Они вновь переглянулись и сняли маски.
— Чтобы ты поверила, мы откроем свои лица, — сказал немолодой мужчина с бритыми висками и зачесанными назад волосами. Он имел твердый подбородок, густые усы и взгляд хищного зверя, так не вязавшийся со спокойным и приятным голосом. Из‑под стальной маски он звучал иначе.
Второй был намного моложе. Высокий лоб, прямой точеный нос, выразительные губы и большие темные глаза наверняка сделали бы его любимцем женщин, не ходи он в маске, подумала девушка. Однако он ей не нравился. И, видимо, взаимно, раз голосовал против нее. Это его маска была золотой.
— Если захочешь — уйдешь, — сказал молодой Судья. — Навсегда. Мы открыли тебе лица, мы верим тебе и не думаем, что ты отправишься к нашим врагам. Итак, ты согласна быть третьим Судьей?
Далмира не знала, что сказать. Как она сможет судить? Что она знает о жизни здесь и о мергинах?
Они ждали ответа.
— Вы думаете: я способна стать Судьей? — переспросила девушка.
— Я знаю, что ты можешь, — сказал первый. — Мы проверяли тебя, наблюдали за тобой. У тебя есть чувство справедливости, меры вины и воздаяния. Ты не гневлива…
— Если это не касается хелмаров, — вставил второй. Первый Судья сделал резкий жест, и парень умолк. Видимо, из двоих он был старшим.
— Ты можешь постоять за себя, не боишься стали, умеешь владеть оружием, а еще тебя здесь мало знают. Это очень хорошо для Судьи.
— Все равно, я не могу. Как мне судить людей — я слишком молода! У моего народа судили старейшины.
— Судя по тому, что ты рассказывала, ты видела в сто раз больше, чем твои старейшины. Несмотря на все испытания, ты осталась твердой внутри. Это главное качество Судьи — хранить твердость, не гнуться, кто бы тебя не гнул. И еще…
Возникла пауза, и Далмира почувствовала, что будет сказано нечто важное.
— Наш брат погиб, когда мы пытались прогнать хартогов. Он погиб за тебя, Далмира. За то, чтобы ты жила. Мы просим тебя заменить его. Просим не за себя — за наш народ. Судей должно быть трое, а лучше тебя мы никого не знаем.
— Это так, — подтвердил молодой.
Взгляды мергинов устремились на девушку. Далмира смешалась. Не в первый раз за нее гибли люди. Немой погиб, защищая ее, теперь Судья. Тот, что спас ее тогда от охотника, перехватив предназначенную для нее стрелу. Она должна отблагодарить его. Должна. Мертвые не могут требовать долг. Долг живых — не забывать о мертвых, говорил отец.
— Я согласна, — сказала Далмира.
— Теперь, когда ты увидела наши лица, пора узнать имена, — сказал снявший железную маску. — Мое имя Аргерд.
— Я Инсторн, — сказал второй.
Девушка слегка поклонилась.
— Теперь ты одна из нас, Далмира, — сказал Аргерд. Он достал дорожный мешок, развязал и подал девушке тонкую черную маску. Далмира тотчас узнала ее. Та самая… Его.
— Я должна всегда носить ее?
— Когда судишь. На ночь можешь снимать, — рассмеялся Инсторн. Далмира улыбнулась. Таинственность Судей развеивалась на глазах. Она видела: они такие же люди. Шутят, смеются и плачут… И в то же время Далмира знала, какое почтение производят маски на мергинов, как жадно ловят каждое слово Судей люди…
— Надень.
Далмира приняла маску и приложила к лицу. Мысль, что этот металл впитал последнее дыхание Судьи, вызвала дрожь. Аргерд помог закрепить маску на голове, и Далмира взглянула на мир через прорези глазниц. Так, как глядел на нее ее спаситель. Не слишком удобно, но и не так тяжело, как казалось. Маска была изогнута и закрывала лицо полностью, напротив рта было отверстие, забранное тонкими пластинами.
— Ну, как?
— Ничего, — голос показался ей чужим и совершенно незнакомым. Пластины придавали голосу странное металлическое и вибрирующее звучание.
— Ты привыкнешь, — сказал Аргерд. — Только не забудь: в маске ты — Судья и Закон. Думай и взвешивай каждое слово.
— Мне можно носить оружие?
— Нужно. Покажи мне закон, который не держится на силе? — Аргерд надел маску, и голос его зазвучал по–иному: — Но Судья не должен полагаться на оружие. Люди уступают не силе Судьи, а силе истины.
— А если люди будут недовольны Судьей? Если им покажется, что вы неправы? Если вы допустите ошибку?
— Мы не ошибаемся, — град вопросов не смутил его.
— Все ошибаются, — возразила Далмира.
— Судьи — нет.
— Идем, ты должна кое‑что увидеть, — сказал Инсторн. Далмира поднялась. Они вышли из укрытия и стали подниматься в гору. Через час упорного подъема Далмира запыхалась и хотела снять маску, но ей не дали.
— Приучайся к трудностям. Их будет немало. Но ты сильная девушка и выдержишь, — уверенно проговорил Аргерд.
Судьи взобрались на верхушку и присели на камни. Аргерд жестом позволил снять маску, но сам остался в ней, как и напарник. Свежий прохладный ветерок остудил лицо Далмиры. Весь край лежал у их ног. Девушка видела грубые каменистые холмы и купающиеся в зелени низины, уходящую вдаль ленту реки и селение возле нее, похожее на крошечное белое колечко.
— Ты думаешь, трудней всего судить? — Инсторн ухмыльнулся. — Нет, труднее всего быть вездесущим, всезнающим и непобедимым.
— И как вам удается?
— Мы просто знаем и любим свою землю, а люди сами помогают нам и считают это за честь. Купцы в благодарность за то, что эти земли безопасны, с радостью делятся тем, что слышат и видят.
— А ваша непобедимость?
— Я когда‑то был воином, — сказал Аргерд. — Инсторн просто способный ученик. Ну, а среди прочих Судей бывают настоящие мастера.
— Значит, есть и другие Судьи?
— А ты как думаешь? Мы не колдуны и не можем летать, как птицы. Приграничье простирается на десятки дней пути, и повсюду живут мергины. Всем нужен честный суд… Но Судьи не приходят по пустякам, и все это знают. Нас зовут, когда староста не может или не хочет решать. Когда случается что‑то необычное или страшное.
Они помолчали. Отсюда этот южный край казался прекрасным и невероятно огромным. Где там великий Ринересс? Что такое сам одан, что его власть по сравнению с этими просторами без дорог и постоялых дворов, без стражей и фагиров…
— Непобедимость не в силе, Далмира. Нам нечасто приходится применять силу, — сказал Аргерд. — Люди знают, что мы — Закон и верят нам.
— Погодите, а… — в голове Далмиры сложился неожиданный вопрос, — Судьи–женщины есть?
— Я не видел. Но рассказывали, что были.
— А вы… Давно вы стали Судьями?
— Об этом не принято говорить, — сказал Инсторн. — Мы, Судьи, были и будем всегда.
Далмира кивнула. Она понимала их.
— Мы же будем встречаться с людьми из общины? — спросила девушка. — Что, если меня узнают? Маска не закроет мои волосы.
— Значит, придется их обрезать, — проронил Инсторн. Далмира неприязненно взглянула на него. Но на маске не читались ни язвительность, ни злорадство.
