Ответа нет. «Сбежал, подлец!» — отстраненно думает женщина о неведомом полководце. Точнее, конечно, не сбежал: одна из «звезд» честно взорвала его, превратив уютную полянку в оплавленную, дымящуюся воронку. Но Аэлла чувствует, что Силе, посланец которой руководил штурмом, от этого не жарко и не холодно. Она несет в Мир заразу с помощью таких фантомов, принимающих облик магов, породить новых Ей не составит труда. Это как щупальца чудовища, сколько их не руби, вырастут новые.
А Сила Мира — конечна, хоть и велика. Ее итак едва хватит, чтобы сделать главное, разменивать ее на такие бои — значит помогать врагу. Как девчонка, Аэлла заливается краской стыда: купилась…
Но дело заклятие сделало. Избиение длилось, наверное, четверть часа, потом как-то вдруг наступила тишина. Тишина? Едва ли рев пожаров, стоны раненых, лязг вкладываемого в ножны оружия можно счесть тишиной.
— В село шагом марш! — раздаются команды офицеров. И правда, делать на окровавленном поле нечего — разве что подобрать раненых, оттащить подальше от огня пушки, ядра и бочки с порохом — но это сделают безо всяких команд, повинуясь инстинкту самосохранения.
Пришлось вести под руки, а потом просто нести и Аэллу. Еще миг назад казалось — заклинание далось без труда. Зато когда все закончилось, навалилась чудовищная усталость, дурнота и ломота в костях — будто она несколько дней, прерываясь лишь на сон и еду, копала землю, да еще застудилась на промозглом ветру… Придавленная усталостью и болью, в полуобморочном состоянии едва переставляя ноги, она не видит, как колонна вступает через проломленные ворота в полыхающий поселок, как высовываются из руин и храма Ритхи навстречу спасителям немногие уцелевшшие селяне. На победителей и те и другие совершенно не похожи…
— Долго мы еще будем тащиться? — буркнула Сати. — Пора бы отдохнуть. Тоска берет ползти по этому безлюдью.
— А ты думала, дорогая, мы на праздник идем? — поднимаю я бровь. После Ритхэаса ничто не может испортить мне настроение. Еще бы — предположения о Силе Мира подтвердились…
Сати не до смеха. Когда Твари Ночи полезли на штурм, она до того испугалась, что забыла задействовать уничтожающий магию амулет. «Впрочем, оно и к лучшему, — думает пуладжийка. — Похоже, Аэ и впрямь владеет какой-то Силой, неподвластной хозяевам. Хочется верить, теперь, столкнувшись с Силой Мира в бою, Эвальд и те, кто его послал, найдут противоядие и дадут его мне. А если нет? Тогда Аэ выведет меня на чистую воду».
Впрочем, пуладжийка полагает, что все обойдется, если она не будет спешить. Отец был прав, когда говорил, что мстят сразу же, как представится возможность, лишь рабы, а не мстят вообще трусы. Вот и надо подождать своего часа, а пока делать вид, что все в порядке.
— На праздник Нек бы не послали…
— Ты права, — хмыкаю я. — Заматерела она, твоя Нек. Были бы мы врагами, с ходу бы я ее не одолел.
— А Крейтона?
— Крейтона — одолел бы…
— Почему?
— Он слишком надеется на меч и магию, а политику недооценивает. Надеюсь, ты не из таких… Кстати, надумаешь взять его в долю, помни об этом.
Сати прошибает холодный пот. «Знает?!» Но Палач не спешит с ней расправляться, и пуладжийка переводит дух.
— Далеко до Салванга? — спрашивает идущая рядом Жаклин-Исмина. Девчонка совершенно не страдает от холода, длинных переходов и походно-полевой жизни, чем немало удивляет ствангарцев. Но удивление доброе — истосковавшиеся без семей, с весны воевавшие солдаты сразу признали в ней свою, и зовут не иначе как «дочка».
— Уже подходим, дочка, — отзывается усатый сержант, приставленный то ли охранять, то ли следить. Впрочем, последнее вряд ли: трудно найти человека, столь неподходящего на роль доносчика. Значит, Лайтери не удовлетворился тем, что колдунью охраняет только Воитель, и решил приставить своих людей. — Видишь, холмы стали круче, а лес ниже? Когда покажутся скалы, а тропа поднимется к перевалу, увидишь стену.
Коротки дни в Одиннадцатом месяце. Летом и даже ранней весной в это время еще горел бы закат, но сейчас на угольно-черном небе уже ни проблеска. Кусочками льда мерцают звезды, сверкает бледная, словно заиндевелая луна, таинственно сияет укутавший ели снег, блестят хрустально-прозрачные наросты припая у речек, еще сопротивляющихся морозу.
Вековой лес кажется вымершим. Редко-редко взвоет в чаще волк, ухнет сова, зловеще просвистит ветер в ветвях. Чаще гнетущую тишину нарушают звуки, производимые войском — скрип снега под санями, копытами и сапогами, бряцанье плохо подогнанного оружия, хриплое дыхание, изредка — усталые, злые голоса командиров. Хотя давно пора остановиться на привал, армия, как тяжело раненый зверь в берлогу, тащится по безлюдному тракту. И в благополучные времена здесь было малолюдно. Большинство обитателей крошечных северных деревень стали добычей Тварей Ночи, а кто уцелел, оказались в Нехавенде и южнее, добавили головной боли наместнику Геккарона. Неделю назад покинув полуразрушенный Ритхэас, армия больше ни разу не встречает человеческого жилья, хотя брошенные деревни порой попадаются. Не мудрствуя лукаво, дома разбирают, бревна распиливают, армия хотя бы не испытывала нужды в дровах (а раненые — в горячей воде). Многим раненным в бою за Ритхэас это дало шанс: магия Неккары уже почти не действует — сказывается близость мест, где ее вообще нет.
Последние два дня перестали попадаться и такие поселки. Хотя, казалось бы, жить в предгорьях лучше, чем на болотистой равнине. Заснеженные скалы, между которыми встают искривленные северными ветрами сосны, перемежаются говорливыми и быстрыми, до Междугодья сопротивляющимися зиме ручейками и речками, что сбегают со Стылых холмов к Венду. Удивительно плодородные, защищенные от северных ветров речные долины. Селись — не хочу. Жаль только, каждую весну сходят сели, а зимой еще и снежные лавины…
Марддарский тракт переходит в узкую горную тропу, что карабкается наверх, петляя средь нагромождений заснеженных камней. Все злее становится ледяной ветер, все круче обрывы, по краю которых порой лепится дорожка. Приходится переходить по таким мосткам, которые просто чудом выдерживают пушки и повозки. На самом деле, конечно, их с таким расчетом и строили, но у путников все равно кружится голова, если они глядят вниз, облокотившись о парапет.
— Серую стену между горами видишь? — расслышала Аэлла голос сержанта. — Это и есть Салванг. Если перевал не занесло, через два часа будем в Салванге…
Стена действительно впечатляет. Огромные, сложенные из грубо отесанных, замшелых гранитных глыб, такие возьмет не каждая пушка и далеко не сразу. Каждая весит не меньше тысячи фунтов — и сейчас строить подобное не так-то просто (а в какую сумму влетит казне — про то и думать не хочется), а в те времена, когда строилась крепость, вообще непонятно, как втаскивали наверх глыбы. Я слышал, до Каллиана люди обитали лишь в Васте, и Нехавенд был крепостью на границе с империей орков, а Салванг — столицей. В те времена крепость представляла собой лишь одну стену, обращенную на юг. Ее-то мы сейчас и видим…
