающего из встречи с Регентшей он не получил. Судя по вчерашней беседе, ненависть к младшей сестре настолько застила ей белый свет, что единственным, что устроит Великолепную, будет смерть младшей сестры, а никак не брак с Наследником Марки. Но, с другой стороны, вовсе не обязательно делиться с ней всеми подробностями. Возможный способ действий и подходящее враньё для Регентши постепенно приобретали все более четкие контуры. Но, чтобы определиться с планом, информации все ещё недоставало.
— У Дарнишей? С удовольствием, дорогой Кемальсид! Если не ошибаюсь, несостоявшийся тесть самого короля?
— Не уверен, что несостоявшийся. Ах, да, вы же не слышали, что маркиз сказал Его Величеству! — посол довольно улыбнулся.
— Вы имеете в виду Дукриста?
— Кого же ещё, — лорд Иршихаз неторопливо раскуривал трубку, наслаждаясь любопытством и нетерпением гостя.
— Какой у вас интересный сорт табака, — лорд Рустагир заинтересованно принюхался. — Не встречал… это смесь?
— Четыре сорта и можжевеловая отдушка, мне её королевский аптекарь поставляет.
— Изумительный запах! — он покивал с видом знатока. — Так что там с маркизом?
— Представьте себе, он заявил, что сам Император заинтересован в этой свадьбе.
— Или сам Дукрист.
— Что скорее всего. Но Её Высочеству придется смириться в любом случае, — посол затянулся и окутался ароматными клубами дыма. — Одним развлечением меньше.
— Мне показалось, что у вас тут развлечений более чем достаточно. Один вчерашний бал стоил десятка театральных премьер.
— Да, младшая принцесса не дает обществу скучать. Но вчера она превзошла самое себя.
— И часто Её Высочество устраивает подобные сцены? — лорд Рустагир с интересом разглядывал собственный безупречный манжет, расправляя и без того идеальные кружева.
— Каждый раз, — в голосе посла прозвучала гордость, будто его личной заслугой был дивно скандальный характер младшей принцессы.
