Вот это я попал в точку. Перспектива замерзнуть вот тут насмерть раба явно не вдохновила. А ещё и крестьяне тут! Не думаю, чтобы они любили черных рабов. Попасть в их руки Жареный хотел ещё меньше, чем замерзнуть насмерть. Взгляд его заметался, туда-сюда, расфокусировался чуть… Все, готов! Поплыл!
— Нет я говорить! — Харкнул раб.
— Во, другое дело! — Обрадовался я. — Рассказывай. Сначала расскажи, почему это ты прыткий такой, хотя все твои остальные как снулые рыбины, их на сковородку, а они лишь переворачиваются, чтобы поудобнее готовить пришлось?
— Они простые люди, им так положено. — Сказал узбек. Надо же, язык наш хорошо знает, а остальные лишь мычат, да иногда самое-самое простое могут произнести…
— А ты, значит, не простой?
— Да. Я сын вождя.
— Тоже принц, значит. Что-то слишком много принцев. Так, а как же ты сюда попал?
— Наше племя вырезали охотники за сокровищами, а я смешался с толпой быдла, чтобы меня не убили. Ваши люди были пьяны и не заметили, что я не обычный. Я хотел сбежать с корабля, когда он будет в море. Но не смог. Море слишком большое для меня. Потом я попал сюда, меня продали королевскому дому.
— Во, хороша история. И много ли воинов у нас тут?
— Воинов в плен не берут. Их сразу убивают. А вождей мучают, ищут сокровища. Только у нас нету сокровищ, мы не бережем тяжелый металл с рек, и не украшаем себя прозрачными камнями с гор. Этим занимаются только немногие племена, но не все. Мы просто живем.
Надо бы все это пересказать графу Славу. Он мог бы что-то сказать на эту тему. Пока что вроде бы выглядело не так уж неправдоподобно. Ну, не может существовать цивилизация, где отрицают саму идею оружия в руках граждан. Сожрут её более удачливые соседи в момент. Значит, у них есть быдло и воины. Вот странно, а почему он наши слова использует, кстати?
— Скажи что-нибудь на родном языке, быстро! — Приказал я ему.
Жареный что-то пробуркал. Бур-бур-бурб!
— О, вроде бы на галиматью не смахивает.
— Хорошо. Теперь рассказывай, зачем меня убить хотел. Чем я тебе помешал?
— Ты догадался, кто я. — Буркнул сын вождя. — Я бы убил тебя, а потом ушел в леса. Тут тепло стало, можно жить.
— Вот ты даешь, жареный. Ну, побегал бы ты лето, а потом осень… Что делать бы стал?
— Я о том не думал.
— Заметно. Значит, ты подумал, что можно просто так убить принца, и сделать ноги?
— Никто бы не понял, что тебя убили…
От Виктора Жареному сразу же прилетела затрещина.
— Обращайся к Его Высочеству как положено!
Жареный сжался, кивнул.
— Итак, говоришь, что никто бы не понял… — Я сделал вид, что задумался. — Ну-ка, ещё раз, то же самое, что на родном языке сказал, повтори! Быстро!
Повторил, практически все звуки. Ага, теперь можно сказать, что это не переодетый северянин. Звуки одинаковые, интонация разве что другая.
— На свободу хочешь, толстый? — Спросил я его.
— Ваше Высочество… — Мне в ноги бухнулись. — Не губи! Не выживу я тут. Эти… — Он кивнул в сторону Коротыша и Подснежника, — быдло меня на части разорвет, им…
Вольные стрелки насупились, подобрались поближе.
— Во, вижу что хочешь. Оно хорошо. Кстати, вот это вокруг — мои друзья и соратники, называть их так, как ты — опасно минимум. Пнут тебя по яйцам, да и вся недолга.
Узбек затравленно оглянулся, покивал энергично, попытался ещё раз бухнуться на колени, но Две Стрелы все равно не дал, ещё сильнее прижал ему шею.
— Значит, хочешь на свободу. А как бы ты её планировал, а?
— Ваше Высочество что имеет в виду?
— Имею в виду, как ты думал на свободу выйти? Ну-ка?
— Корабль до моей страны. Я бы пообещал золота…
— О, да ты дурачок. — Хихикнул я. Все вокруг тоже заулыбались мне в такт, разве что сержант и Виктор остались серьезные. — Золота бы взяли. А потом тебя выбросили за борт. Опасно это, на Юг плавать, когда золото, вот оно. А может, ты подумал рассказать о кладе? Тогда другая веселая ситуация, тебя запытали насмерть, не веря, что ты все отдал.
Нда, тяжело в деревне без нагана. Ой, не нравится узбеку нашему такие рассуждения. Вот все бледнеет, все бледнеет, глаза долу опускает.
— Ну, я тебе ещё вариантов могу накидать кучу, хочешь? Например, отдать тебя графу Урию для экспериментов… Как?
Узбек стал буквально серым. Наверное, он себе хорошо представлял, кто же такой граф Урий.
Нет, не поверил я ему. Ни одному слову. Может, говорит правду, а может, и нет. может, сам граф Урий его и подослал ко мне, по-тихому горло принцу перехватить… Рано ещё. Нет, точно рано ещё. Принцесса пока что не родила. Да и сам Жареный вот трясется весь, как про графа Урия услышал. Видать, не друг ему граф Урий, ой не друг.
— Хе, да ты умный малый. А вот теперь скажи как на духу, умный малый. Кто тебя ко мне устроил, такого умного?
— Никто, Ваше Высочество…
— Нда. Значит, не судьба тебе увидеть вновь крокодилы и баобабы своей родины. Сейчас тебя сунут в костёр, начну с пяток.
— Нет, это правда, правда!
Для гарантии надо было бы прижечь. Несмотря на всё свое отвращение к таким методам, я хорошо запомнил, как же граф Урий, будь он неладен, вел допрос. Все эти ужимки и прыжки, направленные на то, чтобы выжать из человека правдивую информацию. Просто все, жги железом, спрашивай, анализируй то, что тебе человек рассказывает.
Вот сейчас бы этого Жареного и в самом деле поджарить. Ждан и Две стрелы молча ждут моих приказов, для этого мира такое в порядке вещей, ничего удивительного. Но я просто не мог себя заставить так поступить. Просто слова в горел застряли, да и все.
Нет уж.
Будем работать головой, а не каленым железом.
— Слушай, Жареный. Ну, так мы тебя называем, Жареный, да. Ты же не против? А твоё настоящее имя я ни в жизнь не выговорю. Вот ты сейчас выкладываешь мне все, как на духу. А потом я решу, что с тобой делать. Найду корабль, который ДЕЙСТВИТЕЛЬНО идет на юг, проплачу капитану, с тобой слуг отправлю, чтобы тебя в пути не обидели. Вторая альтернатива проста. Ты мне не интересен, и мы тебя отпускаем вот тоже прямо тут. Что выбираешь?
— Я верный слуга Вашего Высочества… — Попытался поклониться Жареный.
— Ну вот и хорошо. Тогда вопрос первый — кто тебя приставил шпионить за мной?
— Я не знаю его имени, Ваше Высочество. Это высокий человек, с меня ростом, он рыцарь.
Жареного оттащили от костра, Подснежник притащил из леса парочку глухарей, и теперь они, ощипанные, красовались на вертелах рядом с огнем, подрумянивались. Волин посыпал их солью и какими-то специями. И вино появилось тоже. Мор сбегал до кареты, принес.
А Жареный рассказывал. Выяснилось, что приметили его ещё в рабском загоне. Потом отделили ото всех, вытащили из толпы, побили превентивно, и высокий человек в черном плаще сделал ему предложение, от которого тот не смог отказаться. А именно — быть рядом с принцем Седдиком, который сейчас болеет, и сообщать о всех попытках вылечить его. В обмен пообещал больше не бить.
