Кейт начала спрашивать Возрожденного, не даст ли он им какой-нибудь совет, и вдруг ощутила, как что-то вырывает ее из утешительного света благой души. Все вокруг померкло, и на мгновение она повисла в абсолютной тьме, в пустоте, а тело ее пронзала столь жуткая боль, что Кейт уже казалось, будто ее раздирают на части.
А потом она вновь оказалась в собственном теле, в трюме, терзаемая дурнотой, ослепленная болью… Хасмаль тряс ее, ударял по лицу и шептал:
— Кейт! Кейт? Очнись! Тебе больно? Кейт?
Когда она пришла в себя настолько, что сумела осознанно взглянуть в склонившееся над ней лицо, то заметила, что глаза Хасмаля полны отчаяния и ужаса.
— Что произошло? — Застонав, она положила ладонь на живот; боль медленно отступала, однако тошнота не проходила.
— Упал экран, которым я окружил тебя, — объяснил Хасмаль. Кейт затрясла головой, с трудом вникая в его слова. — На тебя напали. Кто-то следил за тобой… за всем кораблем, и когда ты говорила с Возрожденным, атаковал тебя.
— Это Ри напал на меня? — спросила Кейт.
— Нет. Нападение было совершено извне корабля.
— Так, значит, сейчас мы находимся в опасности?
— В данный момент нет. Я прикрыл экраном нас обоих. Пока нам ничто не грозит.
— И кто же обнаружил нас? Кто пытался расправиться со мной?
— Я пока не уверен. Я сумел пройти по следу шпионящего за нами чародея до Калимекки, но когда я был уже недалеко от него, он вдруг заметил меня, и мне пришлось разорвать свою связь с кораблем. Я едва успел вовремя закрыться… и пока я это делал, он напал на тебя.
Она заметила, что руки Хасмаля трясутся. Даже в темном трюме было заметно, как сильно он побледнел, и запах его страха уже пересиливал вонь, идущую от застоявшейся воды, дохлых крыс и прочей трюмной дряни.
Хасмаль продолжил:
— Я могу предположить, что Волки следят за нашим судном.
— Значит, они знают о Возрожденном. И о Зеркале.
— Почти наверняка.
Чтобы утихомирить боль в голове, Кейт прижала пальцы к пульсирующим вискам.
— О боги. Что же нам теперь делать?
— Мы воспользуемся информацией, которую ты получила от Возрожденного, чтобы привести Зеркало в действие. Мы… — Заметив, что Кейт затрясла головой, Хасмаль умолк. — Что случилось?
— Мы не можем даже прикоснуться к Зеркалу Душ, — ответила Кейт и торопливо выложила все скверные новости, полученные от Соландера. Когда она закончила, Хасмаль закрыл лицо ладонями.
— Что же теперь делать?
Кейт набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула.
— Держать глаза открытыми. Сделать все возможное, чтобы привлечь Ри на свою сторону. Если заметим, что дела складываются плохо, ночью украдем шлюпку и отвезем на ней Зеркало на какой-нибудь остров или доверимся течению. — Наклонившись вперед, она опустила руку на его колено. — Сделаем все возможное, все, что следует сделать. Зеркало будет доставлено к Возрожденному. Волки не получат его, Хасмаль.
Заглянув в ее глаза, Хасмаль увидел в них спокойствие и жестокость, которой ему так не хватало. А также решимость, равную которой он мог отыскать и в самом себе. Он уже в своей душе ответные отголоски уверенности. Хасмаль накрыл своей ладонью ее руку.
— Ты права. Мы сделаем это. У них ничего не получится.
Ян остановил Кейт у самой дверцы душа, где она только что отмылась от трюмной вони.
— Джейти просит тебя прийти.
Кейт ощутила острый приступ тревоги и, на мгновение сосредоточившись, определила его причину. От кожи и одежды Яна пахло смертью.
— Ему хуже?
Ян ответил ей свирепым взглядом.
— Он умирает. И все обещания лекапевта помочь ему оказались ложью.
Кейт возразила:
— Он умирал еще до того, как мы поднялись на борт «Сокровища ветра»; мы уже тогда не надеялись, что он выживет. Забота лекапевта лишь позволила ему прожить несколько лишних дней и облегчила предсмертные страдания.
— Ты можешь быть этим довольна. Теперь ты всем довольна. — Ян отвернулся. Каждое движение его, каждая линия тела выдавали едва сдерживаемую ярость.
— Я делаю все возможное, чтобы обеспечить нашу безопасность.
Ян направился к трапу, но прежде чем подняться вверх, на палубу, обернулся к ней и бросил:
— Конечно , делаешь. Во всяком случае, потрудись поскорее зайти к Джейти. Он умрет до наступления ночи.
Ян ушел, но гнев его остался висеть в воздухе как ядовитое облако.
Кейт, принявшаяся отжимать волосы, смотрела ему вслед. Ян сулил лишние неприятности, и его ярость должна в конце концов разразиться грозой.
— Ты выглядишь хуже, чем я, — проговорил Джейти. Он лежал в постели, кожа его казалась бледнее выбеленного полотна, темные, промокшие от пота волосы липли к голове. Ввалившиеся глаза лихорадочно блестели. Царивший в каюте запах гнилой крови и тления буквально ошеломил ее. Зеленоватые пятна проступали на простыне, укрывавшей культю. Ян был прав. Джейти протянет недолго.
— Сплю плохо, — пояснила Кейт. И это было правдой. Сны, приходившие к ней в каюте Ри, становились раз от разу все соблазнительнее, более того, с возмутительным постоянством грезы вторгались уже и в ее дневную жизнь. Посему приходилось бороться со сном.
Она не стала ничего говорить о состоянии Джейти и только сказала:
— Я была… удивлена… тем, что ты захотел поговорить со мной.
— Ты думаешь, что я тебя боюсь?
— Думаю, что не слишком нравлюсь тебе.
Джейти криво усмехнулся.
— Ты права. Это действительно так. Оборотень… — Он пожал плечами и даже это небольшое движение явно стоило ему крохи собственной жизни. — Ты можешь изменять обличье, исчезать, изображать нормального человека, но внутри остаешься чудовищем…
Джейти вздохнул.
— Только мое мнение о тебе ничего не значит. Капитан любит тебя.
Кейт вздрогнула, услышав эти слова во всей их обнаженности.
— Я знаю.
— А ты не любишь его. — В голосе моряка звучал не вопрос — утверждение.
Кейт подумала, не солгать ли умирающему, не сказать ли ему нечто, способное изменить его мнение о ней к лучшему. Впрочем, правда уже была известна Джейти.
— Нет. Ян… ну, я… я хочу ему только добра. Но я не знаю, способна ли вообще полюбить. Во всяком случае… не его.
Она подумала о том наваждении, которое связывало ее с Ри, пытаясь понять, заслуживает ли это мучительное и всепоглощающее чувство имени любви.
— Я бы хотела полюбить Яна. Тогда все сделалось бы… проще.
Джейти широко ухмыльнулся, и мертвая улыбка на обтянутом кожей черепе лишь подтвердила тяжесть его состояния.
— Трудная у тебя жизнь. И чувство чести делает ее лишь сложнее. Но ради твоей чести, если тебе действительно небезразлична его участь, скажи ему все. Он все твердит о том, что намеревается увести тебя у Ри, доказать, что из двоих он лучший. Ян считает, что может заслужить твою любовь, а я не вижу у него такого шанса.
