Ша’ик задохнулась, когда богиня внутри неё отшатнулась — а затем испустила крик, переполнивший её голову.
Рараку отвечала на призыв — множество голосов сливались воедино в восходящей песне; звук становился всё громче, наполняясь чистым неумолимым желанием — Ша’ик осознала, что это бесчисленные души, восстающие против сковавших их цепей.
Цепи тени. Цепи подобны корням. Корням изорванного, чужеродного фрагмента Пути. Фрагмент Тени, восставший, чтобы связать их души, фрагмент, питающийся их жизненной силой.
— Маток, где Леоман? Нам нужен Леоман.
— Я не знаю, Избранная.
Она обернулась и уставилась на Корболо Дома. Тот стоял на краю ската, выпрямившись и упираясь руками в пояс с мечом, изучая врага с уверенностью, от которой Ша’ик захотелось кричать.
Всё — всё было не тем, чем казалось.
Заходящее солнце превратило горизонт в алое пожарище. День тонул в огненном океане; она смотрела, как тьма поглощает землю, и сердце её медленно холодело.
Проход рядом с шатром Геборика был пуст. Неожиданный закат солнца будто бы породил не только сумрак, но и странную тишину. В воздухе неподвижно висела пыль.
Дестриант Трейка приостановился в проходе.
Скиллара у него за спиной спросила:
— Где все?
Он думал о том же. Внезапно он ощутил, как волоски на шее встали дыбом.
— Ты слышишь, девочка?
— Только ветер…
Но ветра не было.
— Это не ветер, — прошептала Скиллара. — Песня. Далеко отсюда. Как думаешь — малазанская армия?
Он молча потряс головой.
Некоторое время спустя Геборик жестом приказал Скилларе следовать за ним и пошёл вперёд. Песня растекалась в воздухе, поднимая пыльную дымку, мельтешащую перед глазами. По рукам и ногам струился пот. Страх. Страх опустошил улицы этого города. Эти голоса — звук войны.
— Там должны быть дети, — сказала Скиллара. — Девочки.
— Почему именно девочки, милая?
— Шпионы Бидитала. Его избранные слуги.
Геборик обернулся к ней:
— Те, кого он… отметил?
— Да. Они должны быть… везде. Без них…
— Битидал слеп. Может, он отослал их куда-то или вовсе отпустил. Этой ночью… многое случится, Скиллара. Прольётся кровь. Уже сейчас, вне всяких сомнений, игроки выходят на свои позиции.
— Он говорил об этой ночи, — ответила женщина. — Часы тьмы перед битвой. Он сказал, мир изменится этой ночью.
Геборик оскалил зубы:
— Этот дурак утонул в Бездне и теперь плещется в чёрной грязи на дне.
— Он мечтает о приходе истинной тьмы, Дестриант. Тень — всего лишь выскочка, реальность, рождённая из компромиссов и наполненная обманщиками. Осколки должны вернуться к Первой Матери.
— Значит, не только дурак, но и безумец. Говорит о древнейших битвах, будто он сам ровня силам того масштаба — Битидал сошёл с ума.
— Он говорит, что-то приближается, — сказала Скиллара, качая головой. — Никто и не подозревает, и только Битидал сможет контролировать это, ведь он единственный, кто помнит Тьму.
Геборик остановился:
— Худ побери его душу. Мне нужно к нему. Сейчас же.
— Мы найдём его…
— В его проклятом храме, да. Идём.
Они зашагали дальше.
В тот же миг в начале перехода из сумрака выросли две фигуры с обнаженными мечами.
Геборик с рычанием приблизился к ним. Одна когтистая рука рванулась вперёд и вошла в шею убийцы, затем рванула вверх, срывая голову мужчины с плеч.
Второй убийца кинулся, целясь ножом в левый глаз Геборика. Дестриант поймал запястье нападавшего и сломал обе кости. Удар второй руки вывернул внутренности убийцы на пыльную землю.
Отшвырнув тело, Геборик осмотрелся. Скиллара стояла в нескольких шагах позади, глаза её расширились. Не обращая на неё внимания, Дестриант присел у ближайшего трупа.
— Корболо Дом слишком нетерпелив…
Три стрелы вошли в него одновременно. Одна вонзилась в бедро, раздробив кость. Вторая вошла под правой лопаткой, выбив несколько позвонков. Третья, прилетевшая с другой стороны, ударила в левое плечо с такой силой, что его развернуло, и он рухнул спиной на труп.
Скиллара скорчилась на земле рядом.
— Старик? Жив?
— Подонки, — прорычал он. — Как больно.
— Они идут…
— Чтобы добить меня, да. Беги, милая. В каменный лес. Живо!
Он ощутил, как она ушла, услышал её удаляющиеся шаги.
Геборик думал подняться, но судорога в сломанном бедре заставила его зажмуриться и дышать.
Приближающиеся шаги, трое, в мокасинах. Двое справа и один слева. Ножи покидают ножны. Приближаются… затем тишина.
Кто-то стоял над Гебориком. Своим затуманенным взглядом он смог выхватить запылившиеся сапоги, источавшие застарелый смрад насильственной смерти. Вторая пара обуви подняла пыль с земли у ног Дестрианта.
— Изыдите, призраки, — в полудюжине шагов прошипел голос.
— Слишком поздно, убийца, — пробормотала фигура, стоящая над Гебориком. — К тому же мы только пришли.
— Во имя Худа, Собирателя Душ, я изгоняю вас из этого мира.
Ответом убийце стал мягкий смех:
— Поклоняешься Худу, да? О, я чувствую силу в твоих словах. Увы, Худ здесь не властен. Так ведь, крошка?
Стоявшая у ног Геборика женщина что-то прошипела в ответ.
— Последнее предупреждение, — прорычал убийца. — Наши мечи благословлены — они искромсают ваши души…
— Без сомнений. Если только дотянутся.
— Вас только двое… против нас троих.
— Двое?
Шаркающие звуки, затем резко и близко — поток крови на землю. Рухнувшие тела, долгий влажный вздох.
— Может, стоило одного оставить живым? — сказал новый женский голос.
— Зачем?
— Можно было бы отправить его этому порченому напанскому подонку с обещаниями завтрашнего дня.
— Лучше так, дорогая. Никто больше не ценит сюрпризы — как по мне, это и испортило мир…
— Тебя никто не спрашивал. Думаешь, этот старик выкарабкается?
Тот хмыкнул:
— Сомневаюсь, что Трейк просто мявкнет и откажется от своего нового Дестрианта. К тому же, вот, смотри, стремительная красотка возвращается.
— Тогда нам пора.
— Ага.
— С этого момента и до рассвета — больше никаких сюрпризов. Ясно?
— Все слабы перед искушением. Больше не повторится.
Тишина, затем вновь шаги. Маленькая ладонь опустилась ему на лоб.
— Скиллара?
— Да, это я. Здесь были солдаты, кажется. Они выглядели паршиво…
— Забудь об этом. Вытащи из меня стрелы. Плоть желает исцелиться, кости хотят срастись. Вытащи их, милая.
