Станнис недоверчиво уставился на него, а затем громко расхохотался:
— А ты смельчак, Сноу, надо отдать тебе должное. Но ты настоящий безумец, если решил, что мои люди наденут черное.
— Они могут носить плащ любого цвета, какой им заблагорассудится, пока повинуются моим командирам, как вашим собственным.
Но король оставался непреклонен:
— Мне служат лорды и рыцари, потомки благороднейших, старейших и славнейших родов. Вряд ли они захотят служить под началом убийц, браконьеров и крестьян.
Или бастардов, сир, не так ли?
— Ваш собственный Десница — контрабандист.
— Бывший контрабандист. И за это я укоротил ему пальцы. Мне сказали, ты девятьсот девяносто восьмой командующий Ночным Дозором, лорд Сноу. Как ты думаешь, что скажет об этих замках девятьсот девяносто девятый? Вид твоей головы на пике мог бы воодушевить его быть более услужливым, — король положил свой яркий меч на карту, вдоль Стены. Сталь его клинка мерцала, словно солнечный свет на воде. — Ты лорд-командующий только по моей милости. Не мешало бы помнить об этом.
— Лордом-командующим меня избрали мои братья.
Иногда по утрам Джон Сноу и сам-то не слишком в это верил, полагая, что это был всего лишь дурной сон. Это как надеть новую одежду, говорил ему Сэм. Непривычно поначалу, однако спустя какое-то время тебе станет в ней вполне удобно.
— Аллисер Торн жаловался на то, как тебя избрали, и я не могу сказать, что без повода, — карта лежала между ними, словно поле битвы, расцвеченное красками сияющего меча. — Подсчет производил слепой на пару с твоим толстым дружком. А Слинт так и вовсе называет тебя перебежчиком.
Еще бы, кому же лучше знать об этом, как не Слинту?
— Перебежчик говорил бы вам все, что вы захотите услышать, а потом бы предал. Вашему Величеству отлично известно, что я был избран честно. Мой отец всегда называл вас справедливым человеком.
Справедливый, но жестокий, — такими в точности были слова Эддарда Старка о Станнисе. Однако Джон решил, что повторять их полностью было бы не слишком умно.
— Лорд Эддард не был мне другом, но ему не откажешь в здравом смысле, — ответил Станнис. — Он бы отдал мне эти замки.
Никогда.
— Я не смею говорить о том, как бы поступил мой отец. Я принес клятву, Ваше Величество. Стена — моя.
— Пока. Посмотрим, как ты сумеешь ее удержать, — Станнис указал на него. — Держись за свои руины, если они так много для тебя значат. Но я обещаю тебе, если хоть что-нибудь будет пустовать к концу года, я займу это с твоего разрешения или без него. И если хотя бы одна крепость падет пред врагом, твоя голова вскоре последует за ней. А теперь убирайся.
Леди Мелисандра встала со своего места у очага.
— С вашего позволения, сир, я провожу лорда Сноу в его комнаты.
— Зачем? Он знает дорогу, — Станнис махнул им, разрешая уйти. — Делайте, что хотите. Деван, еду! Вареные яйца и воду с лимоном.
После тепла королевских покоев холод на ступенях винтовой лестницы пробирал до костей.
— Поднимается ветер, м'леди, — предупредил сержант Мелисандру, возвращая Джону оружие. — Вам может понадобиться теплый плащ.
— Меня согревает моя вера, — красная женщина пошла по лестнице рядом с Джоном. — Ты полюбился Его Величеству.
— Можно сказать и так. Он всего дважды грозился обезглавить меня.
Мелисандра рассмеялась:
— Тебе следует бояться его молчания, а не слов.
Едва они ступили во двор, налетевший ветер подхватил плащ Джона и бросил на женщину. Красная жрица отбросила черную шерстяную ткань в сторону и просунула свою руку ему под локоть.
— Возможно, ты не так уж не прав на счет короля одичалых. Я должна помолиться Владыке Света и попросить его ниспослать мне наставление. Когда я вглядываюсь в огонь, то могу видеть сквозь камень и землю и открыть истину во тьме человеческих душ. Я могу разговаривать с давно умершими королями и еще не рожденными детьми, смотреть сквозь годы и мелькающие столетия, вплоть до конца дней.
— Ваш огонь никогда не ошибается?
— Никогда… Хотя мы, жрецы, смертны и иногда заблуждаемся, принимая то, что должно произойти за то, что может произойти.
Джон чувствовал исходящий от нее жар даже сквозь шерсть и вареную кожу. Вид их двоих, идущих рука об руку, привлекал любопытные взгляды. Они будут шептаться об этом в казармах сегодня ночью.
— Если вы действительно умеете видеть будущее в своем пламени, то скажите мне, когда и где будет следущая атака одичалых, — он мягко высвободил руку.
— Рглор посылает нам видения по своему желанию, но я буду искать этого Тормунда в языках пламени, — красные губы Мелисандры изогнулись в улыбке. — Я видела тебя в своем огне, Джон Сноу.
— Это угроза, миледи? Вы собираетесь сжечь и меня?
— Ты неправильно меня понял, — она испытующе посмотрела на него. — Боюсь, тебе со мной неловко, лорд Сноу.
Джон не стал отрицать этого.
— Стена — не место для женщины.
— Ошибаешься. Во сне я видела твою Стену, Джон Сноу. Велико было знание, что воздвигло ее, и велики чары, заключенные подо льдом. Мы идем под одним из ключевых элементов этого мира, — Мелисандра взглянула вверх на Стену, ее теплое дыхание паром клубилось в воздухе. — Это место мое, так же как и твое, и вскоре тебе может понадобиться моя помощь. Не отвергай мою дружбу, Джон. Я видела тебя в центре бури — подавленного, окруженного врагами со всех сторон. У тебя так много врагов. Хочешь, я назову их имена?
— Я знаю их имена.
— Не будь так уверен, — рубин на шее Мелисандры сверкнул алым. — Это не тех врагов, что проклинают тебя в лицо, ты должен боятся. А тех, что улыбаются, когда ты на них смотришь, и точат ножи, когда ты поворачиваешься к ним спиной. Лучше бы тебе держать своего волка поближе к себе. Я видела лед и кинжалы в темноте. Застывшую кровь — красную и твердую — и обнаженную сталь. И было очень холодно.
— На Стене всегда холодно.
— Ты так думаешь?
— Я это знаю, миледи.
— Тогда ты ничего не знаешь, Джон Сноу, — прошептала она.
Мы уже на месте?
Бран никогда не спрашивал вслух, но эти слова готовы были сорваться с его губ не единожды за то время, пока потрепанная компания устало брела сквозь рощи древних дубов и серо-зеленых страж-деревьев, высоких, словно башни, мимо мрачных гвардейских сосен, будто охранявших дорогу, и бурых каштановых деревьев, на которых не осталось ни листочка. Мы уже близко? гадал мальчик, когда Ходор взбирался по каменному склону или спускался в темные овраги, где грязный наст трещал под ногами. Далеко еще? думал он, когда огромный лось с брызгами переходил полузамерзший ручей. Долго еще? Так холодно. Где же трехглазая ворона?
