— Норвиль, а когда ты в последний раз ходила на свидание?
Щёлкнула телефонная линия.
Ублюдок.
— Это, мой друг, не твоё дело, — сказала я в микрофон.
Я выпрямилась, нацепила улыбку и подумала о чём-нибудь счастливом. Мои когти вокруг горла Кормака. Руки так и чесались.
Несколько дней спустя я всё ещё пыталась очистить ту самую груду дерьма на столе, когда раздался телефонный звонок.
— Здравствуйте. Как поживаете, мисс Норвиль?
Это был парень из ЦКЗ, отдел параестественной биологии, на какую бы организацию на самом деле он не служил. Стоило догадаться, что он снова позвонит.
— Привет, господин Аноним.
— Что, простите?
— Проехали. Чем могу быть полезна?
— Ничем особенным. Я просто хотел поговорить.
— И в прошлый раз вы звонили за этим. Да вы просто одержимы мной.
— Я должен быть осторожен. Не думаю, что вы осознаете моё положение…
Я сердито выдохнула.
— Конечно, нет. Вы же не представились!
Сейчас я была уверена, что он всего лишь какой-то шизик с манией величия, который пытается сделать меня частью своей параноидальной фантазии. С другой стороны, кроме этого, он возможно действительно правительственный шпион.
Мужчина раздражённо вздохнул.
— Я хотел поговорить о вашем признании. Я заинтригован. Вы раскрыли свою личность. Это очень храбрый поступок.
— Почему?
— Вы раскрылись. Но вы также создали возможность. Быть может, вы облегчили мне работу.
— Вы так и не сказали, в чём она заключается.
— Думаю, вы знаете больше, чем делаете вид.
Он упомянул Центр исследования параестественной биологии. Должно быть, он связан с тем проектом, связан с написанием отчётов для правительства.
— Давайте проверим, правильно ли я догадалась, — сказала я. — Созданная моим шоу гласность в некотором роде придаёт вес исследованию. Вы пытаетесь привлечь внимание, и моё шоу открывает для вас дверь. Выполняет хлопотную работёнку за вас. В недалёком будущем люди потребуют разглашения.
— Это вполне вероятно.
Казалось, он улыбался от радости.
— Я могу задать несколько вопросов?
— Я сохраняю за собой право не ответить.
— О, конечно. Почему исследование не получило больше гласности с самого начала? Прошло больше года. Оно не засекречено, а просто... проигнорировано.
— Как ни странно, секретность привлекла бы больше внимания, а некоторые люди этого не хотят. Что касается разглашения… тайна — мощный инструмент некоторых сообществ.
Вампиров, например. У меня паранойя на этом пункте.
— Следующий вопрос. Как вы заставили испытуемых принять участие? Говоря об упомянутой вами секретности, почему именно они подверглись исследованию?
— Я могу задать вам вопрос?
— Конечно.
— Если бы лечение существовало, вы бы им воспользовались?
Спустя несколько месяцев после атаки, когда прошёл шок, и я снова начала находить опору в мире, я провела большое исследование: прочитала о волках, изучила весь фольклор, который только смогла достать. Множество историй описывало путь к исцелению. Уничтожь волка, который обратил тебя в оборотня. Этот вариант мне не попробовать. Выпей чай из аконита волчьего перед новолунием. Меня от него стошнило.
Затем я сдалась, поскольку моё положение не такое уж и плохое, правда.
— Я не знаю, — сказала я, наконец. — Имя Илайджа Смит вам о чём-нибудь говорит?
— Нет. А должно?
—Возможно, он вас заинтересует. Вы же это ищете? Исцеление?
— Скажите мне — с кем вы говорите, когда нуждаетесь в совете?
Что это, игра в вопросы?
— Вы предлагаете стать моим барменом?
— Нет. Я просто… я уважаю вас. До свидания, мисс Норвиль.
— Постойте…
Но он уже повесил трубку.
Мне нужно выпить. Мне нужен телохранитель.
Телефон снова зазвонил, и я почти выпрыгнула со стула. Клянусь богом, если бы не шоу, я бы засекретила свой номер.
— Алло?
— Мисс Норвиль?
— Здравствуйте, детектив Хардин.
— Вы меня помните. Хорошо.
— Ту ночь я вряд ли забуду.
Вероятно, это была вторая самая страшная ночь в моей жизни.
— Нет, думаю, что нет. Я хотела узнать, не могли бы вы дать небольшую консультацию по одному делу.
— По поводу чего?
Пауза. Я могла слышать, как она глубоко дышит по телефону, словно собираясь с духом.
— Преступления. Убийства.
Я закрыла глаза.
— И вы думаете, что в этом замешан сверхъестественный мир.
— Вполне уверена. Но я хочу услышать чужое мнение прежде, чем начну поднимать шум. Ситуация может вылиться в кошмар.
Это она мне говорит? Нужно лишь чтобы один вампир-одиночка высушил досуха очаровательную десятилетнюю девочку.
— Вы знаете, что у меня нет специального образования, и я не разбираюсь ни в судебной экспертизе, ни даже в оказании первой помощи.
— Я знаю. Но вы единственный известный мне человек, кто хоть как-то знаком с этим предметом.
— За исключением Кормака, да?
— Я ему не доверяю.
И всё же что-то в этом есть — полицейский больше верит монстру, чем убийце монстра. Возможно, с шоу есть польза, в конце концов. Возможно, моё откровение во благо.
— Мне нужен водитель.
— Уже еду.
Хардин подобрала меня на немаркированном полицейском седане. Отъехав от бордюра, детектив начала бессвязный монолог. С виду обычный трёп, но костяшки её пальцев побелили, а лоб исполосовали морщины. Она курила, сосала сигарету, словно в первый рабочий день, стряхивая пепел в опущенное окно.
— Я начала слушать ваше шоу. Та ночь с вызовом на вашу станцию показалась такой странной… мне стало любопытно. Мне до сих пор любопытно. Я все время изучаю новое. Я просмотрела все наши смертельные случаи с разрыванием на части за последние несколько лет. Большинство из них слишком стары, чтобы раздобыть хоть какое-то доказательство и пойти по следу, в некоторых мы ловили животное, которое это сотворило. Но теперь… не думаю, что могу списать подобный случай на нападение диких собак. Вы переубедили меня. Вам ли, ребята, не знать, как отрывать людям головы.
Она искоса посмотрела на меня с мрачной улыбкой на лице. Её тёмные волосы были убраны в короткий конский хвост. Светло-карие глаза. Никакого макияжа. Функциональная одежда: рубашка, брюки и спортивная куртка. Ни капли гламура. Детектив Хардин до предела честная женщина.
Я прислонилась к дверце у пассажирского сидения.
— Мы не все отрываем людям головы.
— Ясно. Так или иначе, год назад в подобном случае я искала бы стаю диких динго, сбежавших из зоопарка. Но теперь…
— Вы сомневаетесь. Как всё плохо?
