— Зачем тратить силу, которой и так недостает? А молнии… Я привыкла, что сытость приходит через желудок. Я шестьдесят пять миллионов лет оставалась человеком, — напомнила она. — Умирала и возвращалась.
— А куда мы? — спросила Анна, когда мать трансформировалась в серебристое облако с сильной аурой.
— На Цасиль. Она укроет нас, если вдруг придется бежать от Правителей, — мать уже была на орбите одной из своих планет, куда выходило крыло ее дворца. — Звезда прошивает две империи.
— Гидра и Дайкон?
Мать кивнула.
— Это недалеко! Дай не знал о ней, но твой отец часто бывал там, когда хотел побыть в одиночестве. А после брал с собой меня, и учил тому, что хотел оставить втайне от всех.
Остальное время двигались молча. Анна едва поспевала за матерью. Мать умела перемещаться в подпространстве так быстро, как демоны, успевая заметать следы, не проронив ни капли силы. И вдруг, на пустом месте, в котором не было и намека на звезду, провалилась по спирали, увлекая ее за собой.
Звезда была небольшая, чуть больше Солнца, с двенадцатью планетами на орбите. Две обитаемые планеты — одна жаркая, с густой атмосферой, наполненной влагой с повышенным содержанием углекислого газа, вторая — покрытая на полюсах снежными шапками. Мать направилась к той, которая была дальше от звезды, остановившись возле высеченного в скале замка. Людей не было ни на той, ни на другой планете, только растения и животные, которые чувствовали себя вольготно.
— Значит, тот замок, в горах, где жила Селина, тоже сделал отец? — поинтересовалась Анна, рассматривая точно такое же нагромождение скал, как на Мааре, куда доставили ее, Краса и Лию после похищения.
— Наверное. Мне больше нравилась Реюлине, но Дайкон бывал на Молиар часто.
— Я знаю, Дай рассказывал, — кивнула Анна, испытывая волнение.
Все, что было связано с отцом, против ее желания заставляло сердце биться быстрее. Замок остался почти нетронутый временем. Но мать не пошла к замку, располагаясь удобнее на траве. Она кивнула на место рядом с собой.
— Нужно перейти за грань и остаться — и тогда знание станет частью тебя. Там всегда можно найти что-то полезное. А теперь иди за мной…
Анна расположилась удобнее для медитации, чтобы уйти в подпространство и дальше, не сходя с места. Тело матери стало прозрачным и исчезло, оставаясь лишь в подпространстве. Там она остановилась, дожидаясь ее. И как только они поравнялись, нырнула еще глубже, снова остановившись. Они зашла далеко, напряжение возрастало. Но мать будто не чувствовала, удерживаясь на месте без усилий.
— Успокой меч и силу, они должны уснуть… — и продвинулась еще дальше, удерживая ее и давая ей время привыкнуть.
Правительница Айра не торопилась, словно бы не чувствовала преграду, тогда как Анна внезапно почувствовала знакомое давление, которое выталкивало ее назад. На мгновение, когда уперлась в невидимую стену, Анна запаниковала. И тут же собралась, дожидаясь, когда сопротивление ослабнет — руки матери держали ее крепко.
— Не торопись, нельзя на Бога с мечом и силой, закрой их…
И где-то там впереди забрезжил свет… — и все же, не удержалась, проваливаясь в пустоту.
Отбросило ее далеко. Преодолеть то место, где стояла мать, как маяк, указывая направление, получилось лишь с десятой попытки. И немного испугалась, когда почувствовала, как до нее дотрагиваются тени. Теперь мать двигалась позади, прикрывая со спины.
— Это стражи, они возьмут свое и отойдут, — предупредила она. — Ты должна помнить, куда идешь — нет ничего важнее.
Наверное, было…
Воспоминания сменили одно другое. На миг она уже была готова вернуться, вдруг испугавшись, что мать не лучше и не хуже других Правителей. Тени предупреждали и шептали неясно, поднимая самые негативные чувства, которые в жизни она старалась не замечать или отталкивала от себя, противопоставляя им свои размышления, в которых верила в добро. Вот и сейчас она выставляла напоказ воспоминания, как мать отдавала последнее, как сидела возле кровати, как изменилась, когда она исчезла…
И люди… — они спрашивали: за что?!
По телу ее пробежала дрожь. Она не знала, что им ответить. Наверное, потому что были чужими — как тяжелый сон, когда хочется проснуться. Но она изменилась, цель ее была другая — помочь им, пока еще не поздно. И пила их боль, которую они даже не успели почувствовать. Огонь вышел отовсюду, испепелив тела мгновенно. И, кажется, теперь мать была не одна, кто-то еще шел рядом, отгоняя страшные тени, прокладывая ей дорогу…
Анна узнала место сразу. Она хорошо помнила этот огонь, в который упала, когда расплющилась о Черную Дыру, заманивая за собой медуз морока. Мать все еще была собой, прозрачная ее тень, наполненная силой, чуть отдалилась, а отец был частью этого огня — облако плазмы с контурами, отдаленно напоминавшими человеческие. И сейчас он был рядом, приблизившись и пощекотав.
— Как ты выросла!
Волна нежности затопила Анну с прозвучавшими в ушах словами. И вслед за тем насмешливо и вызывающе отовсюду прозвучал громовой бас:
— О! К нам пожаловал Бог!
— Я не Бог! — отрезала Анна, настраиваясь на этот раз не обмануться.
— Ну как же, — удивилась Благодать. — Только Бог может спалить планету со всеми ее обитателями!
— Нет, не только… Убить надо было не планету, а Правительницу Меланит, — обиженно проговорила Анна. — Ты дал нам Закон: око за око, зуб за зуб. Но я раскаиваюсь.
— Что же это за раскаяние, если после него жаждут мщения?! — Строго спросило пространство, сфокусировав на ней огненный глаз.
Благодатного огня поубавилось, теперь пространство стало чуть отстраненным. Анна почувствовала, что деяние ее будет висеть над нею вечным проклятием. И пожалела, что не осталась на земле доживать свой век. Те чувства, которые испытывал Творец, обращаясь к ней, были почти физическими, мучительно преобразовавшимися в среду, которая окружала со всех сторон. Их можно было потрогать — и он корил ее, не оставив ей надежды на не думать о том, что она сделала, или как-то уйти от ответственности.
— Да, я совершила глупость, перестав быть человеком, — призналась Анна, принимая вину на себя. — Впредь постараюсь сдерживать себя, направляя удар точно в цель. Я не буду смотреть на несправедливость и бездействовать. Не смогу. Ты поступил так же, наделив силу необычными свойствами, когда она разит не хуже меча. Ну… Как же я буду Правителем, если мне придется отвечать за каждую тварь, которая бегает по земле?
— Довольно расплывчатое и туманное оправдание. Это небезопасно — быть Правителем, — усмехнулось пространство, чуть ослабив хватку. — Ведь смогла же ты преобразовать планету, когда люди перебрались на корабли, забрав с собой животных и растения, чтобы семя их сохранилось. Твоя неоправданная жестокость — великий грех.
