– Ну всё, Аск, твой черёд! Давай иди и сделай всё красиво, – первым напутствовать меня решил Влад.
Как только он замолчал, как обычно, с серьёзным лицом заговорила Юля:
– Удачи, Аскольд.
– Аскольд, ты… – голос Алисы предательски дрогнул. – Главное – береги себя.
Ух… какое неожиданное заявление.
– Берегите себя, Аскольд Игоревич, когда будете феерично побеждать господина Волынского, – взгляд Софьи на миг стал ледяным. Мне показалось, что если бы Волынский‑младший сейчас стоял рядом с нами, то он бы превратился в сосульку.
– Непременно. Друзья, спасибо всем за поддержку.
Между боями был пятнадцатиминутный перерыв, чтобы зрители могли обсудить закончившийся поединок, а участники следующего подготовиться к выходу на арену. Меня встретил один из местных слуг, проводил в одну из индивидуальных раздевалок, где затем во все глаза разглядывал моё обнажённое тело, пока я переодевался.
Фу таким быть.
Закончив с переодеваниями, я прошёл по просторному коридору к выходу на арену.
– Аскольд Игоревич, удачи вам во время поединка, – как всегда с равнодушной доброжелательностью произнесли дежурные.
– Благодарю, – легко ответил я.
И через пять секунд один из мужчин плавным жестом позволил мне выйти из подтрибунного помещения.
Здравствуй, арена. Сегодня ты увидишь боль…
Судья представил меня публике. И под громкие рукоплескания я зашагал к центру арены, приветствуя трибуны поднятой рукой.
– … чемпион Северо‑Восточной Москвы Кирилл Михайлович Волынский! – через несколько секунд после объявления меня судья торжественно объявил и моего противника.
Стоя в расслабленной позе, я наблюдал за выходом министерского сынка. Внешне уверенный он непринуждённо и любезно кивал трибунам и махал рукой. Вот он подошёл к центру арены и посмотрел на меня.
Во взгляде боярина читались неприязнь и чувство собственного превосходства.
Волынский ещё в момент нашего знакомства показался мне двуличным типом, и ещё тогда, на балу у генерал‑губернатора, он излучал слепую уверенность, что он лучше остальных представителей столицы.
– Три… Два… Один… – скандировали трибуны. Мы с Волынским одновременно активировали покров жи́вы.
– Бой!
Я не стал пытаться использовать стихийный доспех, будет неприятно, если он сам отключится из‑за «хромого» контроля. Я мог бы и покров не активировать… Но тогда со стороны мои действия вызвали бы много подозрений.
Хорошо, что «деактивация» покрова проходит без визуальных эффектов.
Волынский моментально создал огненный доспех и, выставив вперёд обе ладони, атаковал меня густым яростным потоком пламени.
Я ввалил всю доступную мне альтеру в облако, сохранив покров. Чувствовал, что облако дрожит – то расширяется, то уменьшается, но альтеры было достаточно, чтобы оно совсем не исчезло под атакой сильного противника.
Держа голову высоко поднятой, я уверенно шагал вперёд прямо сквозь пламя. В этот момент я пытался понять, какой же ранг у Волынского. Вряд ли юноша слабый Мастер. Скорее очень сильный Наставник.
Возможно, по силе он примерно равен Софье.
Хотя, сколько ни пытаюсь, не могу представить, чтобы Троекурова проиграла этому мерзавцу, если бы им пришлось сражаться.
Форкх меня дери, он все больше жи́вы вваливает в атаку! И чем ближе я к противнику, тем мощнее на меня давит его техника.
Но плевать! Я выдержу!
Главное – удержать покров подольше, а то опять причёску спалю. И на больших экранах это будет выглядеть подозрительно.
Не прекращая медленно шагать сквозь пламя, я криво усмехнулся, радуясь, что так вовремя вспомнил про необходимость следить за целостностью причёски.
Эх, обидно, что я из‑за огня не могу разглядеть лицо Волынского. Злится ли он сейчас? Или шокирован? Я вижу только его размытый силуэт, знаю, что противник, поддерживая мощную технику, остаётся на месте.
И это главное.
* * *
– Боги, он прёт как бульдозер! – воскликнул Влад и тут же осёкся. Вся группа поддержки Аскольда сидела рядом, даже великая княгиня Тверская расположилась на соседнем диванчике. Её присутствие давило. С такой соседкой не забалуешь.
– Удивительно, на одном лишь покрове! – восхищённо прошептала Яна Оболенская и опасливо покосилась на мать. А Троекурова задумчиво произнесла:
– Похоже, Аскольд Игоревич стал ещё сильнее с момента нашей битвы.
– Так и есть, – значительно проговорила великая княжна Казанская, сидевшая на диване за ней.
Софья никак не отреагировала на тон девушки, а вот Алиса неодобрительно покосилась на Юлию Ромодановскую. После чего едва заметно толкнула свою лучшую подругу плечиком и бойко произнесла:
– Наш чемпион растёт не по дням, а по часам. И привлекает к себе внимание всё новых и новых… хм… инвесторов.
Две княжны крепко задумались над словами третьей. Ну а четвёртая – Яна Оболенская, пропустила разговор мимо ушей, неотрывно наблюдая за происходящим на арене.
Девушка подняла глаза на огромный экран, где как раз показывали лицо Волынского. И в глазах боярина читалось изумление.
– И не скажешь, что у Аскольда проблемы со здоровьем, – тихо сказала Юлия.
* * *
Противник всё‑таки попятился. И пусть Волынский не прекращал давить меня огненным потоком, мощность потока ослабла, ведь юноше пришлось снизить концентрацию на своей технике.
Между нами оставалось около двух метров, а моему «скачущему» облаку хоть бы хны.
Правда, у меня опять начало ломить кости и все мышцы поднывают. Продолжу использовать столько альтеры, станет ещё хуже.
Пожалуй, своей неспешной прогулочной походкой сквозь пламя я заставил противника потратить немало жи́вы. Пора заканчивать с этим поединком.
С этой благой мыслью я рванул вперёд. Прорвался сквозь поток пламени и увидел ехидно ухмыляющуюся рожу Волынского.
Форкх меня дери, он сам прекратил поддерживать технику!
Я ощутил, как в моё облако альтеры врываются сгустки жи́вы.
Я уже видел подобную технику раньше – выпущенная во врага объёмная техника за его спиной изменяется и приобретает форму различных зверей. А затем атакует в спину.
Сразу четыре зверя летят на меня. Вот в чём был славный план Волынского…
Эх, если бы я был в идеальной форме, мог бы позволить себе провозиться подольше. Уничтожить каждого зверя… побороться с ними…
Но я ещё утром решил, каким именно образом одолею сегодняшнего противника. Других способов победить его с плохим контролем нет, а тянуть время – значит разрывать своё и без того измотанное тело альтерой.
Я провёл быстрый удар в голову, но Волынский успел защититься.
Ха, повёлся! Мой любимый финт! Как раз такой и использовал против меня Мастер молнии.
В следующий миг, убрав облако и покров, я сконцентрировал альтеру внутри своего тела. Больше всего энергии направил в правую голень и…
От души врезал противнику по левой ноге.
Он не Мастер. Даже одного удара чистой альтерой не смог выдержать.
– У‑А‑А‑А!!! – Волынский завопил от неожиданности и боли.
А в завершение левый хук в голову!
* * *
– Одним ударом пробил покров и сломал ногу… – слышался изумлённый шёпот зрителей слева от «островка» группы поддержки Аскольда.
– Похоже… юный боярин Волынский не так силён, как раньше казалось.
– А чемпион «Алой Мудрости», наоборот… сильнее, чем казался.
Влад бросил косой взгляд на мужчин, обсуждающих поединок, улыбнулся и снова перевёл взгляд на экран. Сейчас там показывали упавшее без чувств тело боярина Волынского, к которому кинулся судья. А ведь ещё несколько секунд назад был такой фантастический кадр – кулак Аскольда, остановившийся в миллиметрах от виска противника, и развевающиеся от порождённых ударом потоков воздуха вихрастые волосы Волынского.
