— Тангерийское вино, виэль — напиток родины моего отца.
— Странно — на вино не похоже.
— Если вы о том, что оно не крепкое, то должен вас предупредить: это обманчивое ощущение, эффект наступит позже.
В музыке, что играла, узнала я одну из тех мелодий, что приняты были на ярмарках и праздниках в деревнях, что находились во владениях моего отца. Взглянув на вино в деревянном кубке, я шепотом произнесла:
— Мысли об отце, — и осушила его до дна.
Странно — единственный человек о ком я тосковала, был мой отец. Знала, что найти его практически невозможно ибо давно уже не получали мы вестей с северной границы Голадена, но надежда все еще теплилась в душе, а чем больше я совершенствовалась в своем овладении магии, чем большую силу ощущала, тем сильнее становилась эта надежда.
От моих грустных мыслей оторвал нежный голос, звучавший как перелив звонкого ручья.
— Могу я вас пригласить на танец, виэль Катарина?
Я вскинула голову и встретилась взглядом с Риваолом. Он с серьезным выражением лица смотрел на меня, но в его глазах плясали веселые искры.
С сожалением посмотрев на Кетана, я подала руку Риваолу. Затем он увлек меня на площадку для танцев, занимавшую место около ступеней Орде. Риваол, улыбнувшись, обнял меня за талию. Его улыбка была столь теплой, что я улыбнулась ему в ответ. Мы двигались в такт музыки, и, казалось, что мое тело являлось продолжением его. Это ощущение приподняло настроение, которое ухудшилось после того, как я обернулась и увидела Кетана, наблюдавшего за нами с холодной отрешенностью. В сердце прозвучала нотка сожаления о том, что это не он обнимает меня за талию и прижимает к себе, но она у меня исчезла, когда снова посмотрела в глаза Риваола. Я откинула голову назад, а он закружил меня, приподняв над землей. Мой смех звонким эхом заполнил воздух. Когда песня завершилась, я с сожалением отстранилась от него. Но вместо того, чтобы меня отпустить он взял за руку и начал выбивать ногами такт новой мелодии, похожей на ту, которую он играл в Тайном склепе. Этот ритм подхватили музыканты, и нас окружила звенящая, журчащая музыка. На моем лице отразилась восхищение и некая детская радость. Светлый локон упал ему на лоб, придавая озорной мальчишеский вид. Он засмеялся, и я залюбовалась им. Его изумрудные глаза потемнели, приобретая цвет бурного моря. Задул ветер, который стал обволакивать нас в кокон, это вновь напомнило мне о Кетане, и я обернулась в его сторону, желая поделиться с ним своей радостью. Но его там не было — это легкой грустью легло на сердце и отразилось в глазах. Заметив мою печаль, Риваол стал увлекать меня в манящую темноту леса. Я покорно последовала за ним, с любопытством следя за его действиями. Риваол же взлохматив волосы, вновь улыбнулся. Я не смогла удержать усмешку. Увидев, что мое настроение приподнялось, он прижал меня к себе, и его глаза оказались перед моими. Его дыхание обвеяло щеки. От него пахло солнечным утром, свежестью и пряной горьковатой древесной ноткой. Это как-то странно на меня повлияло — жар начал опалять щеки, руки, затем перешел на грудь и сосредоточился внизу живота. Я удивленно посмотрела на него, но в ответ его глаза лишь загадочно блеснули. Полумрак ночного леса скрывал нас от всех, и это лишь усиливало возбуждение. Прислонившись к шершавому стволу старого дуба, я рассмеялась. Он нежно коснулся моей пылающей щеки.
— Луна сегодня особенно прекрасна, — шепнула я, — вы не находите, вирт Риваол.
— Перестань, Катарина, — он наклонился и так же нежно коснулся моих губ. Я страстно ответила на его поцелуй, скользя руками по теплой спине под рубахой.
— Так вы изучаете магию земли, виэль? — раздался шепот Кетана больше похожий на шипение змеи. Он стоял неподалеку в ночном сумраке, прислонившись к дереву и скрестив руки на груди. Его черные волосы развевал легкий весенний ветер и лунный свет падал на лицо наискосок, скрывая в тени глаза — это напоминала тот зимний вечер, когда он увел меня из родного дома.
— Телепортация — хорошее умение, — прошипела я в ответ, — но подло использовать его для того, чтобы шпионить за другими, вирт!
Вместо ответа я увидела, как Кетан растворился в сумрачном облаке, когда оно рассеялось, его уже не было. Лишь теплый ветер, подувший с того места, где он только что стоял, донес до меня запах тангерийского вина.
Я печально опустила взгляд. Риваол коснулся моего плеча, но ничего не сказал. Тогда я подняла голову и посмотрела в его глаза. Он отвел взгляд и привлек меня к себе. Я уткнулась в теплое плечо, обняла за талию и сказала:
— Риваол, мне нужно уйти…
— Я понимаю Катарина, но не хочу, не могу тебя отпустить.
— Мне необходимо время, чтоб разобраться в себе…Ты понимаешь?
— Да, — он печально склонил голову, как бы невзначай касаясь губами щеки.
Закрыв за собой дверь, я разделась и легла на еще не разостланную кровать и, глядя в холодные глаза звезд, наблюдавших за мной сквозь открытое окно, постаралась забыться, но ничего не выходило — меня мучили мысли о них: Кетане и Риваоле. Меня, бесспорно, тянуло к Риваолу. Его необыкновенная красота завораживала с самого первого дня знакомства. Когда он оказывался рядом, в душе вспыхивало желание коснуться его, ощутить поцелуи на своей коже, ласкать его, чувствовать силу тонких пальцев. Кетан — меня тянуло разгадать тайну его печали. Хотелось утонуть в его странных глазах. Когда он смотрел на меня, то по спине пробегала дрожь, и это было больше, чем просто физическое притяжение. Я находила в нем что-то родственное, ту же тайну, которую ощущала в себе — сгусток какой-то темной силы — темной потому, что необузданной, дикой, требующей укрощение. И мне было больно от того, что он сегодня увидел — не должен был.
Мысли были прерваны резким порывом ветра, хлопнувшим ставни, от чего стекло жалобно зазвенело. Я повернула голову — предположение подтвердились — около стены заслоняя собой окно, стоял Кетан. Медленно пристав с кровати, я всмотрелась в его лицо. Оно было сосредоточенным, совершенно спокойным. Не доходя до него, я остановилась, ожидая его действий. Он, оттолкнувшись от стены, стал приближаться ко мне. От него пахнула дурманящим запахом вина, который смешался с его собственным особенным ароматом. Его глаза сузились, всматриваясь в меня, как раньше я в него.
— Зачем ты это делаешь?
Он произнес это тихо, но для меня это прозвучало оглушающее.
— Что?
Из себя я смогла выдавить лишь только это. Он склонил голову и дотронулся до моей щеки.
— Ты сама знаешь.
Я не могла оторвать взгляда от его глаз. Его зрачки переливались от желтого до мутно-зеленого. Но это меня уже не удивляло, удивило их выражение: гнев вперемешку со страстью — это не пугало, я знала, что он сумеет сдержать себя в руках, а этого мне было не надо.
