Впереди всех, верхом на огромных многофункциональных машинах МТ ехали благородные, все укутанные в цветные, узорчатые ткани, с тяжелыми сварочными масками на лицах. Все молчали, на радиочастоте, используемой ими, лишь слышался привычный, бархатный белый шум. Вождь поглядывал вперед, наметанным глазом выцепляя в бетонных пустошах возвышающиеся тут и там бетонные арки, проходы, ведущие вниз, в безопасные тоннели и цеха. Он то и дело сверялся с картами племени, пытаясь понять в какой из путей должно свернуть племя для того, чтобы переждать дневную жару — температура в середине дня достигала шестидесяти градусов, такого не выдерживали ни люди, ни машины. И решать Керону нужно было прямо сейчас, пока еще оставалось время на поиск убежища.
— На одиннадцать, третий, — передал он наконец по рации, и зачем-то добавил: — Подтвердите.
— Понял тебя, Керон. На одиннцадцать, третий, — раздался шипящий голос пилота МТ-01. — Веду караван.
Под тяжелой маской вождь старательно скрывал факт своей ужасной усталости — глаза были красными от перенапряжения, вокруг них виднелись темные круги от недосыпа, широко, подрагивая, раздувались ноздри при дыхании. Теперь все вопросы, связанные с управлением людьми, приходилось решать самому — отсутствие почившего Эола, своей правой руки, Керон отчетливо замечал даже всего через несколько дней после его смерти.
Массивные, рокочущие машины стали одна за другой, стройной линией заезжать в спасительную тень спускающегося вниз тоннеля. Как раз в этот момент над головой пролетел вертокрыл — на таких перемещались Архитекторы, и каждый полет обходился так дорого, что на те же деньги можно было бы обеспечить весь этот караван топливом на несколько дней пути.
Спускаясь в мрачные, но такие знакомые и приятные во время невыносимого дневного зноя темные тоннели, машины замедлили свой ход. Племя устало, людям нужен был отдых, но они шли и шли, пока не оказались настолько далеко, что ни один гидромант из пострадавшего цеха не додумался бы последовать за ними. Внизу же, в спасительной тени, племя расположилось на большой, широкой магистрали, где раньше конвоями ездили огромные грузовые машины, а теперь лишь проходили изредка одинокие пешие путники да проезжали небольшие личные вездеходы. Потолок местами осыпался, вдалеке, впереди, большая часть тоннеля была засыпана бетонными обломками, а сквозь огромную дыру пробивался свет злого солнца.
Машины заглохли, продолжая тихо, утробно шипеть охлаждающимися моторами, люди побросали свои огромные тюки с пожитками и теперь все отдыхали после долгого пути. У петрамантов было правило, гласящее, что всякий, кто был в пути прежде чем ставить лагерь должен просто посидеть и отдохнуть, выпить воды и очистить мысли. Теперь ты дома, и он будет таковым, пока племя не придет к обратному выводу и не снимется с места.
— Прямо здесь? — вопрошал спустившийся с машины петрамант. — Надолго?
— Тихо! — рявкнул на него, что тот аж отшатнулся, Керон. — Мне надо подумать. Всем отдыхать!
Сорвав с головы натиравшую лоб и переносицу маску, Керон, закутавшись поплотнее в плащ, брел куда-то по крытой магистрали, ничего не видя и не слыша. Сейчас он был полностью погружен в свои мысли, оторван от реальности, где его слова ждали тысячи людей. Забавно, что за такое Керон часто ругал Техея, а теперь и сам поддался искушению отправиться в глубины собственного разума.
Нет, нет… Ошибки быть не могло. Тело не найдено. Мальчик сбежал, точно сбежал. Раз Архитектор лично отправилась за ним в погоню, значит сбежал. Разведка у племени строителей была хорошая, ошибки быть не могло. Да чего там, в тоннелях буквально слышался шепот множества длинных языков: "Сбежал! Сбежал..! Найти..!". А в голове — образ лица убитого Эола, отплатившего кровью за грехи своей юности.
— Вот ведь… — прохрипел, садясь на корточки, Керон.
Сейчас он совсем не был похож на гордого, мудрого и сильного правителя, каким всегда казался мальчишке Техею. В гулком, пустом тоннеле, где тут и там ржавели остовы древних транспортных средств, сидел, погруженный в собственные мрачные, полные горечи мысли, сгорбленный и усталый старик. Старик, на долю которого выпала необходимость предать одного, чтобы спасти остальных.
— Эх, Эол… Столько прошагали, а настигло здесь…
Он глубоко вздохнул, помассировал уставшие глаза и взглянул на кусочек свинцового неба, видневшийся через провал в потолке. Где-то в глубинах его черствого сердца теплилась надежда, что его товарищ был сейчас где-то там, наверху, а не в вонючих, затхлых подвалах Плиоса.
Времени на размышления оставалось все меньше. Решать нужно было сейчас — поможет племя своему ребенку или бросит его на растерзание Архитекторам. Оба варианта виднелись в мыслях Керона как что-то темное, мрачное, полное крови и бесполезных, никому не нужных жертв. Умрет либо один, мальчик, совершенно чистый и невинный, или многие, те, кто, оставив его в беде, навечно останутся предателями своего родича.
— Эй, старик, — шаркая по пыльному бетону тяжелыми сапогами, со спины подходили другие благородные.
— Я же сказал, отдыхать! — рявкнул Керон. — Оставьте меня в покое и не мешайте!
— Успокойся, Керон, — женщина в маске вышла вперед, положила на вздрогнувшее от неожиданности старческое плечо свою большую ладонь. — Мы с тобой.
— Ага! — усмехнулся другой, мужчина, и положил руку поверх первой ладони. — Хоть на смерть, хоть в трубу с говном!
Один за другим петраманты, почувствовавшие ту тяжесть, что взвалилась на плечи их вожака, подходили к нему, касались его своими стертыми до мозолей от работы руками. Те, кому не хватало место, клали руки на плечи соседей, и вокруг Керона, сгорбившегося и подрагивающего от нахлынувших, тщательно скрываемых чувств, быстро образовывался круг с ним в середине.
— Хер мы его одного оставим, — шмыгнув носом, Керон медленно поднялся, выпрямился. Перед людьми снова был их гордый и сильный лидер. — И мне насрать чего это будет стоить — мальчишку мы спасем, вашу мать!
— Да! — дружно выкрикнули петраманты вокруг, хлопая себя по левому плечу.
— И мы пойдем туда, куда бежал этот белобрысый мудак, набьем морды всем, кто встанет у нас на пути и вытащим его из этой беспросветной жопы! Ортеане!
— За семью! — в один голос проревели благородные.
Их яростный боевой рев пронесся по длинному тоннелю, эхом отражался от стен и бетонных перекрытий. Благородные со всех ног побежали обратно к машинам — им предстоял долгий путь вниз, и нельзя было терять ни минуты.
— Разведка, прием, прием! — зарычал в шлемофон Керон. — Куда там пошла эта курица шрамированная?
— Зой-базар, рядом со станцией, — прошипел в ответ шлемофон голосом главы разведки. — А оттуда путь один, на станцию.
— Пилоты, жги что есть, веду по картам! Плебеев по машинам, сколько поместятся, остальные пусть догоняют! Вперед, хряки немытые, и чтоб пыль столбом!
Машины заревели, громадные моторы тарахтели, словно разрывающиеся один за другим артиллерийские снаряды — и караван петрамантов снялся с места, кочевники отправились выручать ребенка из своего племени. В глазах каждого — огонь, в руках — плазменный резак, а в мыслях лишь Техей, волею судьбы попавший в передрягу, в которую не должен был попадать.
Магистраль дрожала от катящейся по ней гусеничной техники, под многотонными машинами ломались, сплющивались ржавые остовы брошенных когда-то автомобилей. Внизу, в темных технических тоннелях, прятались по своим норам убогие дикари, особо набожные молились, предчувствуя скорый конец света — настолько сильный стоял грохот. И лишь в самом низу, в самых мрачных, темных подземельях Плиоса стояла мертвая тишина. Бесшумно развевались на едва ощутимом ветру черные полотна ткани, которыми был увешан весь цех-храм аэромантов, крались по улицам одетые в черное люди, каждый по своим делам. Лишь громадная аэрационная установка гудела странными, сложными механизмами внутри своего металлического чрева, иногда шипела, выбрасывая в воздух клубы пара… Да Техей, незадачливый путешественник, слишком уж громко топал в выданных ему мягких, упругих ботинках.
