Ноги сами повели по привычному для меня маршруту в конюшню. Я влетела в стойло Злыдня, даже не задумавшись, что раньше никогда этого не делала, и конь просто может меня затоптать.
Кинулась на шею жеребцу, и там дала волю горьким надрывным рыданиям. Я плакала не только из-за услышанного разговора, а оплакивала всю свою неудавшуюся жизнь и собственную никчемность. Моя личная охрана мялась какое-то время рядом, но потом шуманы куда-то испарились. Думаю, кто-то все же остался незримо охранять, а кто-то пошел докладывать о моем срыве.
Конь фыркал и тыкался мордой мне лицо, а затем аккуратно двинулся на выход из стойла, я продолжавшая обнимать шею коня, не сразу вспомнила, что дверь закрыть забыла.
Далее произошло совсем странное. Злыдень словно приглашающе кивнул на свою спину. Не задумываясь в тот момент ни о чем (а надо бы ведь езжу я не так чтобы хорошо, тем более седла на Злыдне на тот момент не было), взобралась сначала на стоящую у загона бочку, а затем на спину коня. Стоило сесть на широкую спину, и вороной рванул с места, не слушая окрики конюхов. Казалось, мы не в поля рвались, нет, мы с конем взлетали в небеса.
Вернулась спустя пару часов верхом на Злыдне. Жеребец шел, теперь уже никуда не спеша. Я же была абсолютно спокойна. Хотят достойную шуманскую жену? Они ее получат.
В своей спальне засела за книги по этикету. Живя в резиденции я успела много узнать и на практике увидеть, как должны вести себя шуманские жены, так что оставалось изучить тонкости и потренироваться перед зеркалом. Хорошо, что в оставшиеся до праздника дни Леоган у себя вообще не появлялся — видимо поглотила подготовка к будущему мероприятию и другие дела. Так что будет и Великану сюрприз, когда вернется.
Моя месть обидчицам довольно проста в своем замысле, но сложна в достижении.
Если я просто стану ругаться с Эмили и остальными, то это ни к чему не приведет. Скорее даже порадую этот гадюшник, давая им новый повод для обсуждения и сплочения вокруг общего врага. Буду жаловаться и ябедничать Леогану — тоже самое. Уверена, Великан, конечно примет какие-то меры, но в итоге получится тоже самое, только я еще наживу себе врагов в лице мужей шуманов всех незаслуженно обвиненных и обиженных жен. Так и представляю. Я окажусь и лгуньей, и истеричкой, и еще большей слабочкой, раз не могу поставить себя в женском коллективе самостоятельно. Нет, гораздо интереснее будет переиграть этих женщин на их же поле.
Будет трудно соревноваться в совершенстве и правильности поведения идеальной жены шумана с Эмили, особенно, если учесть, что она и остальные девушки обучались этому буквально с пеленок, причем, насколько успела понять по пансиону именно в условиях вечного соперничества, но попробую. Думаю, все произойдет так же, как и вовремя учебы — тот кто сильнее, затем и идут. Думаю, страшнее всего для Эмили отдать свое первенство и оказаться за бортом всеобщего женского почтения.
И ведь шуманы поддерживают в своих женах это стремление к лидерству, поскольку сами они такие же. Поскольку к чему тогда эти соревнования каждый год на определение самого сильного и крутого шумана?
Иронично хмыкнула. Интересно, а сам Леоган обрадуется моему изменившемуся покладистому поведению?
Все оставшееся до праздника время почти не выходила из комнаты, готовясь. Если по резиденции распространилась новость, что я слышала нелицеприятные высказывания о себе, то наверное думают, что я расстроенная заперлась ото всех и плачу. Приходилось лишь посещать назначенные для меня занятия и приходить пообщаться и погулять со Злыднем. Конюхи, после того дня как мы с вороным вернулись в резиденцию, смотрят на меня очень уважительно. Ну да, покорить сердце такого коня не каждому под силу, уж кому, как не им это понимать.
В день праздника, утром ко мне нагнали целый батальон парикмахеров и стилистом. Леоган, встретил меня на выходе из моих покоев, когда оказалась полностью готова.
Мужчина окинул меня неприкрытым восхищенным взглядом. Да, сегодня я сам на себя не походила. Этакая прекрасная волшебная принцесса. Струящееся длинное золотое с белым платье — видимо официальные цвета для анмарх. На голове переливается яркими всполохами от очень дорогих камней изящная диадема. У меня невероятно изящная прическа. Парихмахеры постарались, и мои светло-медовые волосы смотрятся как никогда великолепно.
Я вся с виду, словно тонкая воздушная статуэтка, вот только на деле платье не такое уж легкое, для моих хрупких, но зато видимость создает именно невесомых летящих одежд. Диадема ощутимо давит, и у меня понемногу начинает болеть голова. Про обувь на высоких шпильках вообще молчу. В моих волосах сотни невидимых заколок, которые мне после придется долго, с ругательствами выдирать вместе с волосами и липким лаком. И, как последний аргумент для моего 'радужного' состояния, палец жжет обручальное кольцо, о котором я ни на секунду не могу забыть. Великан ничего не говорил мне по поводу того, что я не ношу это украшения, но я не единожды ловила на своей руке его задумчивые, а порой даже хмурые взгляды.
Наедине с Леоганом я не изобразила никаких особых приветствий, да и держусь на отдалении, а то еще вообразит, если буду везде вести себя, как идеальная жена, то и супружеский долг с меня можно требовать также, то есть, когда он сам решит.
Зато в зал, где проводилось торжественное мероприятие, мы с моим мужем вошли рука об руку. Я улыбалась, и как самая что ни на есть послушная жена шумана, правильно всех приветствовала. Благо, благодаря моему статусу, приветствовать других, можно было не слишком для себя унизительно. Зато выстроившиеся в коридор до специального постамента с креслами люди, вполне реально чуть ли не лежали на полу. Большинство жен шуманов тоже опускались на колени, мужчины-шуманы, и пара замеченных мной настоящих шуманских женщин, кланялись, но не мне, а Леогану, тем не менее, поскольку я была рядом со своим мужем, то создавалось ощущение, что и мне тоже.
Мы с Леоганом сели в кресла. Как и положено, я, перед тем как сесть, встала перед Великаном на колени и поцеловала его руку. Сама в этот момент едва сдерживала рвотный рефлекс, но старалась улыбаться. Настроение немного подняло ошарашенное лицо Великана, который до этого перед присутствующими легко удерживал каменную маску.
Когда я села в кресло, и к нам поочередно стали подходить гости, чтобы засвидетельствовать свое почтение, взяла Леогану за руку, дабы показать всем остальным, свое трепетное и нежное отношение к супругу — и все ведь по этикету. Достаточно было так подержаться за руки для соблюдения приличий пару минут, но когда попыталась вынуть свою маленькую ладошку, из большой теплой лапы Великана, шуман не пустил, крепко поймав в свои тиски мою руку. Я заметила, что пальцы мужчины отчего-то совсем незаметно подрагивают. С вопросом взглянула на Леогана, но на мужчине вновь была его каменная маска. Пока шли официальные представления, мужчина так и не отпустил моей руки.
