— Они назначили тайное свидание этому поганому Кайрану Блэку! — ледяным тоном сообщил ему Николас.
— Ох, да все было совсем не так! — возразила Люси. — Ну почему никто не хочет меня слушать?
— Что вообще с тобой происходит? — недоуменно спросил Логан.
Я слегка оттолкнула его, чтобы пройти в дом, но тугже захотела снова очутиться снаружи. В заднем холле выстроились Куинн, Коннор, Маркус и Дункан. Все они разом начали орать на меня.
Люси остановилась рядом со мной, поморщилась и закричала во всю силу своих легких:
— С ней все в порядке!
Мои братья умолкли. Внезапное молчание нарушил звонок, раздавшийся в подвале. Куинн и Коннор рванулись туда. К тому времени, когда мы наконец-то вошли в коридор, ведущий к кухне, они уже вели кого-то вверх по ступеням.
— Лондон? — удивилась я.
Мы очень редко видели эту нашу дальнюю родственницу. Лондон, тощая и бледная, выглядела точь-в-точь так, как ее имя. Черные волосы всегда были такими прилизанными, словно она постоянно гуляла под дождем. В ушах торчали сережки-гвоздики, штук семнадцать по меньшей мере, еще по одной красовались в носу и над левой бровью. Как всегда, она была одета во что-то черное, обтягивающее.
— Что ты тут делаешь? — спросила я.
— Тебя вызывают.
— Наших родителей нет дома, — ответила я.
— Я знаю, — возразила Лондон. — Но вызывают не твоих родителей, а только одну тебя.
— Но кто?
— Мадам Вероника.
Я отступила на шаг и сказала:
— Я не хочу ехать!
— Вряд ли ты можешь отказаться.
— Почему ей захотелось видеть меня?
Вероника не встречалась ни с кем из нас до обмена кровью. Никогда.
— А ты как думаешь?
Клыки Лондон были выставлены наружу, но не потому, что она злилась. Это состояние было для нее естественным. Наша дальняя родственница отказывалась быть кем-то, кроме себя самой. Она презрительно уставилась на Люси. Для Лондон постоянным источником раздражения служило то обстоятельство, что Люси почти никогда не реагировала на ее феромоны.
— Эта девица должна остаться здесь.
Лондон не одобряла присутствия Люси в нашем доме, ей это всегда очень не нравилось. Она считала, что смертные слишком хрупки для дружбы, хранение наших тайн требует куда больше сил. Незваная гостья ненавидела то, что сама оставалась такой же смертной до кончиков ногтей, как Люси, пока ее не обратили три года назад.
— Ой, как будто я сама захочу оставаться рядом с тобой хоть на секунду дольше того, что необходимо! — огрызнулась Люси.
Я знала, что она лжет. Ей давным-давно отчаянно хотелось хоть краешком глаза увидеть Веронику. Несмотря на напускную браваду и раздражение, Люси была разочарована. Должно быть, ее пульс заметно ускорился, потому что Лондон ухмыльнулась.
Николас облизнул губы, а Маркус прошипел сквозь зубы:
— Не повезло тебе, Сол! Вероника просто ужасна.
— Ох, пользы от вас! — Люси топнула ногой.
— Но почему она послала тебя? — нахмурившись, спросил Куинн. — Ты ведь до сих пор одна из фрейлин леди Наташи, так?
Лондон сухо кивнула. Ее преданность двум повелительницам была больным местом, о чем все знали.
— Сначала я служила Веронике, как и все в нашей семье.
— Это не объясняет того, что она прислала тебя сюда.
— Дело в том, что не только Вероника вызывает Соланж. Леди Наташа тоже желает ее видеть. Когда Вероника узнала, что Соланж призывают к королевскому двору, то захотела встретиться с ней первой.
— Вот дерьмо. — Я вытаращила глаза. — Обе? Прямо сегодня?
— Соланж не может отправиться туда сейчас, — сказал Николас. — Это небезопасно.
— Ты знаешь так же хорошо, как и я, что это не просьба и не приглашение. — Лондон дернула бровью. — Радуйся уже тому, что я оказалась неподалеку, так что леди Наташе не пришлось посылать к вам одного из ее араксаков.
Араксаки пугали всех. У каждого на лице были вытатуированы символы дома леди Наташи. Они составляли ее личную армию, подчинялись только ей одной и были чудовищно жестоки и беспощадны, не только убивали, но и мучили.
— Черт, — пробормотал Куинн.
— Отлично. — Я вытерла ладони о брюки. — Давайте покончим с этим. Пошли.
Лондон покачала головой.
— Ты не можешь отправиться вот в таком виде. — (Я посмотрела на свою футболку, брюки карго, лишь чуть-чуть испачканные глиной.) — Над тобой посмеется весь двор. Для леди Наташи это будет оскорблением. Она ведь дарует тебе временное дозволение прервать изгнание. Не буду даже говорить о том, как отнесется к такому виду Вероника.
— Прежде всего, не надо было изгонять Дрейков, — пробормотала Люси.
— Ей пришлось это сделать из-за пророчества. Тебе не понять.
— Погоди-ка… — Люси просто ощетинилась в ответ на пренебрежение, прозвучавшее в голосе Лондон. — Я, может быть, куда лучше знаю вашу историю, чем ты. Это пророчество было записано во времена правления Генриха Восьмого, после того, как отрубили голову Анне Болейн. Какая-то старая сумасшедшая в Шотландии впала в транс и стала бормотать что-то насчет женщины из рода Дрейк, правящей всеми кланами, а когда родилась Соланж, вы все просто свихнулись на этом, включая леди Наташу. — Люси явно гордилась собой. — Видишь? Я это отлично знаю, хотя и не улавливаю, почему ее называют леди Наташей, а не королевой Наташей? Разве так не было бы разумнее?
— Она не короновалась, — пояснил Логан. — Так что в строгом смысле слова Наташа не является королевой, потому что у нас вроде как вообще нет королев. У нас есть автономные кланы, гражданские войны и любовь к традициям.
— Тогда к чему вся эта суета из-за того, что Соланж якобы может захватить корону? Выходит, это просто игра слов?
— Кланы позволяют леди Наташе изображать королеву, потому что она всегда была частью воинства и знает их обычаи. Она предъявила права на власть в двадцатые годы, когда ни один из нас еще и не родился, а о дочери Дрейков и речи быть не могло. Женщин из клана Дрейк не слишком любили при дворе, но никто их не изгонял до рождения Соланж.
— Похоже, эта леди Наташа справляется с делом.
— Она оказалась первой, у кого хватило сил и связей для того, чтобы получить надежду на господство. Мы вполне можем ставить на нее, если хотим прекратить все внутренние распри и справиться с хел-бларами.
— Ну да, и тут вдруг появляется Соланж, — мрачно добавил Николас.
