Поначалу женщине везет. В круговерти побоища и свои, и чужие принимают ее за убитую, Твари Ночи на время оставляют танцовщицу в покое. Танцовщицу? Хотя ситуация и не располагала к веселью, Аэ едва сдерживает усмешку. Проку-то на смертном поле от ее танцев…
Аэ пытается приподняться. И чувствует жгучую боль: в плечо впивается летучая тварь, когти играючи пронзают шубу. Левой рукой женщина подбирает оброненный лекарем скальпель и яростно бьет в черную тушку. Потом еще и еще, чтобы мерзкая тварь издохла, истекая вонючей кровью. На всякий случай еще и вдавливает тушку в снег каблуком сапога.
Даже когда пришлось убить хозяина, соплеменника Сати и убийцу балаганщиков, она не испытывала удовольствия, как от победы над отвратительной гадиной. Сейчас она мстит — за все. За разбитые надежды, погибающих друзей и родное село, будущее пиршество Тварей на залитом кровью поле, а их хозяев — в беззащитном Мире, за то, что кто-то предал. И, конечно, за то, что так и не помогла, не отозвалась на отчаянный призыв Сила Мира. Магические токи, которыми пронизан мир, так и струятся в одним им ведомом направлении, недоступные и невидимые для большинства людей, равнодушные к их бедам и победам…
Невидимые? Аэлла удивленно крутит головой, но видение не исчезает. Кажется, будто разноцветные струи дыма летят над головой, пересекаясь, но не смешиваясь. Их сотни, они слепят разнообразием, некоторые выделяются насыщенностью цвета и шириной. Аэлла как-то сразу, будто по подсказке, понимает, что это — те самые, пронизывающие Мир, магические токи. Цвета первой, еще клейкой весенней листвы — поток магии Исмины, фиолетовый — Лиангхара, кроваво-пурпурный — Аргелеба, голубой — Аргелеба, багровый, в цвет подземного пламени — Кириннотара, белый, как снег — Аргишти… И еще Аэлла понимает, как зачерпнуть эти токи, соединить их, наполнить сокрушающей силой — и, материализовав Силу в сгустки всесжигающего пламени, обрушить на Тварей Ночи. Все… Конечно, полная Сила Мира сотворила бы и не такое, но где сейчас Тетрик? Без него придется надеяться лишь на крохи того, что доступно двоим. Сейчас, впрочем, хватит и их.
Твари Ночи надежно защищены от магии. Из какого бы потока не черпалась Сила, созданная хозяевами защита Тварей успевает ее выпить иззаклятий, направленных на чудовищ. Силу магов двух систем невидимый щит тоже успеет поглотить, и даже трех. Но это, оказывается — предел. Если будут смешаны чары, принадлежащие к четырем системам и более, заклятье сработает. Проблема в том, что на подобное не способны даже Боги.
А вот человек-Ключ, а лучше двое вместе — способны. Надо только не сомневаться, а прислушаться к внутреннему голосу — и сразу поймешь, что и как нужно делать. Боги или не боги создавали Силу Мира — но они позаботились, чтобы человек-Ключ научился пользоваться ею как можно скорее.
Аэлле кажется, что она сходит с ума. Открывшееся знание столь очевидно, будто она всегда знала, оно лежит перед ней, как раскрытая книга. Время словно замирает — точнее, оно продолжаеттечь, как обычно, но «чтение» Аэ спрессовывается в неуловимую долю мгновения. А когда заканчивается, женщина, встретив ножом в полете еще одного летуна и раздавив каблуком не в меру любопытную «крысотаксу», встает посреди кровавого хаоса, скрестив руки на груди. Сила Мира не нуждается в красивых жестах, хотя в принципе, может принимать и обличье танца-заклятия.
Сначала ничего не происходит. Все также рубятся, хрипят и умирают под ледяным предрассветным небом свои и чужие, и кровь людей смешивается с фосфоресцирующей кровью страшилищ, пропитывая снег. Но что-то неуловимо меняется уже сейчас, чудовища идут в атаку, но как-то с опаской, без прежнего задора, будто предчувствуя, что обречены.
Оставив за собой сверкающую, медленно меркнущую зеленоватую трассу, с неба низвергается огромная, ярко-зеленая звезда. В последний миг, поняв, кому она предназначена, один из «драконов» пытается развернуться на кончике крыла и уйти в сторону, но звезда оказывается быстрее, или почти незаметно меняет траекторию полета. Она бьет в бронированную спину дракона. Броня, способная выдержать попадание пушечного ядра, вспыхивает, как облитая «земляным маслом», колдовское пламя прожигает огромные крылья. Визжа от боли и ужаса, тварь кувыркается в воздухе, пытаясь сбить пламя, но крылья ломаются, сыплются не гаснущие до земли искры, зверюга камнем падает где-то на улицах Ритхэаса… Ее собрат пытается улететь на север, за Стылые Холмы, но его настигает другая «звезда». И снова колдовское пламя, зеленое со странными розовыми прожилками, ослепительное, как маленькое солнце. Чудище падает в лесу, подламывая стволы вековых елей, давит десятки Тварей помельче. Третьего «звезда» настигает, когда он пытается сжечь последнюю батарею ствангарцев. Охваченная колдовским пламенем зверюга с грохотом рушится на смертное поле рядом с пушками.
Звездный дождь крепчает, превращаясь в ливень. Падающие с неба гостинцы прожигают Тварей Ночи насквозь, а вдали от ствангарцев — и вовсе заставляют их взрываться, и пылающие на лету ошметки разлетаются во все стороны, поджигая еще целых чудовищ. Уцелевшим ствангарцам кажется, что поселок и остатки каре — островки в огненном море.
Колдовской огонь не бьет, куда попало. Падающие с неба звезды безошибочно находят чудовищ — наверное, защита от обычной магии служит приманкой. Но мечущиеся в агонии звери поджигают все живое, вскоре заснеженный лес горит, как в самое засушливое лето, горят занятые Тварями Ночи дома в селе, взрываются брошенные бочки с порохом на разгромленных батареях, а волшебный звездопад продолжается. Особенно жарко полыхают трупы слоночерепах — их броня, несокрушимая даже для пушек, плавится, точно восковая…
Конечно, те, кто руководят Тварями Ночи, побежденными себя не признают. Незримая команда — и Твари бросаются в атаку, чтобы любой ценой добраться до волшебницы. Атака самоубийственная, «звезды» падают вокруг Аэллы гуще всего, но ослушаться порождения взбесившейся магии не могут. Девять из десяти гибнут от небесного огня (к слову, бездымного — все вокруг в дыму от обычного пламени), но уцелевшие прорываются внутрь узкого круга, в котором находится Аэлла, и дружно бросаются на колдунью.
— Р-рота, стройсь! — звучит приказ. Офицеры тоже оценили ситуацию, понимают, что в колдунье единственное спасение. Солдаты исполняют четко и быстро, вокруг Аэллы вспыхивает яростная схватка, ее прикрывают щитами двое латников. Лязг, крики, визг, чавканье кровавой каши под ногами…
Ствангарцев уцелело немного: часть обоза с Аэллой и штаб отрезаны от главных сил. Ее прикрывает человек семьдесят, не больше. Долго ствангарцы бы не продержались, но магия истребляет Тварей Ночи быстрее. Настает момент, когда атака прекращается, а Твари Ночи, как безумные, мечутся по полю, схватываясь в бессмысленных, внезапно возникающитх и заканчивающихся сражениях, и гибнут, гибнут, гибнут от падающего с неба огня. Еще недавно они были войском, сильным именно безукоризненным порядком. Сейчас общинное поле и окресные леса запрудили обезумевшие монстры, у которых разума — не больше, чем у земляных червей. Обветренная губа треснула и болит, но помимо воли растягивается в радостно-свирепой усмешке. «Что, родной, не по нутру Сила Мира? — обращается Аэлла к предполагаемому врагу. — Приперли к стенке — и штанишки намочил?» Похоже, все именно так. Аэлла чувствует перехватывающую дыхание, неописуемую радость победы и возвращения к жизни.
