Гарри почти видел, как съеживается при этих словах Рон.
— Я просто подумал… ну, может, вам это приснилось? — пролепетал друг.
— Вряд ли. В моих сновидениях Гарри обыкновенно не спит, — медовым голосом отозвался Снейп.
Лицо Рона сейчас наверняка было одного цвета с волосами. Настало время вмешаться.
— Рад это слышать, — выдавил Гарри, силясь открыть глаза.
— Гарри!
Вокруг завопили и завизжали, а потом сильные руки приподняли его и поднесли к губам стакан изумительно прохладной воды. Заглянув в темные глаза Северуса, юноша улыбнулся.
— Почему я жив? — с трудом ворочая языком, спросил он.
Во рту стоял несвежий запах. Гарри поднес ладонь ко рту и мысленно проговорил очищающее заклинание.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Драко, выглянув из-за плеча Северуса.
— Странно, — пытаясь разобраться в ощущениях, ответил Гарри. — Кажется, тело болит меньше. В голове хаос, во рту как мыши нагадили. Но я жив. Это хорошо, не так ли?
— Твоя болезнь ушла, Гарри, — тихо сообщил Натан, измеряя давление юноши.
— Ушла?
— Судя по всему. Все на это показывает. Обыкновенно я бы сказал, что человек в таком состоянии находится в ремиссии. Рак имеет свойство возвращаться, но учитывая, что ты — особенный случай… Как бы то ни было, мы будем регулярно тебя осматривать.
Гарри изумленно обвел гостей взглядом.
— Я больше не болен? — переспросил он, собираясь с мыслями. — Потому что мне вернули магию?
— Вообще-то, — вмешался, к всеобщему удивлению, Рон, — за это следует благодарить Драко.
Гарри обернулся к заерзавшему рядом блондину.
— Драко? Ты меня вылечил?
Малфой покачал головой и, набрав в грудь воздуха, поднял глаза:
— Гарри, я устроил эксперимент. Раньше таких процедур не проводили. Боюсь, ты можешь почувствовать себя немного странно или решить, что магия тебя не слушается…
— Эксперимент? — непонимающе повторил Гарри.
— Ты умирал, — вступил в беседу Натан. — Я боялся, что ты не доживешь до утра — и так уже протянул больше, чем кто-либо с подобным диагнозом.
— Расскажите поподробнее, — попросил Гарри. Он откинулся на грудь устроившегося позади Северуса — сидеть самостоятельно было еще тяжело — и накрыл обвивающие его талию руки зельевара своими. Полуобернувшись, юноша улыбнулся любовнику.
В ответ Северус лишь обнял его крепче.
Дрожащим голосом Драко объяснил суть эксперимента.
— Люди делились со мной магией? — неверяще переспросил Гарри.
— Нашел чему удивляться, — шутливо проворчала Гермиона.
— Но… но..
— Никаких "но", — возразил Драко. — По ходу дела выяснилось, что ты был прав — помнишь, когда думал, что твоя магия появляется заново?
— Но ведь ничего такого не произошло, — запротестовал Гарри.
— Нет, потому что магии в тебе тогда не было вообще. Но волшебники действительно наращивают новую магию — я внимательно слежу за всеми донорами…
— За всеми? А сколько их? — пискнул Гарри.
— Пятнадцать. Желающих было больше — очередь тянулась по коридору…
— Ты шутишь, правда?
— Отнюдь, — мягко пророкотал ему на ухо Северус. — Среди них были и мои слизеринцы.
— Я… это… Я… — Гарри не мог найти слов восхищения.
Рон больше не желал смотреть, как мучается друг.
— Эй, как насчет перекуса? Ты, наверное, проголодался за все это время!
— А сколько времени прошло? — спросил Гарри.
— Несколько недель, — сообщила Гермиона.
— Правда? — от неожиданности юноша даже закашлялся.
— Немного бульона, — решил Северус, гладя Гарри по руке и дивясь тому, насколько иначе ощущались прикосновения к телу человека, находящегося в полном сознании.
Добби так обрадовался новости о пробуждении Гарри, что только по просьбе Снейпа сдержался и не приготовил пир на весь мир.
Гарри выпил бульон под болтовню друзей, а потом уснул, прижавшись к Северусу.
Когда губы любимого скользнули по соску, Гарри застонал. Налившийся кровью член безудержно ныл; казалось, он был возбужден уже вечность, бедра нетерпеливо вздрагивали в ожидании желанных прикосновений. Но Северус лишь дразнил юношу, сводил его с ума. По животу скользил полуоткрытый рот, пальцы гладили внутреннюю поверхности бедра. В отчаянии Гарри шире развел ноги.
— Северус… — простонал он, опуская руку к поджавшимся в ожидании подступающего оргазма яичкам.
По головке члена влажно прошлись губы, и юноша неистово выгнулся на постели.
— О, пожалуйста! — выдохнул он. — Пожалуйста!
Перевернувшись на живот, Гарри нашел то, в чем отказывал ему Северус — возможность потереться членом о матрас, и нетерпеливо застонал.
На плечо тотчас опустилась рука, переворачивая юношу обратно на спину, стон прозвучал жалобнее, и Гарри открыл глаза, готовясь возмутиться…
…и увидел красную, как свекла, Гермиону, что есть силы трясущую его за руку.
— Гарри! Мы… проснись скорее! — взмолилась подруга.
Уткнувшись носом в подушку, Гарри скосил глаза, чтобы оглядеть комнату. Рон был пунцовее гриффиндорского флага, Невилл сочувственно улыбался, а Драко откровенно хихикал.
— О господи! Тут есть еще кто-нибудь? — прошептал Гарри, не в силах вынести мысли о том, что поднимет голову и встретится взглядом с профессором Макгонагалл.
— Нет, не паникуй, дружище, — ответил Рон.
— Что ж, теперь мы знаем, кто из вас снизу, — усмехнулся Драко.
— Как тебе не стыдно! — пожурила его Гермиона. — Может, им нравится меняться. Не все же — прирожденные пассивы вроде тебя!
— Я так и знал! — присвистнул Рон. — Ха!
— Миона!!! — теперь покраснел и Драко.
— А что такое? Живущие в стеклянных домах…
— Ты о чем? — растерялся Малфой. — Это Невилл торчит в стеклянном доме — у него оранжерея…
— Это поговорка такая! — фыркнула Гермиона. — Людям, живущим в стеклянных домах, не следует бросаться камнями! Неужели не понятно?
— Нет, потому что волшебникам такое и в голову не придет, — разъяснил Драко. — Если владеешь магией, какая разница, из чего у тебя дом?
Рон все еще посмеивался про себя.
— Значит, Невилл у вас сверху! Так держать, Нев!
— В пассивной роли нет ничего зазорного, — ровно произнес Невилл. — Мне она тоже нравится. Ощущения просто непередаваемые…
— Нет! Нет, только не это! Признаю, я первый начал, но только не нужно деталей! — пряча лицо в ладонях, взвыл Рон.
— Да ты просто трус и боишься попробовать… — поддразнил его Драко.
— Нет, это дело не по мне, — затряс головой Уизли. — Задницу ассоциирую с дерьмом. Ничего любопытного в том, что туда входит или оттуда выходит, не вижу. Членами тоже не интересуюсь. Фу! Каждому свое, конечно, и не обижайтесь, но — спасибо, не надо.
