Я двинул рукой, желая пронзить пространство, отодвинуть, как покров, и сделал шаг. Мне нечего больше делать в этом месте. Оно стало чужим и совсем незнакомым. Оно перестало быть прежним, как и я сам.
Дорога тянулась до самого перевала. Ее светлая полоска пропадала в пелене густых облаков, укутавших седые вершины. Здесь, в низовьях реки, у самой долины, шел дождь, но холодный и мелкий, вот-вот готовый превратиться в снег. Отряд ехал медленно, копыта лошадей скользили в грязи, а тяжелые всадники с трудом удерживались в седле. Сильный ветер не казался мне холодным и хлестким, но мои чувства – это не чувства обычного человека, состоящего из плоти и крови. Людям на этой дороге было тяжело, и каждый шаг смертельно опасен.
Встал за высоким осколком скалы, и меня не будет заметно сразу, но это не мешало видеть все вокруг, так будто никаких препятствий и не было вовсе.
Голос ветра возник уверенно, как и недавно, давящим на виски чувством и поразительной ясностью. Заговорили и огонь, и земля, и вода одновременно, и мне стоило усилий усмирить их порыв. Они читали мои мысли, копались в сознании и чувствах, но я контролировал себя.
– Убить! Месть! – звучал слаженный хор стихий.
– Зачем? Так я сокращу их путь, и они будут отброшены назад и не смогут закончить всего, что положено им судьбой. Не пристало мне пятнать себя тем же грехом, которым они запятнали себя. Чем же тогда я буду отличаться?
Стихии замерли, затаились, но готовность свою к действиям не ослабили.
Когда я вышел из-за камня, до отряда оставалось шагов десять, не больше. Кони словно взбесились и, перепуганные, встали на дыбы, еле удерживаемые своими наездниками. Пешие лучники бросились наутек, карабкаясь на четвереньках вверх по раскисшему склону.
– Хаттар!
– Добрый вечер тебе, Саул. Ты ушел, и мы не успели с тобой как следует закончить наш разговор.
– Этого не можешь быть ты! Ты умер, и я видел это собственными глазами.
– И сделал это собственными руками, – напомнил я. – Не хотел признать моих успехов в науке, может, теперь признаешь, что это скорее магия?!
– И что мне теперь? Опасаться твоей мести? Праведного гнева?
Стихии словно сошли с ума и стали рваться наружу, но я сдержал их порыв. Могу себе представить, что произойдет, дай я им волю.
– Месть?! Нет, Саул. Ты оружие в руках Виктора, а у меня нет претензий к оружию. Мне нужен его владелец. Ты сам никогда не отличался большим умом, но силой тебя духи не обидели. Так что я просто хочу спросить, зачем все это понадобилось тебе. Ведь право на трон у тебя такое же, как и у Виктора. Почему ты служишь ему? Может, ты ждешь удобного момента?
Саул спешился и, отстегнув от пояса меч, передал его одному из своих офицеров.
– Виктор нажил себе множество врагов, – ответил мой брат, подойдя ближе, – и займи я его место сейчас, все они станут и моими врагами. Так что время не самое подходящее. Силы нашей армии не бесконечны, и Виктор подорвал их, основательно ввязавшись в драку с кочевниками и боевыми магами Маракары.
– Словом, ты не хочешь расхлебывать кашу, которую он заварил, но не прочь отломить себе кусок пожирней от всех его побед.
– И не быть виновным в его поражениях, – поддержал мою догадку Саул.
– Где Марк?
– Ты убил его. Мы давно тебя не видели и успели забыть твою любовь к отравленному оружию.
– Сам решил расправиться со мной? Жаль его.
– Я потому и взял в руки арбалет, когда увидел Марка, брошенного тобой в сторону. Понял, что бедняга не выживет, и не стал понапрасну тратить наших офицеров на церемонию твоего низложения. Тем более зная, что ты не пощадишь ни одного из них.
– Братоубийство теперь так называется? Низложение?!
– Мы никогда тебя не считали своим братом, Хаттар. Ты был любимчиком отца, но далек от нас.
Саул подошел совсем близко, и мне показалось, что он хочет прикоснуться ко мне. Как бы убедить себя в том, что он разговаривает не с призраком, а действительно со мной.
– Старейшины всегда говорили, что ты помечен духами, но мы не воспринимали это всерьез. Даже когда Виктор взял власть в свои руки, он вспоминал о тебе как об уроде. Выродке в племени.
– Тем не менее я должен поблагодарить тебя за то, что ты проявил смелость убить меня собственноручно. Ты сам еще не знаешь, что сделал, но настанет время, и это станет понятным и тебе. А Виктора я навещу сам, нам есть о чем поговорить.
Легким движением руки раздвинув пространство, я снова исчез из отражения, скользнув сквозь тонкую материю пределов, унесенный вдаль на крыльях ветра.
Передо мной было море. Все тот же утес и пустынная полоска берега. Все миры были перед взором моим, когда я появлялся в этом месте. Теперь это мой новый дом, где я буду находиться, далекий от проблем и тревог. Я смотрю в эти застывшие отражения, и они меняются по моей воле так, как мне бы этого хотелось. Знания теперь истекают из меня так же естественно, как любое другое умение. Если вдруг возникает вопрос, то и ответ становится очевидным. Если необходимо что-то сделать, то и умение приходит тут же. Мановение руки, произнесенная буква, скольжение вне времени и пространства, как танец на пятнах солнечных бликов.
* * *
Зал библиотеки. Полки с книгами практически разрушены, часть книг разбросана по полу, другие превратилась в топливо камина. Закат смотрел оранжевым, окровавленным диском солнца в пыльное окно, единственное на этом этаже. В подвалах и нижних ярусах хранилища окон не было совсем. Запущеннее и разгром, вот, что предстало передо мной. От прежнего кладезя знаний не осталось и следа. Всюду виднелись стойки с оружием, царапины на стенах, обломки. Словно Виктор специально использовал эту комнату как турнирный зал. Идея разрушить библиотеку отца всегда горела в его устремлениях, и теперь он осуществил ее сполна. Бедный Виктор. Умение побеждать не держится на одном только искусстве владеть оружием. Как он не поймет этого?! Не зря это называют наукой, а не умением. Одной только силы и жестокости недостаточно чтобы удержать герб княжеской власти. Видимо, ему это не дано понять, и он будет биться до самого конца, неся огромные потери и проклиная все и всех. Обвиняя в неудачах кого угодно, кроме себя самого.
Не было уверенности, что я застану Виктора в замке. Хотя я и не стремился к этому. Мне вдруг просто захотелось посетить это место. Давно я здесь не был и теперь с ужасом наблюдал все те изменения, которые произошли. Во времена, когда правил мой отец, людей не заковывали в клетки на главной площади и не выставляли на копьях головы павших врагов, обращенных лицами в сторону, откуда они пришли. Этот обычай устрашения он явно перенял от магов Маракары. Что ж, и за это придется заплатить сполна.
