Из дома меня молча и непререкаемо не выпускали. Я могла перемещаться свободно под одним из щитов: в раскопках или на территории особняка. На выбор: зима или лето, отец или мать. И приходилось смириться ввиду того, что мнение мое интересно никому не было…
Через две недели отец вышел к завтраку в темно-синем балахоне. По выражению лица можно было понять, что ничто его остановить не в силах. Марго смиренно кивнула. Быстро поев, он посмотрел на отца и на меня. Я облегченно вздохнула, понимая, что он собирается взять меня с собой.
Через полчаса в комнате с порталом стало тесно. Кроме нас троих, здесь стоял Ирон, два псионика и два рейнджера. Осмотрев всех нас, отец сказал направление: Воронка. Там был лишь один рабочий портал у старой экспедиции. Люди начали исчезать, выбирая точку назначения и растворяясь в голубоватых лучах, бьющих снизу. Через несколько минут я вдохнула холодный мягкий воздух первых дней весны. Растопив снег, заваливший выход из навеса, Ирон быстрыми ловкими движениями расправлял и скреплял пластины платформы. На таких же, разве что побольше, должны были перемещались два месяца назад гильдийцы из раскопок в Баэндар. Через четверть часа мы уже были готовы лететь куда-то влево по кромке воронки, как показывала рыжая отметка Инфора на иллюзорном глобусе.
Забравшись на платформу, я подалась назад под порывом ветра. Тут же появился щит, стало теплее. Отец обнял меня за плечи.
— Откуда у тебя этот балахон?
— Инфора.
— Раздела моего бедного друга. — Рассмеялся он.
Я закусила губу, прижимаясь к нему. Саша чуть впереди смотрел по сторонам, поглядывая на расправившуюся в плоскость карту. Желтенькая окружность, отображающая место положения кольца потихоньку двигалась к рыжей отметке мага. Я не предполагала чего ждать впереди. Разве могло быть что-то важнее, чем стоявший на ногах отец?
Через полчаса захотелось уже сесть куда-нибудь. Как отец держался на ногах, я вообще не предполагала. Переминаясь с ноги на ногу, я посматривала на спокойно смотрящих по сторонам псиоников впереди и рейнджеров сзади. Испарив под ногами натекшую с сапог воду, я села на плиту. Усмехнувшись, отец последовал моему примеру.
Еще через часа полтора Саша обернулся и сказал: «На месте». Мы с отцом поднялись. Дед сидел на краю платформы, свесив ноги вниз. Все молча уставились на зеленый круг лета посреди зимы. Влетев в круг, мы остановились, аккуратно спускаясь. Спрыгнув на траву, Саша засмеялся.
— Ты нашел его! — Развел руки в стороны, оборачиваясь к Андресу.
— Ты что-нибудь видишь? — Спросила я отца, спрыгивая на траву.
— Оно невидимое, Дайан. — Обернулся он с улыбкой.
Мы шли к центру круглой поляны за Сашей. Псионики остались у платформы. Рейнджеры держались по сторонам. Когда Саша остановился, мы остановились за ним.
— Давайте лапки и прикрывайте глазки… — Проговорил тихо дед, постоянно задирая голову. — Ты знаешь, ветви действительно на ласты похожи…
Я протянула руку, закрывая глаза. Это как иллюзорная стенка. Поведет тот, кто видит, что это не стенка. Правда… С видоками мне ходить еще не приходилось.
— Оно большое? — Уточнила я на всякий случай.
— Очень. В обхвате как баобаб. А посередине дупло не очень надежного вида…
— Что такое баобаб? — Спросила я.
— Дерево… — Вздохнул дед и медленно пошел вперед.
Было страшно. Страшнее, чем при мысли о не креациновых порталах отца. В животе нервозно заворочались внутренности. Хотелось открыть глаза. А лучше подождать снаружи, пока они исследуют содержимое этого баобаба. Через несколько шагов почувствовалось давление и удушливое, влажное, тошнотворное дуновение незнакомой энергии. Я открыла глаза, не сдержавшись. Обычные порталы переносили не так гадко. Вокруг было темно. Влага и духота остались, слышалась капель. Удивленно цокнув языком, отец высветил пространство желтым солнышком в распахнутой ладони. Осмотревшись, я сдвинула брови и посмотрела на деда: где это мы?
— Что ты на меня так смотришь? Не я нас сюда затащил… — Улыбнулся Саша, идя вперед. Андрес засмеялся, притрагиваясь к стене и оглядываясь в обратную сторону.
— Почему в эту сторону? — Спросил он деда.
Пожав плечами, Саша не ответил.
Мы шли по тоннелю в пару метров шириной. До потолка свет не дотягивался. Стены были влажными. Пахло совсем не аппетитно. Было душно. Но буквально через пару минут атмосфера начала меняться. Стены расширились, стало значительно суше, воздух разительно, будто после пересечения невидимой черты — изменился. Внезапно оборвавшись, тоннель сменился пещерой… Хотя вряд ли можно было утверждать, что пространство без стен и потолка точно являлось пещерой. Возможно, мы вышли на поверхность… Но здесь было темно.
В голове пронеслась улыбка и задорный, мгновенный взгляд зеленых глаз. Впереди эхо разнесло звонкий смех. Мы замерли. Андрес пошел вперед, подбрасывая шар вверх. Тут же разгораясь, словно маленькое солнце, сфера зависла в нескольких метрах от пола. Я слышала шепот в мыслях, вокруг. Мягкий, насмешливый шепот, полный силы, печали и радости одновременно.
— Андрес! — Послышалось впереди. Я сглотнула, проходя вперед. Ее голос миллионами отзвуков пронесся вокруг, застревая в волосах и ресницах, заставляя моргать. Сердце заколотилось сильнее, пока я делала неуверенные шаги вперед. Над головой развернулось глубокое, непререкаемое небо. Сфера отца стала Солнцем. Капель превратилась в шум далекого водопада. Я видела его вдали справа. Под ногами мягко заскрипели деревянные доски. Озираясь по сторонам, я не верила глазам. Засмеялась, смахивая накатывающие слезами эмоции. Узкие мостки вели в маленькую беседку. Гладь воды была недвижима и зеркальна. В ней плескались стайки рыбок.
Голос ее переливался, становясь все ближе. А в мыслях непрерывной чередой лился шепот Бездны. Но слов понять было невозможно. Войдя под крышу беседки, я замерла, онемев. На деревянной лавочке, будто на мягчайшем диване, полулежала роскошная женщина. Первым инстинктивным желанием было приблизится к ней, дотронуться, проверить не мираж ли она. Хотелось просто оказаться у ее ног, побыть рядом, вдохнуть тот же воздух, что и она. Жизненно необходимо было почувствовать на себе ее взгляд. Ощутить улыбку…
Но я замерла, не смея приблизиться, лишь смотря на ее прикрытые глаза, медные локоны, спадающие на грудь. Ловя звуки, выдыхаемые из мягких влажных губ.
— … можешь. — Узнала я голос отца, сидевшего возле нее на полу.
— … для этого? — Выдохнула она улыбку. Показались белые насмешливые зубки.
Я прислонилась щекой к гладкому дереву балки. Они говорили, будто старые друзья. А мне казалось, что она сошла из какого-то другого, недоступного людям бытия. Таких женщин существовать в нашем мире не могло. Возможно когда-то… но не сейчас. Хранительница не помещалась в мои понятия человеческого существа, красоты, мощи, власти. Я не знала подобных ей.
