Вопрос застал Адена врасплох. Он на мгновение задумался. Времени прошло немало, нельзя сказать, что он хотел отомстить или что-то вроде того. Хотя… Он усмехнулся, вспомнив, как сильно его раздражал ставший незнакомым привычный мир. И как на это реагировала Вероника.
— Скажем так… у меня было очень плохое настроение.
— Души этих людей тоже теперь в плохом настроении. Можешь смело примерить на них своё состояние и помножить на десять.
— Блеск, — буркнул бог огня. Оглянулся по сторонам, как будто где-то в этой захламлённой кухоньке прятался ответ на все вопросы. Взгляд остановился на всё ещё дымящейся нетронутой кружке с чаем.
Понравится, сказал Деланей? Попробуем. Аден сделал глоток обжигающего напитка. Что там насчёт сахара, он не знал, но и так было неплохо. Он снова сделал глоток. В памяти услужливо всплыло воспоминание о том, зачем он на самом деле сюда пришёл. Волнение, подогреваемое всколыхнувшимся предчувствием чего-то дурного, захлестнуло с головой.
— А чем это грозит Сиири? — спросил Аден, отставив на стол кружку.
— Сиири? — непонимающе переспросил Деланей.
— Да. Она сказала, что что-то тянет её в мир мёртвых, и спустилась туда.
Бывший бог тьмы замер. В серых глазах отражалась напряжённая работа мысли. На несколько долгих минут на кухне вновь воцарилась тишина. Аден даже слышал, как тикают настенные часы в коридоре.
— Я… не знаю, — наконец ответил Деланей. — Я не представляю, что могло позвать её туда, если только…
Он вновь задумался.
— Если только что? — нетерпеливо спросил Аден.
— Если только это не сделали души мёртвых, — по тону Деланея Аден понял, что ему самому страшно от этих слов.
* * *
Оранжевое солнце окрасило поляну и раскинувшийся рядом лес в тёплые тона. Ведущая битву поёжилась — стало заметно прохладнее. Скажи ей кто-то, что в мире мёртвых сменяются день и ночь, она бы не поверила.
Джереми сидел на лавочке напротив неё. Всё такой же молодой и красивый, каким был при жизни. Только неестественная бледность, резко контрастирующая с родимым пятном во всю правую щёку, говорила о том, что он больше не человек. Сердце щемило невыносимое чувство жалости, душу сжигал без остатка стыд. Такие молодые, талантливые Одарённые не должны умирать так рано. Тем более по вине богов.
— Я рад, что ты пришла сюда, — бесстрастно говорил Джереми. — Мне очень хотелось поговорить с тобой.
Ведущая битву опустила взгляд.
— Знаешь, я…
— Не надо, — перебил её парень. — Я знаю всё, что ты хочешь сказать. Тебе стыдно, ты считаешь себя виноватой… но это не так. Вернее, дело не в тебе.
Сиири зажмурилась и глубоко вздохнула, собирая волю в кулак.
— Неправда. Если бы я внимательнее отнеслась ко всем вам…
— Нет, — снова прервал её Джереми. — Всё было предрешено. С самого начала Джина выбрала тебя своей жертвой, чтобы показать вашему отцу, что даже лучшие из вас способны на грехопадение. Она сама сказала мне об этом.
— Правда? — Ведущая битву в изумлении взглянула на собеседника.
— Правда. Когда я спросил её, почему именно я… — Джереми замолчал на мгновение. — Она сказала, что только потому, что ты меня выбрала. Ей было всё равно, кто умрёт, если это была не Вероника.
— И даже после этих слов ты не злишься? — прошептала Ведущая битву. — Я не понимаю.
— Здесь нечего понимать, — Джереми пожал плечами. — Зов Дара. Даже сейчас я слышу его и понимаю, что мне не в чем тебя винить. Ты была всего лишь пешкой.
— Именно! — в отчаянии воскликнула Сиири. Как же мучительно было видеть этот равнодушный взгляд! Лучше бы он закричал на неё, обвинил во всём… — Я была пешкой, я не заметила, что мой брат был во власти зла, что меня и всех вас втягивают во что-то…
Сиири продолжала говорить, сама не понимая, о чём. Джереми всё так же бесстрастно наблюдал за ней. Она срывалась на крик, переходила на бессвязное лепетание или шёпот — ничего не менялось. И только когда поток слов иссяк, парень усмехнулся.
— Ты уже достаточно наказала себя. Мне незачем мучить тебя ещё.
Богиня войны замерла в изумлении. До неё постепенно начинал доходить смысл его слов. Она и так наказала себя — и правда. Вспомнить только тот день, когда всё случилось, как она была готова выйти даже навстречу смерти. И потом — никто не требовал для неё наказания, но она сама вызвалась на исправительные работы вместе с Алиной Николаевой. И Деланей — точнее, Джина в его теле — говорил, что Джереми не в обиде на неё…
Медленно, по капле, проскальзывало понимание и других слов. Одарённые и после смерти слышали зов Дара. Значит, им по-прежнему не знакомы такие понятия, как «злость», «гнев», «месть». Тогда что же здесь происходит?
Рядом с Джереми на лавку присела Джейн. Они внимательно наблюдали за богиней войны, словно ждали от неё чего-то. Сиири распрямилась. Обжигающие её чувства растворились, уступая место холодному рассудку.
— Что вам нужно? — осторожно спросила она.
— У всех нас остались важные дела на земле, — заговорила Джейн. — Я понимаю, что прошло сто пятьдесят лет, и многое изменилось, но… Я бы хотела в последний раз поговорить с Дарующим пламя. Здесь у меня было очень много времени для размышлений, и теперь мне есть, что сказать ему.
— А я хотел бы поговорить с Вероникой, — добавил Джереми. — Для меня ещё не поздно, слишком мало времени прошло.
— Но… вы же понимаете, что это противоестественно? — Сиири поёжилась. — Мёртвым не место среди живых, как и живым не место среди мёртвых. Никто не сможет предсказать, как отреагирует мироздание на ваше возвращение.
— Мы понимаем, — кивнул Джереми. — Но и ты пойми нас. Как только сон Порождающего тьму рассеялся, мы поняли, что наши близкие, бывшие с нами всё это время — не настоящие.
На последних словах его голос дрогнул. Ведущая битву взглянула на него и успела заметить промелькнувшие в глубине карих глаз отголоски безграничной тоски. Она вздрогнула. Вот и настоящие чувства. Правда, богиня войны не была уверена в том, что хотела бы их коснуться.
— И что, все эти люди хотят того же? — спросила она, кивнув в сторону, как она думала, выхода из комнаты.
— Не все, — Джейн покачала головой. — Ты же знаешь, обычных людей на земле было куда больше, чем Одарённых… Они не чувствуют зова и не понимают, что замерли со своими чувствами и мыслями во времени. Многие хотят чего-то ужасного — отомстить, ограбить, дать почувствовать всю боль, которую им причинили… Люди разные.
— И что, вы хотите взять их с собой? — от одной мысли Ведущей битву становилось дурно. Миллиарды духов выйдут на поверхность земли, озлобленные, недовольные, рассерженные. Чего от них ждать? — Вы же понимаете, что с таким настроем они моментально превратятся в тёмных духов?
