Забросив все дела, сотник спустился в караулку, где Сабуро выслушивал донесения соратников, отправленных на поиски в парк и служебные помещения.
Издерганный десятник встретил начальство глубоким поклоном.
— Что-нибудь обнаружили? — спросил Наино, усаживаясь на лавку у противоположного конца стола.
— Нет, мой господин, — ответил десятник. — Никаких следов.
Сотник открыл рот, собираясь высказать подчиненному свое неудовольствие, как вдруг в дверь тихо постучали. Не дожидаясь разрешения, в караульное помещение вошел соратник и представительный человек в богатом кимо с лысой головой и круглым, озабоченным лицом, украшенным маленькими усиками и козлиной бородкой.
— Мой господин Наино, — поклонился вошедший сотнику и кивнул десятнику. — Сабуро-сей.
Соратники удивленно посмотрели на распорядителя кухни.
— Что привело тебя сюда, мой господин Бороно? — вежливо поинтересовался сотник.
— Ваш обыск, — ответил распорядитель и, не дожидаясь приглашения, уселся на скамью. Достав из рукава скомканный платок, вытер обильно потевшую лысину.
— Твои люди интересовались, не пропал ли кто, — сказал он, обращаясь к десятнику.
Сабуро с надеждой подался вперед.
— Так вот, у меня исчезла посудомойка, — продолжил он, глядя на воинов.
— Что за посудомойка? — поинтересовался сотник.
— Тина, — поморщился мужчина. — Совсем девчонка. Самая младшая. Тощая, грязная. На нее даже конюхи не зарились. Я бы не стал вас беспокоить по такому пустяку, но в связи с этим переполохом…
— Умеешь ты выбирать слова, Бороно-сей, — нехорошо усмехнулся Наино. — Сбежала государственная преступница! Под угрозой честь нашего господина! А ты говоришь: «Переполох»!
Распорядитель побледнел и, сглотнув слюну, стал оправдываться.
— Я же просто сказал не очень удачно, мой господин. Я не имел в виду ничего плохого. Вот решил сообщить.
— От нее еще воняет? — перебил его десятник. — И на волосах можно рыбу жарить?
— Она, Сабуро-сей! — обрадовался Бороно. — Но мне сказали, что она все же вымылась. Второй раз в жизни, наверное.
Мужчина нервно захихикал.
— Ты её знаешь? — удивился сотник.
— Она помогала Сайо мыться, — нехотя ответил Сабуро. — Я пришел на кухню поздно ночью, и там эта девчонка мыла пол. Я и приказал ей отнести воду в камеру.
— Кто видел девчонку последней? — резко спросил Наино.
Ответить распорядитель не успел. В дверь влетела какая-то женщина в одежде служанки, а вслед за ней ворвался разъяренный Митино.
— Говори! — крикнул он непрерывно кланявшейся женщине.
— Это же Ёру! — вскричал удивленный распорядитель, узнав одну из своих подчиненных.
— Мой господин! — посудомойка рухнула на колени и ткнулась лицом в пол.
— Повтори то, что рассказала мне! — топнул ногой писарь.
Женщина на четвереньках подползла к Бороно.
— Тина…. она, наверное, бежать собиралась.
— С чего ты это взяла? — нахмурился страшно удивленный распорядитель. У него никак не могло уложиться в голове, что на кухне происходит что-то, о чем он не знает.
— Она купила у Б… Проныры новое платье, но ни разу его не надела. А еще она купила куртку и штаны.
— Странные дела творятся на кухне нашего сегуна, — покачал головой Наино, с иронией глядя на ошарашенного Бороно.
— Девчонка купила одежду для Сайо! — с жаром проговорил писарь.
— Да откуда ты знаешь, тварь? — завизжал распорядитель. — Откуда?
— Мне Б… Проныра говорил, — затараторила Ёру, не поднимая глаз. — Еще он говорил, что Тина расплатилась серебром. Не иначе нашла где-то в подвале клад.
— Или ей кто-то передал деньги, — прокомментировал писарь, возбужденно сверкая глазами.
Ослепленный гневом, Борондо замахнулся, но Митино перехватил его руку.
— Она еще не все сказала, мой господин! — прошипел писарь, глядя в налитые кровью глаза распорядителя.
— Говори, Ёру!
Ободренная защитой девушка продолжила:
— Он говорил, что хорошо бы за ней проследить и узнать, где она монеты прячет. Я следила. Но уж больно ловка девка оказалась.
— Да мы же ее сегодня видели! — вскричал вдруг один из соратников, стоявший у стены в ожидании распоряжений начальства.
— Кого? — не понял Митино, переводя взгляд с женщины на воина.
— Прости, мой господин, — поклонился тот. — Утром мы стояли на посту в нижнем коридоре. Пришла служанка с корзиной. Маленькая, худая, страшная. Говорит, нужно принести кабачков…
— Куда она пошла? — быстро спросил Сабуро.
— Не знаю, мой господин, — пожал плечами соратник. — Нас послали во двор.
— Нужно еще раз осмотреть овощной склад, — сказал десятник, поднимаясь.
— И как можно скорее, — добавил писарь. Взглянул на коленопреклоненную женщину и улыбнулся.
— Она больше не нужна.
Воины один за другим покидали караульную комнату, а распорядитель еще долго пинал бесчувственное тело. Упарившись, он ударом в висок проломил посудомойке череп и с облегчением вздохнул, восстанавливая душевное равновесие.
Проходя мимо лестницы в темницы, Митино сорвал со стены первый попавшийся факел. Чиновник уже забыл о жадной простолюдинке, пообещавшей поведать Тайному Оку что-то интересное. Он легко согласился защитить ее от гнева начальства и даже взять с собой в столицу в качестве служанки. Услышанное так его поразило, что Митино не утерпел и выставил дурочку на всеобщее обозрение. Нечего и говорить, что после такого, ее ценность как доносчицы стала равна нулю.
Десятник еле поспевал за спешившим писарем. Он был уверен, что его подчиненные уже обыскали все подвалы, и не рассчитывал отыскать что-то интересное. Пусть столичный щеголь сам полазит по пыльным и грязным закоулкам, может спеси поубавится. Сегодняшний день Сабуро считал самым неудачным в своей жизни. Только-только все стало налаживаться. Его оставили в замке. Хвала Вечному Небу, не пришлось тащиться по холоду, демоны знают куда! Сайо вынесла первый допрос рыжего балбеса и не рассказала ничего об их встрече в пригороде. Сам Канцлер узнал об его усердии, что давало надежду на достойное место у стремени Первого Всадника. По совету госпожи Айоро он передал Сайо яд, и она с благодарностью его приняла. Мудрая женщина рассчитала все правильно. Девчонка явно собиралась им воспользоваться, не доезжая до столицы. А с ее смертью история с неосторожным письмом барона Токого своей сестре будет забыта навсегда. И вот теперь, когда, казалось, судьба улыбнулась десятнику, Вечное Небо послало ему такое испытание.
