— Если он связан с нашей безопасностью, закон творю один я.
— Да, сэр. Сознаю что…
— Нам необходимо поговорить, Мерлин. Так ли это, что ты сам каким-то образом связан со всеми событиями?
— Предполагаю, что верно и это…
— Ничто не имеет значения. Королевство важнее. Нам надо поговорить.
— Да, сэр. Поговорим, как только…
— «Как только», к дьяволу! Сейчас же! Прекрати разбазаривать время на глупости и тащи свою задницу сюда! Нам надо поговорить!
— Все сделаю, как только…
— Не корми меня «как только»! Если ты скрываешь важную информацию, это граничит с предательством! Мне необходимо увидеть тебя сейчас! Домой!
— Иду, — сказал я и заторопился прочь, присоединяя его голос к продолжающемуся хору прочих, повторяющих свои требования, мольбы, обвинения.
Из следующего зеркала — круглого, с синей плетёной рамой — на меня взглянула Джулия.
— А вот и ты, — сказала она почти тоскливо. — Знаешь, я любила тебя.
— И я тебя любил, — признал я. — Понадобилось много времени, чтобы понять это. Но думаю, что дело уже провалено.
— Ты любил меня недостаточно, — сказала она. — Недостаточно, чтобы довериться мне. Вот и потерял моё доверие.
Я оглянулся.
— Извини, — сказал я.
— Недостаточно хорошо, — отреагировала она. — И вот мы стали врагами.
— Необязательно рассматривать это так.
— Слишком поздно, — сказала она. — Слишком поздно.
— Извини, — повторил я и заторопился дальше.
Так я подошёл к Ясре в красной ромбовидной раме. Её рука с ярко крашеными ногтями вытянулась вперёд и принялась ласкать мне щеку.
— Куда-то направляешься, милый мальчик? — спросила она.
— Надеюсь, что да, — сказал я.
Она пошло улыбнулась и поджала губы.
— Я решила, что ты плохо влияешь на моего сына, — сказала она. — Он лишился какого-то внутреннего стержня, когда подружился с тобой.
— Ну, извини, — сказал я….
— И это может сделать его негодным для власти.
— Негодным или нежелательным? — спросил я.
— Как бы то ни было, виноват будешь ты.
— Ясра, он уже большой мальчик. Он сам принимает решения.
— Боюсь, что ты научил его принимать неверные.
— Он сам по себе, леди. Не вини меня, если он делает то, что тебе не по нраву.
— А если Кашеру сотрут в порошок лишь потому, что ты сделал его мягче?
— Беру самоотвод, — сказал я, делая шаг.
Хорошо, что я двигался, ибо её рука вылетела вперёд, пробороздив ногтями по моему лицу, но все же толком не дотянувшись. Пока я уходил, она швыряла мне вслед бранные слова. К счастью, они потонули во всех прочих криках.
— Мерлин?
Снова повернувшись вправо, я увидел лицо Найды внутри серебряного зеркала, его поверхность и витая рама были единым целым.
— Найда! Какой зуб на меня припасла ты?
— Никакого, — ответила леди ти'га. — Я просто переживаю и нуждаюсь в советах.
— Ты меня не ненавидишь? Как это ново!
— Ненавидеть тебя? Не глупи. Я никогда бы не смогла.
— Но кажется, что в этой галерее на меня разгневаны все.
— Это лишь сон, Мерлин. Ты реален, я реальна, а об остальных — не знаю.
— Прости. Моя мать наложила на тебя заклятие, чтобы ты оберегала меня… все эти годы. Сейчас ты действительно свободна от него? Если нет, наверное, я могу…
— Я свободна.
— Прости, что у тебя было столько неприятностей с этими условиями… не зная, я это или Люк, ты была обязана защищаться. Кто же знал, что в Беркли по соседству окажутся сразу два жителя Эмбера?
— Я не жалею.
— Что ты имеешь в виду?
— Я пришла за советом. Я хочу знать, как найти Люка.
— Ну как же, в Кашере. Там он как раз и был коронован. Зачем он нужен тебе?
— Не догадываешься?
— Нет.
— Я влюблена в него. И всегда была. Раз теперь я свободна от уз и обладаю собственным телом, то хочу, чтобы он знал, что я — Гейл… и знал, что я чувствовала в те времена. Спасибо, Мерлин. Прощай.
— Постой!
— Да?
— Я так и не отблагодарил тебя за защиту… даже если для тебя это было лишь принуждение, и даже если это было лишними хлопотами для меня. Спасибо, и удачи тебе.
Она улыбнулась и исчезла. Я протянул руку и коснулся зеркала.
— Удачи, — подумал я и услышал её ответ.
Странно. Это был сон. И все же — я не мог проснуться, и он ощущался реальностью. Я…
— Ты, понятно, вовремя вернулся ко Дворам для завершения своих замыслов… — Это из зеркала в трех шагах впереди — узкого и чёрного по краям.
Я подошёл к нему. На меня свирепо смотрел мой брат — Юрт.
— Чего ты хочешь? — спросил я.
Его лицо было злой пародией на моё собственное.
— Я хочу, чтобы тебя никогда не было, — сказал он. — Проиграй. Мне хотелось бы увидеть твою смерть.
— Каков твой третий выбор? — спросил я.
— Полагаю, заключение тебя в личную преисподнюю.
— Почему?
— Ты стоишь между мной и тем, чего я хочу.
— Я был бы рад отойти в сторону. Скажи — как.
— Нет пути, чтобы ты сам смог или захотел. Сам.
— Ты так ненавидишь меня?
— Да.
— Я думал, что купание в Фонтане сожгло твои эмоции.
— Курс лечения не завершился, и эмоции лишь усилились.
— И нет способа все забыть и начать заново, стать друзьями?
— Никогда.
— Я так не думаю.
— Она всегда больше заботилась о тебе, чем обо мне, и теперь ты намерен завладеть троном.
— Не смеши. Я его не хочу.
— Твои желания здесь ни при чем.
— Я не буду владеть им.
— Нет — будешь, если я тебя не убью.
— Не дури. Оно того не стоит.
— Скоро наступит день, который ты ждёшь меньше всего, ты обернёшься и увидишь меня. И будет поздно.
Зеркало залило черным.
— Юрт!
Ничего. Необходимость мириться с ним во сне раздражала так же, как и наяву.
Я повернул голову в сторону зеркала, оправленного в пламя, в нескольких шагах впереди и влево от меня, откуда-то зная, что оно — следующее по курсу. Я двинулся к нему.
Она улыбалась.
— И так, ты владеешь им, — сказала она.
— Тётушка, что происходит?
— Некий конфликт, о котором в основном упоминают как о «неподдающемся урегулированию», — отозвалась Фиона.
— Это не тот ответ, который мне нужен.
Слишком многих уже подняли на ноги, чтобы дать тебе лучший.
— И часть этого — ты?
— Очень небольшая. Не та, которая смогла бы дать тебе что-нибудь полезное.
