— Стоять на-асмерть! — передается из уст в уста приказ ствангарского лейтенанта, с весны приписанного к селу. Он учил ополченцев и помогал укруплять село. Теперь ему предстоит возглавить сопротивление. Сможет ли молоденький лейтенант толково руководить несколькими сотнями селян, лучше не задумываться.
У дальних ворот еще раз бабахают пушки, на сей раз обе сразу. Потом стреляют еще две, а потом слышится лязг мечей и чей-то жуткий крик. Я вижу, как белеют лица, кто-то спрыгивает со стены и мчится вглубь села. Это точно непорядок. Пример дезертира заразителен, если не преподать мужикам наглядный урок, бой кончится, не начавшись.
— Стой, трус! — гаркаю я. Иужичок даже не слышит. Прищелкиваю пальцами — на дезертира падает полупрозрачная, светящаяся лиловая сеть. Придавленный Паутиной Владыки, он падает наземь и отчаянно вопит, корчась в снегу. Призрачная паутина причиняет нечеловеческие страдания, будто состоит из тончайших, докрасна раскаленных стальных нитей. Светящиеся струны вдавливаются в тело, превращая человека в бесформенный дымящийся фарш, воняющий горелым мясом.
— Всем все ясно? — вроде бы тихо, но так, что слышат все на стене (полезно иногда быть магом), интересуюсь я. — Со следующими поступлю еще круче. Хотите проверить?
Желающих испытать магию Владыки на себе нет. Кто молится, кто матерится, но все остаются на стенах. Оно и понятно: оттуда, спереди, накатывает возможная смерть, а в селе ждет неизбежная. Очень полезное знание: оно помогает выжить.
За спиной раздается скрип, грохот. Срабатывает один из требюше, построенных крестьянами за лето: пушек купили всего четыре, да и то десятифунтовых, на большее не хватило средств. А требюше строили сами, сами же втаскивали на холм огромные валуны, или же сушили на солнце гигантские глиняные шары. Заготовлены и корзины с камнями — падая, они разлетаются во все стороны смертоносным дождем. Лучше бы, конечно, вложить внутрь пороховой заряд, и вставить фитиль так, чтобы взорвалось как раз над вражеским войском. У нас даже проводились испытания для таких снарядов — увы, для пушек они не годятся, а требюше не сравнятся с пушками в дальнобойности, да и стреляют раз в четверть часа.
Описав широкую дугу, каменная глыба валится далеко за рекой. Несколько зверюг размазало по земле, превратив снег в кровавое дымящееся месиво. Прореха тотчас заполняется: новые звери вываливаются из леса и прямо по дымящихся останкам предшественников мчатся вперед. Какая-то мелочь пытается полакомиться свежатинкой, откусывает первые шматки мяса, но их стаптывают следующие следующие.
Стреляет второй требюше. На этот раз вверх взмывает огромная корзина с камнями. Вообще-то снаряд неплохой, но можно сделать еще лучше. Крейтон говорил, магия, не нацеленная на чудовищ напрямую, действует. Что ж, попробуем…
Представляю, как один из крупных камней в самом центре корзины изменяет свою сущность, превращаясь в сгусток пламени — вроде того, которое спалило Дексар, только на этот раз вызванного осознанно. Оно растет, набирает жар, разбухая, лежащие рядом камни мгновенно раскаляются добела… «Прорастает» лучами — и взрывается, разбрасывая крупные камни похлеще, чем пушка щебенку…
Взрыв гахает, когда корзина находилась копьях в пятнадцати над полем. Над ордой чудовищ распускается дивный огненный цветок, пылающими молниями, оставляя рдеющие алые трассы, разлетаются камни. Самые медлительные из них мчатся куда быстрее пушечного ядра — магия много лучше пороха. Они накрывают площадь, на которой спокойно разместилась бы человеческая баталия, а то и полк.
Стоявшие на стене видят, как на поле обрушивается дьявольский дождь добела раскаленных камней. Они с легкостью пронзают толстую свалявшуюся шерсть, которую не всегда одолевает и арбалетный болт, панцыри наподобие черепашьих, прошибают толстенные черепа, о которые, чувствую, сегодня сломается не один меч. Умирая, чудовища визжат тонкими, совершенно нестерпимыми голосами, противоестественными для таких туш, лица селян вновь белеют от ужаса. Но в этот раз командиры готовы. Выбранные из числа самых уважаемых крестьян, они не допускают больше ни одного дезертирства.
В заснеженном поле, продолжается истребление. Время от времени требюше посылают каменные глыбы и корзины с камнями, которые я старательно взрываю, не жалея сил: если не устоим, «завтра» для нас всех не будет. Надеюсь, Крейтон тоже понимает. Но одними требюше живую лавину не остановишь. Интересно, как они просочились за Стылые Холмы, крепости ведь держатся? Или просачивались мелкими группами (от которых Ритхэасские укрепления, и вправду, могли помочь), а потом собрались и ударили? Но почему именно по Ритхэасу? В Нехавенде жратвы больше, а укрепления слабее, и едва ли город оправился от эпидемии. Вывод? Вывод тот, что хозяевам Тварей очень нужно взять именно Ритхэас. Пусть даже положив половину всей орды. Есть здесь что-то такое, что перевешивает риск лишиться всех, кто прорвался за Холмы по весне. Но что? Пыльная книга пророчеств, в которой мы прочли лишь то, что итак знали?
— Арбале-еты! — разносится зычная команда десятников. — Товьсь! Цельсь!..
Иссиня-черный вал накатывает, грозя захлестнуть враз показавшиеся такими ненадежными обледенелые укрепления.
— ПЛИ!!!
Слитные, яростные хлопки арбалетов. Хоть и крестьяне, а залп заставляет думать, что готовились к этой ночи все лето. Ствангарский лейтенант хлеб ест не зря…
Стальной дождь стегает по первой из «живых волн», где несется всякая мелочь — вроде обычные собачки, но их челюсти достойны кханнамских крокодилов. Визжат первые из чудовищных псин, в головы и спины которым ударило человеческое оружие. Иные пытаются подцепить болты чудовищными челюстями, вырвать их и вьются вьюном, пока их не стаптывает следующая волна — кабанообразные твари, передние лапы которых вместо копыт увенчаны чудовищными и явно ядовитыми когтями. На задних — те же копытца, что и у простых хрюшек, только сами лапы подбрасывают зверушек вверх копья на полтора, и копья по два-три они покрывают каждым прыжком. Сейчас они мчатся не в полную скорость, но и задерживаться не собираются. За ними, точно в хорошем войске, где всякий знает свое место, идут зверюги чуть больше лошади — если только лошади бывают угольно-черными, чешуйчатыми и с такими же, как у «собачек», крокодильими зубами. Мое внимание привлекают странные рога, по одному на лбу у каждого «единорога». Длинные, прямые, но главное, заканчиваются странным раструбом, неуловимо напоминающим пушечное жерло. За спинами «единорогов» ползет нечто, напоминающее аркотскую черепаху с аркотского же слона величиной. И еще одно страшилище, и еще — я насчитал семь, это наверняка не все. Я так и не смог рассмотреть их подробнее, но если они окажутся внутри села, нам не жить.
