Одно за другим, окружавшие их растения подняли листья и изогнули стебли. Цветы повернулись лицом к императрице, а та наблюдала за ними, не показывая своих чувств.
«Иногда она пахнет как мы», — сказали розы и гардении. «Она ловко обращается с секатором и вилкой. Она касалась нас всех, часто. Она бережно с нами обращается».
— Ничего, — хмыкнул Браяр. — Им просто нужно было напомнить, кому они обязаны своей безмятежной жизнью.
Он вдруг вспомнил, с кем говорит:
— Ваше Имперское Величество.
Он зыркнул в сторону ближайших растений:
— Они не хотели вас расстраивать. Вы им нравитесь.
— Благодарю, Винэйн, — ответила Берэнин. — Мне впервые пришлось задуматься о том, что может случиться с тем, кто им не по нраву. Вообще-то я и не подозревала, что у них есть мысли или чувства.
— Не такие, что знакомы нам, Величество, — объяснил Браяр.
«Ваше Имперское Величество» было слишком длинным, чтобы использовать всякий раз, когда он к ней обращался.
— У них вообще-то нет мозга, но их тела помнят, например, кто их поливает, кто подрезает их, и так далее. Они просто так возбудились, ощутив моё присутствие, что ненадолго забылись.
«А теперь, успокойтесь!» — безмолвно приказал он им. «Ведите себя так, будто я такой же, как все!»
Он зыркнул на лозу, которая вытянулась, обвив одну из его ладоней и запустив свои усики в его пышный рукав.
Лоза отпустила его и вернулась на решётку, которую она занимала до того, как Браяр вошёл в оранжерею. Берэнин наблюдала за её перемещением:
— Полагаю, с тобой такое случается довольно часто, — иронично заметила она.
— Только пока они не привыкнут к моему присутствию, — ответил Браяр. — Они как дети, — объяснил он. — Они заводятся, и им нужно время, чтобы успокоиться. Видели бы вы их, когда рядом моя наставница Розторн. Они не могут удержаться от того, чтобы коснуться её, когда она рядом. Она для них будто солнце, только от солнца мох и грибы держались бы подальше, в отличие от неё. А это что, пальмы в кадках?
Он подошёл к зарослям больших, похожих на деревья растений, надеясь отвлечь её от мыслей о двигающейся растительности. Во время своих путешествий он обнаружил, что некоторые люди странно на это реагировали. Остановившись у ближайшего растения, он оценивающе провёл ладонью по стволу.
— Это тщеславно, я знаю, — сказала императрица. — Но это доставляет мне такое удовольствие — знать, что когда с Сиф со свистом дуют зимние ветра, у меня есть кусочек южного тепла.
Браяр улыбнулся:
— Зимы всегда даются трудно, если тебе нравится видеть вокруг зелень, — признался он. — Я пытался уговорить мою наставницу на посещение оранжереи Посвящённого Крэйна — он тоже учил меня обращению с растениями, в Спиральном Круге, — но она старомодная. Она ворчит, что каждому овощу своё время, а потом на всю зиму окружает себя растениями в горшках. Она просто не может заставить тропические растения расти в своей мастерской.
— Я читала книгу Крэйна, знаешь ли, — сказала Берэнин, ведя его глубже в оранжерею.
Пока они шли, садовники продолжали работать. Когда императрица передвигалась по дворцу, её всюду сопровождали поклоны и реверансы. Браяр лениво подумал, «интересно, сколько времени у неё ушло на то, чтобы выбить из садовников те же привычки?».
Волна движения была, но направлена она была на Браяра, и исходила от растений. Он призвал часть своей силы и позволил ей растечься вокруг тончайшими ручейками, достигая каждого растения и дерева в здании. Он проделал то же самое в следующей оранжерее, и в следующей, и в последующей. У императрицы их был целый комплекс, у каждой были свои собственные двери, а друг с другом они соединялись деревянными коридорами.
— Чему только не научишься, — сказала Берэнин, сопровождая его в очередную оранжерею. — Клещи. У меня было две сообщавшихся друг с другом оранжереи, и подлые маленькие нализ добрались до всего. Снова пришлось начинать с нуля. В этом и состоит основная проблема садоводства. Одна единственная ошибка не просто преподаёт тебе урок. Она может полностью тебя уничтожить.
Она отошла в сторону и улыбнулась:
— Я так понимаю, что тебя интересуют шакканы, Браяр Мосс? Не хочешь ли высказать своё мнение о моих?
Более крупные коллекции он видел в имперском дворце в Янджинге, но нигде больше. Эта оранжерея была разделена пополам стеклянной стеной и очередной дверью. В одной половине с учётом заполнявшего оранжерею света были расположены миниатюрные деревья и необходимые для ухода за ними принадлежности. Несколько напоминавших ступени полок по левую руку от Браяра пустовали, но следы, оставленные водой, землёй и светом на некрашеной древесине, показывали, что тут раньше стояло до двадцати растений.
— Ваши сосны? — спросил Браяр, кивнув на пустые места.
Берэнин одарила его тёплой улыбкой:
— Именно. Когда мне кажется, что у них есть шанс, я выношу их под окна и на веранды. Я стараюсь быть осторожнее с теми, которые не вечно зелёные. Не так уж редко с Сиф ночью дует морозный ветер, даже в такую позднюю весеннюю пору.
Оглядевшись, Браяр увидел миниатюрный лес клёнов Кой, каждый из них был идеально расположен на своём большом, плоском поддоне. Его к ним тянуло как железо к магнетиту. «Император Янджинга удавился бы, чтобы заполучить что-то такое», — подумал Браяр, касаясь миниатюрных листьев нежными пальцами. «Клёны у него совсем не растут, не говоря уже о лесных композициях». Деревья чуть ли не мурлыкали от его касания, с радостью принимая тонкие ручейки его зелёной магии, потёкшие по их стеблям. Дальше Браяр обнаружил несколько форм рододендронов, все они чудесно цвели. В шаге от них он нашёл цветущие миниатюрные яблони. Он переходил от поддона к поддону, от одного дерева к другому, замечая, какие из них были обмотаны проволокой, чтобы придать им определённую форму, какие из деревьев имели привитые черенки, какие были очень старыми, а каким лишь придали старый вид. Он совсем потерял счёт времени, пока он и его спутница обследовали каждое растение. Все они были с любовью ухоженными и в наиздоровейшем состоянии.
Когда он поднял голову, Берэнин рядом не было. Браяр нахмурился. «Как долго я не обращал на неё внимания? Я её расстроил своим игнорированием, и она в раздражении удалилась?» — гадал он. Она вроде бы понимала, что человек мог и погрузиться во что-то с головой, но трудно было сказать, как императрица себя поведёт.
Затем он увидел движение весенней зелени через мутное стекло, перегораживавшее оранжерею. Она ушла на другую половину. Он последовал за ней, пройдя через стеклянную дверь, и закрыв её у себя за спиной. В этой стороне здания было жарко и влажно, жарко как в джунглях южного Янджинга. Это было совершенно другой мир, полный дико прекрасных, красочных цветов. Различных вместилищ цветов здесь было так же много, как и расцветок и форм оных — от горшков до подсвечников и кусков пробки. Императрица очень осторожно касалась бутонов, осматривая их на наличие проблем, передвигая их, если ей казалось, что на них падало слишком много света.
На внутренней стороне остроконечной крыши висели рулоны муслина, к каждому из которых был прикреплён шнур, свисавший достаточно низко, чтобы до него можно было дотянуться рукой из центра комнаты. Браяр заметил маленькие похожие на корабли зажимы на полосах металла между стеклянными панелями.
«Шторы», — угадал он. «Если она решит, что какая-то часть комнаты слишком сильно освещена, то она может опустить шторы и закрепить шнур, чтобы муслин прилегал к стеклу. И когда она пожелает, шторы можно свернуть обратно».
Он почуял нутром, что она была единственным садовником, заправлявшим всем в этой комнате, хотя она и могла прибегать к труду помощников для наиболее простых работ, когда у неё самой не было времени. Но бутоны цвели от тщательной заботы, и её лицо светилось от счастья, когда она за ними ухаживала. Это было её местом для счастья, даже больше, чем помещение с шакканами.
— Ты увидел всё, что хотел? — спросила она, не оборачиваясь. — Разве они не великолепны?
— Император Янджинга сдох бы от зависти, если бы знал, — заверил её Браяр. — Даже его коллекция не сравнится с вашей.
— Значит надо послать ему что-то, чего у него нет, — пробормотала Берэнин, переходя к следующему растению. — В качестве благодарности за его великолепный дар ткани. Что ты думаешь насчёт моих орхидей?
Браяр засунул руки в карманы. Орхидеи он не очень одобрял.
— Паразиты, — сказал он, как садовник садовнику.
Императрица тихо засмеялась:
— А вот и нет. Они не убивают, в отличие от настоящих паразитов. Хотя вне моего сада я против паразитов ничего не имею, — со знанием дела заявила она. — Я ими просто окружена, и все они такие же цветастые и красивые, как мои орхидеи. В этом, в общем-то, и заключается суть придворных.
