— Быстро линяем отсюда! — завопил я страшным голосом, но породил лишь новую волну хохота. — Пыльца ядовита, прочь с полянки!
Но меня уже никто не слушал. Хор от смеха вообще рухнул на колени, Киса схватилась за живот и тщетно пыталась вдохнуть, не обращая внимания на катившиеся по слезам слезы счастья, поэтому я двинулся к ним, запустив регенерацию, которая сейчас отчего-то подчинилась с большим сопротивлением. Но после того как я подхватил друзей за шкирки, мир вокруг стал вертеться гораздо сильнее, поэтому спустя два шага я споткнулся и рухнул лицом прямо в оранжевые цветы, поднимая в воздух новую порцию отравы. Понимая, что в таком состоянии мне их не утащить, я крикнул в лицо счастливой Кисе:
— Создай воздушный фильтр! Быстро!
— Сам и создавай, ха-ха!
— Я не знаю этого плетения! Ну же, мы сейчас умрем от счастья! — рявкнул я, стараясь не рассмеяться.
Киса удивленно посмотрела на меня, а потом снова захохотала, скорчившись на земле рядом с практически отрубившимся Хором. В паузах между смехом она смогла выдавить:
— Не могу… Не получается…
И тогда мой затуманенный пыльцой рассудок посетила гениальная мысль — я ведь могу использовать обычные магические захваты, чтобы вытащить нас с этого поля! Однако когда я попытался создать это простейшее плетение, то понял, что мой разум отказывался его формировать. Я не смог воспроизвести ни одного блока, как будто все мои способности внезапно исчезли. И тогда я огромным усилием воли собрал воедино свое уплывающее в неведомые дали сознание и поднялся на ноги. Подхватив за руки едва шевелившихся друзей, я потащил их к краю полянки, стремясь вырваться из этой смертельной ловушки.
Но цветы не отпускали нас. Все они тянулись ко мне, словно щупальца неведомой твари, цеплялись за одежду и не хотели выпускать свою добычу. Их бутоны вяло шевелились, как будто растения уговаривали меня остаться с ними, познать радость эйфории и принять самую лучшую смерть, какую только можно себе представить. Смерть от невообразимого блаженства. Но я все же понимал краешком сознания, что это лишь наркотические глюки, и упрямо тащил друзей к окружавшим поляну деревьям, надеясь, что там нет этой оранжевой гадости, надеясь, что мне это удастся сделать прежде чем шатающийся мир бросится мне в лицо.
Когда до спасительных деревьев оставалось всего несколько шагов глюки изменились и пришли ко мне в виде маленьких желтых существ, очень похожих на людей, с короткими и кривыми ножками. Они принялись о чем-то спорить между собой визгливыми голосами на неизвестном мне языке, показывая на меня пальцами, но в этот момент силы кончились, и я рухнул на колени, пытаясь хоть как-то прекратить вращение мира. Глюки тем временем что-то решили и начали вертеть какими-то ремнями. Это было так смешно, что я перестал сдерживаться и разразился громким хохотом.
Я смеялся и не мог остановиться, а с каждым новым вдохом мне становилось все смешнее. Мне было начхать на скорую смерть, на друзей, на невесту, послужившую причиной всего этого. Я был абсолютно счастлив, как никогда в жизни. Я обрел свой рай и уже никуда не хотел уходить. А когда мои глюки резко выбросили вперед свои ремешки, я не стал уклоняться от вылетевших из них камней. И даже когда один из них угодил мне в лоб, я не прекращал смеяться, лишь откинулся навзничь и уставился в бездонное небо. А потом сознание покинуло меня.
Момента когда рядом со мной возникла темная фигура, я так и не осознал, но сразу же обнял свою подругу, стараясь поделиться с ней своим счастьем. Но она начала что-то кричать, громко и требовательно. Это было так неправильно, что мне хотелось сказать ей — не нужно так шуметь, я люблю тебя, я люблю всех на свете, давай просто нырнем в это безграничное счастье и будем наслаждаться им! Но я не мог произнести не слова, мой язык не повиновался мне, а мысли не желали собираться в кучу. Все, на что я был способен, это нежно обнять Темноту и что-то тихо мычать ей, надеясь, что она поймет.
Но она не поняла. Вместо этого Темнота сперва начала меня бить по щекам и кричать еще громче, а потом я вдруг оказался один на один с гныхом, который начал медленно отрывать мне конечности. Боль была такой мелкой и неощутимой по сравнению с подаренным мне всепоглощающим счастьем, что я не подумал ему сопротивляться и только смеялся, когда мои руки исчезали в клыкастой пасти чудовища. А потом картинка вдруг резко сменилась, и появились маги. Много магов. И все они желали причинить мне боль, калеча, обжигая, разрывая мое несчастное тело. Но я только улыбался и пытался спросить их — зачем? Зачем так утруждаться, разве нельзя просто насладиться покоем и блаженством?
А потом, после долгих часов пыток, я вдруг очутился в небе. Вскоре пришло ощущение свободного падения, которое лишь усилило мое счастье. Земля была так далеко, поэтому я раскинул руки и заорал от небывалого восторга. Я купался в воздушных потоках, ветер свистел в моих ушах и развевал волосы. Я всецело отдался этому полету и желал, чтобы он длился вечно. Но земля неумолимо приближалась, и тогда я захотел затормозить свое падение. Однако, попытки обратиться ни к чему не привели, а создавать плетения мой мозг все еще отказывался. И тогда я почувствовал главный страх драконов, который сумел преодолеть даже застилавшую мое сознание эйфорию. Не в силах ему сопротивляться, я дико закричал, а когда до удара о стремительно приближавшуюся каменистую почву оставались мгновения в отчаянии закрыл лицо руками.
Боль была страшной. Вот теперь я прочувствовал ее целиком и полностью. Создалось такое впечатление, что столкновение с поверхностью длилось целую вечность. Я ощущал, как медленно ломаются и крошатся мои кости, как разрывается кожа, как превращаются в кровавую кашицу мои мышцы, но не мог даже закричать. А когда мое сознание забилось раненой птицей в искалеченном теле, моля лишь о том, чтобы эта невыносимая боль прекратилась, картинка снова сменилась, и я оказался в небе. Целый и невредимый.
И только тогда я понял, что Темнота заставляет меня страдать не просто так. Она пытается привести в чувство мое сознание, которое не реагирует практически ни на какие раздражители. И ведь ей удалось найти к нему ключик — страх падения! Инстинктивный, не задавленный эйфорией и доставшийся мне от Лара, он помог мне начать связно мыслить, он отодвинул ощущение счастья в сторону, в результате чего я смог почувствовать боль. Но я слышал, что наркотический дурман никуда не делся, он все еще сидел во мне и мешал нормально соображать, постепенно отвоевывая позиции. И поэтому я вновь отдался на волю гравитации, а когда появился страх, не стал сопротивляться, позволив ему целиком затопить сознание и снова вышвырнуть эйфорию прочь…
