Ночь охотники провели у костра. Маррод разрешил людям поспать, сам же остался дежурить. Задумчиво глядя на пламя, эльд вспоминал Эльденор, и происходящее казалось странным и глупым сном. Что он здесь делает, зачем?
Он выполнит задание Совета и станет Обладающим. И что потом? Эта мысль пришла ему в голову впервые. Что будет дальше, он не задумывался. Пробыв в Арнире достаточно времени, посланник эльдов понял, что планы Совета не столь безупречны, а варвары не так слабы, как казалось из Долины Ветров. Хорошо, он убьет Стирга. Если понадобится, убьет хоть самого одана, но… изменит ли это что‑нибудь? Сбудутся ли планы эльдов, и почему вдруг он стал сомневаться? Маррод думал и не находил ответа. А еще он тосковал. По родным скалам, озеру и ручью. По товарищам в Храме, которые не были ему друзьями, зато говорили на одном языке. И были истинными эльдами. «Думать — не мое дело, — наконец, решил юноша, глядя на пляшущее пламя. — Совет Девяти мудр и даже издалека видит лучше, чем я отсюда. Меня послали исполнить назначенное Советом, и я исполню!»
Утром Далмира поднялась на гору. Подъем был нелегким, но стоил того: со скал открывался прекрасный вид. Огибая поросшие лесом холмы с плавающими в слоистом тумане ложбинами, мерцающей серебряной змейкой текла река. Светлые каменистые берега контрастировали с темной зеленью леса. Черные кривые стволы, как живые руны, что‑то писали на песчаной бумаге берегов.
Вдалеке виднелся поселок, откуда ушла Далмира. С горы он казался крошечным, а ведь там она оставила друзей… И частичку себя. Теперь ей не было страшно. Отсюда те, кто охотился за ней, казались призраками другого мира — а кто станет бояться призраков? Разве что малые дети.
Далмира спустилась вниз, умылась у ручья и стала ждать. Она чувствовала: сегодня случится что‑то особенное.
В полдень, когда солнце нагрело скалы так, что к ним нельзя было прикоснуться, а у ручья слышалась возня идущих на водопой животных, Далмира услышала шаги. Судьи передвигались бесшумно. Враги? Она схватила копье и притаилась у входа.
— Далмира, это мы, — голос человека в маске трудно спутать с чем‑то иным. Куст взлетел вверх, перед девушкой предстали двое. Те же лица: железное и золотое.
— Хорошо, что дождалась нас. Садись, будем говорить.
Они прошли вглубь укрытия и сели на солому.
— А где третий? — Далмира хотела увидеть спасителя в черной маске. Мергины переглянулись.
— Он не может прийти, — повел рукой гость. — Далмира, мы кое‑что знаем о тебе, и все же хотим, чтобы ты сама рассказала о своей жизни. Где ты родилась? Ты арн?
— Она не арн, посмотри на ее волосы, — проговорил второй.
— Да, — подтвердил Судья. — Такие волосы нечасто увидишь. Расскажи, откуда ты, Далмира?
Она решила ничего не скрывать. Что дурного, если она расскажет о себе? Ничего постыдного она не совершала, ей не в чем себя упрекнуть и нечего бояться.
— Моя семья жила далеко отсюда, на островах, там, где Великая река впадает в океан. А потом пришли хелмары…
— Теперь нам ясно…
— Что ясно?
— Почему ты так билась с хелмарами. Ты мстила.
— Да. Я мстила, — ее губы сжались.
— Месть — это плохо. Месть — это гнев, а гневом нельзя управлять. Когда не можешь справиться с гневом, легко совершить зло.
— Я мстила за отца, за всех, кого они убили и похитили!
— Сколько их было? Тех, за кого ты мстишь? Ты знаешь?
— Не знаю. Много, — пробормотала Далмира. Память вызывала в глазах страшные видения. Такие страшные, что хотелось выть и плакать. — Все мое селение, я знала всех…
— За это ты убивала хелмаров? — ровным, безликим голосом сказала стальная маска.
— И буду убивать еще! Хелмары — не люди, они безжалостные убийцы!
— Ты решила, сколько надо убить, чтобы отомстить? — спросила золотая маска. — Говори, сколько? Ты считала?
— Нет. Не считала. Мне не нужно считать!
— Конечно, — кивнула стальная Маска. — Проще убивать.
Далмира сжала кулаки.
— Я не жалею о том, что сделала! Вы что, хотите судить меня за это? Так судите, я не раскаиваюсь! Вы сами убивали их!
— Нельзя судить тех, кто защищает свою землю. Мы еще вернемся к этому разговору, — сказала стальная маска, — а теперь отдыхай. Мы вернемся завтра и вновь просим тебя дождаться нас. Это важно для тебя и для нас.
Почему бы не остаться здесь еще на день, подумала она.
— Я останусь.
Один подал знак другому, и они поднялись.
— Спасибо, Далмира.
Судьи повернулись и вышли из укрытия. Миг — и их шаги укрыла тишина.
Они вернулись рано утром. Едва девушка встала и вышла из укрытия, две фигуры неслышно отделились от серой скалы.
— Это мы, Далмира.
— Знаю, что вы, — улыбнулась она, уже привыкая к их неожиданным появлениям. — Хартоги не стали бы медлить.
— Хартоги не станут преследовать тебя, — сказала стальная маска.
— Что? Вы смогли договориться с ними? — изумленная Далмира вглядывалась в бесстрастный металл, словно могла что‑то прочесть в грубых застывших линиях.
— Договаривалась сталь. Слушать они не хотели, — в голосе говорившего прозвучала горечь. Далмира затаила дыхание. Что произошло? Ей расскажут?
— Они напали первыми, и один из нас погиб… И мы убили их всех.
Ему тяжело дались эти слова. Сквозь искажающую голос маску Далмира чувствовала боль, звучавшую в каждом слове Судьи.
— Теперь ты свободна, Далмира. И можешь вернуться в селение.
— Вы сделали это ради меня? — произнесла девушка.
— Да. Потому что ты мергин, как и мы. Они хотели твоей смерти, и мы взяли тебя под защиту.
— Я был против! — неожиданно произнес Судья в золотой маске. — Я не хотел вступаться за тебя, но он настоял… Я хочу, чтобы ты знала!
Далмира поняла, что говорят о третьем Судье, том человеке, что спас ее тогда…
— Мы всегда говорим друг другу то, что думаем, — сказала стальная маска. — Он был против, но мы настояли.
Пауза. Судьи переглянулись. Золотая маска кивнула, белая продолжила:
— Теперь нас двое, и это плохо. Судей должно быть трое, и мы просим твоей помощи.
Далмира не понимала:
— Чем же? Я не знаю, чем могу помочь.
Она пожала плечами.
— Судей должно быть трое, — повторила маска. — Двое могут не сойтись во мнении, один решать не должен. Так завещали нам предки, так делаем и мы. Люди знают, что Судьи смертны, но закон не может умереть!
— Судьи — это закон предков, а закон убить нельзя, — заговорил другой. — Нас должно быть трое, и нас будет трое! Если ты не согласишься, мы найдем другого человека.
Они вновь переглянулись и сняли маски.
— Чтобы ты поверила, мы откроем свои лица, — сказал немолодой мужчина с бритыми висками и зачесанными назад волосами. Он имел твердый подбородок, густые усы и взгляд хищного зверя, так не вязавшийся со спокойным и приятным голосом. Из‑под стальной маски он звучал иначе.
