– Но ведь можно дать цель, и ветер сам вызовет тепло!
– Тем и отличается Владетель, что понимает все это.
– В моем мире таких людей называют магами.
– Магия не больше чем простое знание законов. Причин и следствий. Назови такого человека как угодно, смысл не меняется.
Я присел на камень. Не потому, что я устал напряженно стоять, а просто чтобы сменить положение и не выглядеть подобно утесу за спиной. Что говорить об усталости, если я и себя еле осознавал. Я знал, что у меня есть руки и ноги, что я могу стоять или сидеть, но во всем этом не будет никакого смысла, пока я сам себе не найду веской причины что-то сделать. Я, наверное, мог бы бродить вдоль этого берега неизвестно сколько, пока не понял бы, что все вокруг не больше чем мгновение. Хоть тысячу лет, пока не пойму, что нужно найти. Значит, это не мое путешествие, а моего разума. И я, Хаттар, здесь и сейчас не существую, а только мой разум, у которого нет и не может быть земного имени.
– Назови его как хочешь.
– Мне известны двадцать пять букв. Те, что по преданию были розданы всем духам самим Создателем.
– Это так.
– Буквы складываются в слова, а слова обозначают цель. Но духи были лишены своих букв, и разума, и лица.
– Это так.
– Где же они? – воскликнул я. – Или то самое разделение и есть стихии. Которые во всех мирах. А я, знающий буквы Создателя, и есть тот оставшийся дух, которому были дарованы все творения.
– И ты, и все люди во всех мирах одновременно. Вы все и есть тот самый Ситах-Ур. Вы все одно целое и происходите от одного начала, к которому в конце и вернетесь. Вы это он. Вы – это Создатель в тот момент своей бесконечности, когда он был еще вами. Это замкнутый круг, и нет ему конца. А и если есть, то никто, кроме него, не знает о нем.
– Мы прошлое самого Создателя?
– Нет. Создатель – это ваше будущее. И в этом есть разница. Пока вы только его часть. Семя – это еще не колос, хотя и родилось в колосе, и когда-нибудь станет им снова. Так и вы. Творение Создателя, но сами еще не Он.
Я вытянул руку, и в моей ладони возник огненный цветок. Он горел так ярко и красиво, что я невольно залюбовался им. Как все оказалось просто и сложно в то же время. Я могу дать цель огню, и он будет послушно стремиться к этой цели, как и ветер, и вода, и все, из чего соткан мир. А его составляющие – эти пять начал, тесно переплетенные между собой, наделенные разумом.
Воды восстали из своих тесных берегов и бросились к моим ногам. Ветер закружил, прижался ко мне, как верный пес. Земля содрогнулась. Все словно бы смешалось в бешеном урагане, смазалось, скрылось. Я растворялся в буйстве стихий, я становился подобен им и выше. Я вобрал каждую из них в себя.
– Мои слова лед!
Мгновение – и бушующие вокруг стихии замерли, повинуясь приказу своего господина. Я дал каждому свой удел, свое место и букву. Я теперь Владетель всех букв и главной из них, имя которой и есть сам Создатель.
Море, на него можно смотреть бесконечно. Тихое или штормовое, все равно. Монотонность плещущих волн умиротворяет, приковывает, успокаивает. Влажный ветер сдувает всю реальность происходящего, и остаешься только ты и море, вне времени, вне событий. Почти то же самое происходит, когда смотришь на костер или в глубину звездного неба. Кажется, что на секунду оторвешь взгляд – и пропустишь что-то интересное, важное. Еще мгновение – и вечная стихия откроет тебе сокровенную тайну, коснется тебя, одарит истиной, и поэтому ты прикован взглядом, как завороженный, вглядываясь в жизнь стихий.
Во мне словно бы раскрылась книга. Книга, содержащая в себе ответы на все вопросы, которые я только способен задать. Книга знаний, которая всегда была во мне, а я не мог прочесть в ней ни слова и смотрел совсем не в ту сторону. Искал ответы на стороне в то самое время, когда они все уже были.
Я узнавал сразу и причину и следствие. Я узнавал цель и путь, ведущий к ней. Я вспоминал все, что было и будет, растворялся в мирах и обретал их сущность. Я трансформировался и скользил между отражениями и всюду видел цель и пути, но число их было так велико, что мне не было смысла задерживаться на них. Я впитывал силу всего создания, обретая его мудрость и значение и понимая в тот же самый миг: все это было во мне и прежде, никогда не исчезало. Только скрывалось от разума под тонкой вуалью зримого пространства, как острое оружие скрыто от глаз и рук неокрепшего младенца, не способного еще отдавать отчет своим действиям. Во мне плясали отражения тысяч отражений миров, которые лишь вскользь касались моего сознания и прятались, как кристалл, где-то в глубине. Оставались, как мимолетные отпечатки, яркими пятнами и темными кляксами. Горячие и холодные, живые и мертвые. Все те миры, ключом к которым являлся я сам, а значит, и скользил среди этих миров так, словно они являются частью меня самого.
Позорный столб за моей спиной был пуст. Это меня не удивило. Тем не менее я невольно ощупал то место на груди, где должна была быть рана от арбалетной стрелы. Ничего. Так все и должно быть, я знал.
Мой дом по какой-то причине остался нетронут огнем. Он стоял вдали от остальных и был выше по склону. Искры пожара не поднимались туда. Пройдя по пустой и разграбленной комнате, я понял, что мне не стоило сюда заходить. Ничего из этого мира мне больше не требовалось. А этот мой визит не больше чем дань телу, которое умерло совсем недавно на позорном столбе. Словно прошелся по собственному склепу. Такие неприятные были ощущения.
Теперь это место казалось мне и знакомым, и таким далеким, словно не был здесь сотни лет, и за все это время предметы успели состариться до неузнаваемости. Я понимал, что все они сильно изменились только по одной причине: я стал видеть их иначе, не так, как прежде, а в целом. Словно и будущее и прошлое предмета одновременно. Теперь я видел вино в кувшине, и яд в нем был так же легко заметен, как песок и грязь в чистой воде. Я видел истинную суть вещей, не их внешний облик, а нечто скрытое от глаз, но доступное совсем другому взгляду. В мгновение моя собственная смерть показалась такой нелепой и смешной, словно детский страх темного подвала. Эпизод комической истории. Я даже готов был посмеяться над невежеством, что проявлял до этого.
Смерти не существовало вовсе. Если человек и есть зерно будущего Создателя, то смерть – это ступеньки на его пути. Это шаги к цели. И нельзя смерть рассматривать как кару или муку. Смерть – это продолжение пути, и ей надо только радоваться и ждать ее. И не просто ждать, а быть готовым поднять на новую ступень знания, которые смог прорастить в себе из семени, вложенного Создателем.
Я двинул рукой, желая пронзить пространство, отодвинуть, как покров, и сделал шаг. Мне нечего больше делать в этом месте. Оно стало чужим и совсем незнакомым. Оно перестало быть прежним, как и я сам.
