— Твой отец передал тебе привет, — вежливо произнесла Тува, отряхивая ведьму. — Он очень беспокоился о тебе.
Вега злобно уставилась на нее.
— Осторожнее, Тува, она отберет у тебя бутылку! — крикнула Ханна.
— Она не сможет этого сделать, — крикнула ей в ответ Тува. — Потому что бутылки у меня нет!
— Что? — разом вскрикнули обе ведьмы. — Значит, наши усилия были напрасными?
— О, это было так забавно, — беспечно произнесла Суль.
— Вы же не спросили у меня об этом, — невинным голосом произнесла Тува. Она-то прекрасно знала, что бутылка находится в маленьком пакете, прикрепленном на поясе под одеждой. Но об этом она сообщать им не собиралась. — Кстати, если бы вы отобрали у меня бутылку, это не очень-то вам помогло бы. Таких бутылок несколько.
— Сколько? — тут же спросила Вега. — И у кого они есть?
— Это… этого я не скажу! — ответила Тува. Вега смахнула с себя слякоть и тину, но это не особенно помогло: ее юбка вся была пропитана грязью.
— Я пожалуюсь на тебя нашему великому хозяину, Ханна, — крикнула она.
Ханна и Гримар побледнели и остановились.
— Говори себе на здоровье, — крикнула в ответ Суль. — Ханна и Гримар будут у нас в безопасности. На стороне Людей Льда более мощные силы, чем вы думаете.
Дружески положив руку на плечо Суль, Ханна победоносно направилась дальше.
Все еще стоя возле Веги, Тува сказала:
— И ты тоже оставайся с нами!
— Стану я находиться в одной компании с этой… — она покосилась в сторону Ханны, — … с этой кухонной ведьмой! Нет уж, увольте! Но тебе спасибо, девушка! Если бы ты жила в мое время в долине Людей Льда, я бы научила тебя, как обращаться с привидениями и извлекать из этого пользу.
Тува знала, как одинока была эта «женщина с озера». И она погладила уродливую Вегу по щеке.
— Может быть, мы еще увидимся, — сказала она. — Надеюсь, не как враги.
Она догнала остальных. Внезапно она заметила, что очень устала. Это была физическая усталость. Долгий переход, холод, голод, безнадежность — все это разом навалилось на нее. Ей захотелось быть в каком-нибудь теплом и защищенном месте, чтобы рядом был Ян и чтобы она могла дать ему всю ту любовь и преданность, которые ощущала в себе. И даже если он не сможет ответить на это взаимностью — а он, конечно же, не сможет! — то это не меняет дела. Во всяком случае, это не самое главное. Главное, чтобы ей позволили любить его.
Вега стояла и смотрела им вслед. Потом повернулась и отправилась к Тенгелю Злому.
Но шаги ее были медленными и неуверенными.
Тува, Суль, Ханна и Гримар подошли к месту привала. Но там никого не было. Абсолютно никого.
Слышались только вздохи ветра среди скал.
Ян и Натаниель, разумеется, беспокоились о Туве. Ей давно уже следовало вернуться.
Руне и Халькатла беседовали с Габриэлом. Мальчику было интересно вести разговор на уровне взрослых. И он настолько увлекся, что даже совершенно забыл о своем унынии и тоске по дому. Но даже и они начали проявлять беспокойство из-за отсутствия Тувы.
Ян встал и заявил:
— Пойду поищу ее.
— Нет, не надо, — сказал Руне, тоже вставая. — Ты слишком уязвим и к тому же у тебя бутылка Эллен. Лучше пойду я.
Халькатла запротестовала:
— Ты ведь и сам уязвим, Руне. Вспомни, как было с сектой душителей! Разве они не рубили тебя на куски?
— Ну и что, разрубили? — сказал Руне, осматривая свое совершенно неповрежденное тело.
— Это неважно, — ответила Халькатла. — Давайте пойдем все вместе!
— Отличное предложение, — сказал Ян. Все встали.
— Тише! — сказал Натаниель. — Слышите? Крик о помощи.
Все попытались услышать что-то за шумом ручья.
— Это не похоже на голос Тувы, — сказал Ян.
— Да, это более тонкий голос. И к тому же Тува пошла совсем в другую сторону.
Продолжая разговаривать, они направились туда, откуда доносились крики.
— Только бы не дать себя одурачить, — предупредил Натаниель. — В это время года в горах не должно быть людей.
— Во всяком случае, лыжников, — добавил Ян. Преисполненные подозрительности и решимости в случае чего оказать сопротивление, они шли среди огромных валунов, пока не увидели вдруг печальную картину. На снегу лежала коробка с печеньем, по соседству с рюкзаком и сломанной лыжной палкой. Рядом беспомощно лежала молоденькая девушка, с одной лыжей на ноге. Вторая нога застряла в трещине между камнями, руки посинели от холода. Девушка умоляюще смотрела на них, на глаза ее навернулись слезы облегчения.
— Мне показалось, что я слышу голоса, но я не могла поверить в это, — заплакала она. Она говорила на местном диалекте. — Я так давно уже лежу здесь.
Они были настроены по-прежнему скептически.
— Но что ты здесь делаешь? — спросили они, помогая ей подняться.
— Ой-ой… — жалобно вскрикнула она. — Я была на горном пастбище. Моя старенькая бабушка… ой-ой… напекла к Рождеству гору печенья. А осенью я оставила на пастбище коробку, так что я подумала, что не мешало бы забрать ее, но…
Она снова заплакала, но потом взяла себя в руки.
Рассмотрев повнимательнее ее лицо, они прониклись к ней сочувствием. Габриэлу показалось, что он никогда не видел более красивых девочек, да и остальные были того же мнения. Все, за исключением Халькатлы. С извечной женской готовностью к отражению атаки потенциальной соперницы, она с большим недоверием смотрела на молоденькую девушку.
Возможно, она показалась им необычайно привлекательной именно потому, что красота ее была самой что ни на есть земной, обычной для этой местности и не имевшей ничего общего со своеобразной красотой Людей Льда.
У нее были темно-русые волосы, карие глаза, лицо чуть-чуть сужалось к подбородку. В ее внешности было фактически что-то от Эллен, и мысль об этом уколола Натаниеля в самое сердце.
Эллен, Эллен, потерянная им навсегда… Никогда он не перестанет скорбеть о ней.
В этой трондхеймской девушке было столько очаровательной наивности. И она была по-своему красива, хотя красота ее только угадывалась. Габриэл просто не мог оторвать от нее глаз, а во взгляде Яна было нечто такое, что явно не понравилось Туве.
Один лишь Руне был невозмутим, хотя Халькатла и рассердилась.
— У нас нет времени, чтобы возиться с ней, — прошипела она.
— Мы не можем бросить человека в беде, — серьезно заметил Натаниель.
Халькатла фыркнула.
Им удалось сдвинуть камень, чтобы высвободить ее ногу. Лыжи с нее уже сняли.
Множество мужских рук помогли девушке стать на ноги. В ней была какая-то скрытая привлекательность, за что ее инстинктивно невзлюбила Халькатла.
Может быть, именно ее беспомощность и вызывала симпатию?
