-Тебе виднее, - безразличным тоном согласился Мигель. - Тогда пошли ко мне, что ли. Хоть осмотрю тебя, да ссадины свои промоешь. Честно говоря, выглядишь ты сейчас весьма неважно!
Нэвил критически осмотрел себя. Ссадин и синяков и в самом деле было, хоть отбавляй. Большую часть, конечно, оставили удары гномов, но и пока он катался по земле, тоже ободрался прилично. Да и грязен был, как тот самый чёрт. Спору нет, показаться в таком виде перед Гарольдом было бы стыдно и неловко.
-Спасибо, - поблагодарил он Мигеля. - Даже и не знаю, как мне Вас отблагодарить?!
-Не за что, - махнул рукой тот. - Любой нормальный человек придет на помощь, когда трое здоровенных мужиков ни за что лупцуют беззащитного мальчишку.
Нэвил был безмерно благодарен этому человеку, но от его последних слов помрачнел, словно туча.
-Опять мальчишка! - угрюмо подумал он. - Вот и Мигель тоже считает меня никчемным юнцом! Эх, проклятая одежда! Был бы я не в этих обносках, да еще при мече, может, и не полезли бы на меня эти чертовы гномы!
-Что приуныл, Нэвил? - заметив перемену в настроении юноши, спросил Мигель. - Не бойся, у меня есть отличная мазь, снимающая боль и заживляющая раны. Её рецепт мне дал один очень хороший человек, и с тех пор для меня этой проблемы не существует. Так что завтра от синяков и следа не останется, а царапины вещь не страшная, сами заживут.
Они вошли в "Жемчужину" и поднялись по лестнице наверх. Нэвил боялся, что по пути встретится Мила, но по счастью всё обошлось. Комната Мигеля находилась под самой крышей и была совсем уж крохотной. Кроме узкой кровати и маленькой тумбочки в ней ничего не оказалось, да и стоять здесь в полный рост можно было разве что только возле самой двери.
Пока Мигель ходил за водой, у Нэвила появилось время обдумать произошедшее. То, что гномы охотились именно на него, он уже понял, но вот только чем был вызван такой повышенный интерес к его скромной особе? Ведь они же намеревались не просто отлупить его, а именно убить!
-Неужели это как-то связано с тем заданием, которое мы с дядей Гарольдом получили от императора?! - думал он. - Тогда получается, что Пир Народов знает о нашей миссии гораздо больше, чем мы сами об этой организации! Как им удалось выследить нас? Чем именно мы выдали себя? А дядя Гарольд? Он же знает гораздо больше меня! Выходит, что его жизни сейчас тоже угрожает опасность?!
У Нэвила похолодело внутри. Как же он сразу-то не подумал об этом?! Если уж его, бесполезную пешку, пытались убить, то что же тогда говорить о Гарольде Финсли?! Именно он и должен был стать первой мишенью Пира Народов!
-А вдруг его уже нет в живых?! - промелькнула у Нэвила паническая мысль. - Вдруг эти мерзавцы уже добрались до дяди Гарольда?! Что же мне делать-то тогда?! Нет, надо немедленно бежать к нему и постараться предупредить, если, конечно, ещё не поздно!
Нэвил вскочил с места и сломя голову бросился к двери. Он не знал что именно будет делать, но в том, что поступает правильно, был просто убеждён.
5. Наследник Авеля.
После ухода Нэвила Гарольд Финсли сел на кровать и задумался. То, что о задании императора он узнал только прочитав бумаги, было мягко говоря неправдой. Эта отговорка была придумана им с императором специально для Нэвила, чтобы избавиться от лишних вопросов с его стороны. Про Пир Народов они с Натаниэлем Сигвардом знали давно и имели сведений о нём гораздо больше, чем Гарольд рассказал своему ученику. Человек же, с которым ему предстояло встретиться, тоже был знаком ему уже лет двадцать. Он проник в Пир Народов ещё при императоре Авеле и, как было известно Гарольду, по заданию самого правителя. Тот давно мечтал взять деятельность этой секретной организации под контроль, и внедрение в неё своего человека рассматривал как дело первейшей необходимости, а потому готовил его долго и очень тщательно. К сожалению, даже такая мера предосторожности не помогла Авелю избежать гибели, и дело тут было совсем не в том, что агент предал своего хозяина. Уж кому другому, а Гарольду было об этом известно доподлинно, поскольку он сам оказался активным участником и невольным виновником тех трагических событий.
Именно Финсли должен был доставить в Эрегон сообщение о готовящемся покушении на императора, но оказался жертвой то ли предательства, то ли рокового стечения обстоятельств. По пути в столицу Гарольд был арестован, поскольку корабль, на котором он плыл, как выяснилось, якобы вез контрабанду. Случайностью ли это было? Он до сих пор был уверен в том, что нет. Кто-то из Пира Народов попросту переиграл разведку императора, и этот провал тяжёлым грузом лежал на душе Финсли. Конечно, потом его отпустили, принесли свои изменения за напрасный арест, но дело-то уже оказалось совершённым. Авель принял свою смерть, династия Дунгаров прервалась, и на престол взошёл Натаниэль Сигвард.
Да, новый император был ближайшим другом и сподвижником Авеля, да, он в меру своих сил и способностей старался продолжить его дело, но величайшего правителя империи Тау не стало, и в том была косвенная вина Гарольда Финсли. Натаниэль ни разу не сказал ему ни слова упрёка и даже приблизил к себе, но пятно на прежде безупречной репутации шпиона всё равно осталось и оно нестерпимым огнем стыда жгло его сердце.
Стоит ли говорить о том, что человек, внедрённый Авелем в Пир Народов, посчитал себя преданным и отказался от дальнейшего сотрудничества как с Финсли, так и с самим приемником императора. Каким образом Натаниэлю удалось уговорить его на эту встречу Гарольд не знал, но в том, что разговор ему предстоял очень неприятный и тяжелый, был просто уверен.
Из размышлений Финсли вывел условный стук в дверь.
-Заходи, Эдвард, - сказал он и быстро встал на ноги.
На пороге стоял пожилой седовласый мужчина, несмотря на свои годы всё еще сохранивший былую военную выправку. Он прикрыл за собой дверь, повернул ключ в замочной скважине и молча прошел в комнату.
-Ты даже не хочешь поздороваться? - усмехнувшись, спросил Гарольд.
-Нет, - сухо ответил Эдвард. - Я считаю тебя и твоего хозяина Натаниэля косвенными участниками убийства императора, и пока ты не докажешь мне обратного, не рассчитывай на любезность с моей стороны.
-Что же, тогда присаживайся. Разговор нам предстоит долгий.
-Не думаю. Вряд ли я услышу от тебя что-нибудь новое.
-А вот здесь ты ошибаешься. У меня есть что сказать тебе, вот только не знаю, могу ли я доверять тебе, как прежде? Можешь ли ты поклясться светлой памятью императора Авеля в том, что всё рассказанное мною навсегда останется между нами?
