— Так вы надзираете за всеми садами, Имперское Величество? — поинтересовался он.
Берэнин запрокинула голову и рассмеялась. Взгляд Браяра прошёлся по милым контурам её шеи. «Им следует воздвигать ей статуи как Миле Зерна», — подумал он. «Или местной богини земли, Кунок. Я удивлён, как все эти влюблённые щенки-придворные не усыпали такими статуями всю страну». Он оглянулся. Влюблённые щенки зыркнули на него.
— У меня не было бы времени следить за каждым из здешних садов, не говоря уже о тех, что расположены в других моих владениях, — сказала Браяру Берэнин. — И многие из них являются демонстрацией могущества империи. В них нет ничего личного. Но у меня есть некоторые места, которые полностью мои, за ними в моё отсутствие по делам следят доверенные садовники, а ещё у меня есть оранжереи. Зимой всегда есть время покопаться в земле. Вот мы и пришли.
Они вышли из-под сени деревьев на ярко освещённое открытое пространство, весь день заливаемое солнечным светом. Здесь пролегал длинный пруд, по берегам которого рос высокий папирус. Вдоль берега шёл деревянный настил. Берэнин повела Браяра к нему.
— Ненавижу терять в грязи хорошие туфли, — объяснила она, — но берега нужно держать топкими для тростника. Знаешь, что это?
Она указала на просвет зарослях на краю пруда.
Браяр присвистнул:
— Карликовые водяные лилии, — сказал он, узнав маленькие белые бутоны среди крупных листьев. — Здорово.
— Я пыталась их скрестить, — сказала императрица, облокотившись на перила вокруг пруда. — Я хотела вывести красную разновидность. Мне удача пока не улыбнулась. Но может улыбнуться тебе.
— Это займёт больше времени, чем я собираюсь здесь провести, — сказал ей Браяр, наблюдая за самцом утки, патрулировавшим воды у зарослей тростника. «Готов биться об заклад, что у него в зарослях на яйцах сидит подружка», — подумал он. «Для таких как он этот дорогостоящий водоём — всего лишь гнездовье».
— Жаль, — ответила Берэнин. — Я думала, что мы с тобой сможем создать сады, которым будет завидовать весь мир. Но если ты так решил, то я не буду тебя уговаривать.
Взгляд Браяра привлёк блеск на дальнем берегу пруда.
— Имперское Величество, я думаю, что вы кого угодно уговорите, если захотите, — галантно, но рассеянно сказал он. — А там что?
— Мои оранжереи. Хочешь взглянуть на них? Или думаешь, что я пытаюсь тебя соблазнить? — озорно поинтересовалась Берэнин.
Браяр посмотрел ей в глаза и сглотнул. «Если бы здесь была Розторн, она сказала бы, что Берэнин для меня — это слишком», — подумал он. «И она наверное даже была бы права».
Берэнин одарила его долгой, неторопливой улыбкой:
— Идём.
Она снова взяла его локоть, когда они пошли дальше по деревянному настилу. Топот каблуков по доскам заставил императрицу обернуться и нахмуриться:
— Разрешаю вам остаться здесь, — резко сказала она. — Мы направляемся в оранжереи, и вы же знаете, что я не могу пустить туда никого из вас.
Браяру же она сказала:
— Последний раз, когда я пошла туда с тремя — только тремя! — из моих придворных, один из них опрокинул пальму, а другой сломал полку с глиняными горшками. Они совершенно грациозны в зале для танцев и на поле боя, но не в оранжерее.
Браяр оглянулся, поймал тлеющие взгляды нескольких молодых дворян, и осклабился.
Когда императрица и Браяр исчезли в длинных оранжереях, появились слуги, расстелившие на траве покрывала. Дворяне расселись под солнцем на скамейках и покрывалах, дожидаясь возвращения Берэнин. Небольшие группы бродили по близлежащему комплексу цветочных садов, а Ризу пригласила Даджу посидеть с ней и другими фрейлинами Берэнин. Сэндри, за которой никто теперь не смотрел, отступила под тенистое дерево. Она глядела, как Джак, Финлак и другие мужчины, прежде вившиеся вокруг Сэндри и поглядывавшие на Берэнин, теперь сбились в группу наблюдателей. Их взгляды не отрывались от оранжерей, пока они тихо переговаривались.
— Глупые амдэ́йн, — раздался у её правого плеча голос мужчины.
Сэндри бросила взгляд назад и вверх. Она видела его в толпе — охотник, который так злился на Чайм. Он был высоким даже когда не сидел верхом, имел блестящие русые волосы, ясные карие глаза и красивые губы. Это лицо было создано для того, чтобы улыбаться, чем он сейчас и занимался.
— Почему ты так говоришь? — спросила она, зная, что «амдэйн» по-наморнски значило «глупец».
— Её Имперское Величество послала своих смазливых мальчишек ухаживать за тобой, но как только её нет рядом, чтобы заставлять их скакать, они начинают хандрить по ней, не обращая на тебя внимание. На их месте я бы не ворчал о том, что она пошла гулять с твоим другом.
Он стоял расслабившись, распахнув зелёную куртку и засунув руки в карманы широких чёрных штанов.
— Я бы на их месте старался сделать так, чтобы ты помнила моё имя, когда пойдёшь вечером домой.
Сэндри задрала подбородок:
— Если бы ты был при дворе ранее, то знал бы, что я не люблю лесть.
Он широко ей улыбнулся:
— Какая лесть? Я говорю о здравом смысле. Ты ведь приехала из самого Эмелана. Ты определённо должна быть интереснее всех моих друзей, которые только и знают, что дороги от их земель до имперских дворцов.
Сэндри скрыто хихикнула. Он не был таким очевидно красивым, как рыжеволосый Финлак или смуглый Джак, но всё же был симпатичным, в дружелюбном, располагающем смысле. «Интересно, а его нос получил эту небольшую плоскую вмятину, когда кто-то ударил по нему?» — спросила она себя.
— Прости, — сказала она, улыбаясь в ответ. — Ты наверное думаешь, что я ужасно самодовольна.
— Нет, ты наверное сейчас чувствуешь себя приманкой, — сказал он ей.
Он протянул свою большую ладонь:
— Я — Пе́ршан фэр Рос. Шан.
Сэндри позволила ему пожать свою руку:
— Сэндрилин фа Торэн. Сэндри.
Его рукопожатие было тёплым, крепким и приятно кратким, после неоднократных попыток других мужчин превратить касание её руки в нечто романтическое.
— Посмотрим, — пробормотала она, глядя на него. — Ты — клэ́йхам? Би́дис? Сагхад? Ги́ас?
Последний из названных ей титулов был равноценен герцогскому.
— Нет, нет, нет и нет. Мой отец — гиас, мой старший брат — наследник. Я — просто Шан, — сказал он с озорной улыбкой. — Я Мастер Охоты. Другими словами, я говорю слугам, что надо делать, а они уже всё устраивают.
— Не похоже, будто тебе нравится эта должность, — заметила Сэндри.
— Всё лучше, чем управлять сбором урожая для моих отца и брата. Здесь мне почти ничего не надо делать, кроме как время от времени проверять охотничью экипировку и гончих, разведывать новые места для охоты, флиртовать с симпатичными девушками, отвлекать их матерей и компаньонок для моих друзей и смешить Её Имперское Величество. Жизнь младшего сына при личном дворе императрицы.
— И много вас тут таких? — спросила Сэндри. — Не думаю, что большинство может позволить себе такую жизнь.
— О, Её Имперское Величество даёт нам должности и жалованье, чтобы было, на что жить, — ответил Шан, небрежно пожав плечами. — Ей нравятся красивые мужчины, и она сама же первой тебе скажет, что те из нас, кто живёт за её счёт, чрезвычайно преданы её интересам. Приходится.
— Что ты имел ввиду ранее, когда говорил, что она натравила на меня своих смазливых мальчишек? — спросила Сэндри.
Сама она уже догадывалась, но ей было интересно, что скажет этот искренний человек.
Шан засунул руки в карманы:
— У тебя не очень хорошо получается разыгрывать из себя пустоголовую дворянку, — уведомил он её. — Конечно же ты знаешь, что наша госпожа предпочла бы, чтобы ты и твоё состояние с этого момента не покидали Наморн.
Сэндри так и подозревала, и надеялась, что он доложит о её ответе её кузине:
— Это зависит ни от неё, ни от Джака или Фина, ни от кого. Я сама принимаю решения.
Шан широко ей улыбнулся:
— Очень пылкая, — с одобрением сказал он. — Люди ей и раньше противились, знаешь ли. Но это никогда не принимало такой оборот, которого они ждали. Трудно игнорировать волю императрицы.
Она пренебрежительно хмыкнула. Потом что-то заставило её добавить:
— Кроме того, я никогда не выйду за мужчину, который так явно влюблён в другую, как влюблены они. Разве моя кузина не старовата для них?
— Имперство раздувает страсти, — ответил её спутник. — А деньги раздувают их ещё больше. Я удивлён, что тебе это не известно — ты же вимэйси, и вообще образованная. Я слышал, что вы, маги-ученики, живёте в храме и школах магов совсем без ограничений.
Сэндри теребила пуговицу, приказывая себе не краснеть из-за неожиданного поворота беседы:
— Страсть мне не по душе, к тому же в Спиральном Круге я была для этого слишком юной, — твёрдо сказала она, наблюдая за тем, как придворные порхают по округе подобно бабочкам. — Если твои друзья попробуют со мной что-то такое, то будут лишь разочарованы.
