А затем... она пошла, чтобы спасти двоюродного брата.
Эдион Ашерир был готов умереть.
Несмотря на его желание, последние два дня он шел на поправку, жар спал прошлой ночью, после заката. У него было достаточно сил для ходьбы - хоть и медленной - когда они сопроводили его в тюремную умывальную и сковали, чтобы помыть и оттереть щеткой с мылом, и даже рискнули побрить его, несмотря на его старания подставить горло под лезвие.
Судя по всему, они хотели, чтобы он выглядел достойно перед придворными, когда они обрезали ему волосы его собственным клинком - мечом Оринфа.
После очищения ран, они одели его в штаны и свободную белую рубашку, резко схватили за волосы и потащили вверх по лестнице.
Гвардейцы в темной униформе окружили его - трое по бокам, четверо спереди и сзади - и у каждой двери и выхода стояло по одному подонку на посту. Он был слишком истощен одеванием, чтобы провоцировать их проткнуть его мечом, так что, пусть его ведут через возвышающиеся двери в бальный зал. Красно-золотые флаги висели на каждой балке, весенние цветы украшали каждый стол, и арка из выращенных в теплицах роз была умело возведена над помостом, с которого королевская семья будет смотреть на торжество перед его казнью. Окна и двери за платформой, на которой он будет убит, были открыты и вели в один из садов. Гвардейцы в зале стояли через каждый фут, другие были размещены в самом саду. Если король хотел устроить ловушку для Аэлины, он явно не потрудился, чтобы она была незаметной.
Было очень человечно с их стороны, понял Эдион, когда его толкнули вверх по деревянным ступенькам платформы, дать ему табурет, чтобы он мог сесть. По крайней мере, ему не нужно было сидеть на полу, как собака, и наблюдать, как они притворяются, что пришли сюда не для того, чтобы посмотреть, как слетит с плеч его голова. И табурет, подумал он с мрачным удовлетворением, мог бы послужить для него оружием, когда придет время.
Так что Эдион позволил им заковать себя в кандалы, надежно прикрепленные к полу платформы. Позволил выставить меч Оринфа на показ позади него, покрытый рубцами эфес меча сверкал в утренних лучах солнца.
Это был лишь вопрос времени, когда он найдет правильный момент, чтобы встретить конец от собственной руки.
Демон заставлял его сидеть на возвышении, на троне около коронованной женщины, которая не заметила, что его ртом пользовался не тот, кого она родила. С другой стороны бездельничал человек, который управлял демоном в нем. А перед ним бальный зал переполняли веселящиеся благородные люди, которые не видели, что он до сих пор был здесь, что он до cих пор кричал.
Сегодня демон еще увеличил трещину в барьере, и теперь он смотрел ему в глаза с древним, блестящим, преступным намерением. Он хотел поглотить весь мир.
Возможно, мир заслужил право быть съеденным демоном. Возможно, именно эта изменническая мысль заставляла дыру в барьере расширяться. Возможно, это побеждало. Возможно, это уже победило.
Таким образом, он был вынужден сидеть на этом троне и говорить слова, которые не были его собственным, и деля его глаза с чем-то из другого королевства, с тем, кто пристально глядел на его солнечный мир с неисчерпаемым, вечным голодом.
***
В костюме все чесалось до чертиков. Грим, покрывавший ее не помогал.
Большинство важных гостей прибыло днем раньше, но те, кто жил в городе или в отдаленных предгорьях, теперь сформировали длинную очередь, простирающуюся через массивные парадные двери. Охранники были осведомлены и проверяли приглашения, задавали вопросы, всматривались в лица людей, совершенно не стремящихся быть опрошенными. Выступающим, продавцам и помощникам, однако, приказали использовать один из боковых входов.
Там Аэлина и нашла мадам Флорин и ее труппу танцоров, одетых в костюмы из черного тюля, шелка и шнуровки, они походили на жидкую ночь в утреннем солнце.
Расправленные плечи, подтянутость, оружие и руки, болтающиеся по сторонам. Аэлина пробивалась в середину толпы. Ее волосы были окрашены румяным оттенком коричневого, ее лицо покрывало несколько тонн косметики, все потрепалось, и она сливалась с толпой достаточно хорошо, чтобы никто не смотрел ей вслед.
Она полностью сосредоточилась на ее роли волнующегося новичка, ее взгляд более интересовался тем, как другие танцоры чувствовали себя, чем шесть охранников, размещенных у маленькой деревянной двери в каменной стене. Прихожая замка была узкой – хорошо для кинжалов, но плохо для мечей и смертельно для этих танцоров, если она попадет в беду.
Если Аробинн предаст ее.
С опущенной головой Аэлина начала первый тест на доверия.
Флорин с каштановыми волосами, шла мимо линии танцоров, как адмирал на борту судна.
Постарелое, но красивое, каждое движение мадам Флорин было живым изяществом, которое сама Аэлина никогда не могла скопировать, независимо от того, сколько уроков она провела с ней. Женщина была самой знаменитой танцовщицей в империи, и после отставки она стала самым ценным учителем. Инструктор-преподаватель - так ее называла Аэлина, когда училась у нее. Она изучала самые модные танцы и способы передвигаться и затачивать свое тело.
Ореховые глаза Флорин были устремлены на охранников впереди, когда она сделала паузу около Аэлины и сжала свои тонкие губы.
- Ты все еще должны работать над своей осанкой, - сказала женщина.
Аэлина встретила пристальный взгляд Флорин.
- Это честь быть дублером для Вас, Мадам. Я действительно надеюсь, что Гилиан скоро поправится.
Охранники махнули тому, что в надеждах было труппой жонглеров, и они медленно пошли вперед.
- Ты достаточно хорошо выглядишь. - пробормотала Флорин. Аэлина демонстративно втянула голову в плечи, и ее щеки покрылись очень сильным румянцем - новый дублер, оробевший от поздравлений ее учителя.
- Думаете о том, где я была десять месяцев назад?
Флорин фыркнула, и ее пристальный взгляд задержался на тонких шрамах на запястьях Аэлины, которые не могли скрыть даже нарисованные завитушки. Они подняли края в костюмах с открытой спиной, но даже так, даже с гримом верхние концы ее татуированных шрамов были видны.
- Если ты думаешь, что я имела какое-либо отношение к событиям, которые привели к этому...
Слова Аэлины были громче только хруста шелковой обуви на камнях:
- Вы уже были бы мертвы, если бы имели.
Это не было блефом. Когда она строила свои планы на том судне, она написала имя Флорин и затем вычеркнула после внимательных размышлений.
Аэлина продолжила:
- Я полагаю, что Вы внесли надлежащие корректировки? - не только небольшие изменения в костюмах, чтобы приспособить оружие и принадлежности Аэлины, которая должна была все это провезти в тайне – за все платил, конечно, Аробинн. Нет, большие неожиданности были позже.
- Немного поздновато, чтобы спрашивать это, не так ли? - промурлыкала мадам Флорин, темные драгоценности на ее шее и ушах замерцали. - Ты должна была доверять мне, чтобы даже просто появиться здесь.
- Я полагаю, что деньги Вам нравятся больше, чем король. - Аробинн потратил приличную сумму, чтобы заплатить Флорин. Она внимательно следила за охранниками, когда сказала. - И так как Королевский Театр был закрыт Его Императорским Величеством, я полагаю, что мы соглашаемся в том, что сделанное с теми музыкантами является преступлением столь же непростительным, как резня рабов в Эндовьере и Калакулле.
Она поняла, что поступила правильно, когда увидела, что муки замерцали в глазах Флорин.
- Петор был моим другом, - прошептала Флорин, цвет ушел с ее загорелых щек. - Там не было дирижера лучше, никого, у кого бы был такой прекрасный слух. Он сделал мою карьеру. Он помог мне достичь всего этого, - она махала рукой, чтобы охватить танцоров, замок, престиж, который она приобрела. - Я скучаю по нему.
Не было никакого расчета, никакого холода, когда Аэлина поднесла руку к своему сердцу.
- Я не хочу слышать, что они проводят набор каждую осень. Я потрачу всю оставшуюся жизнь, зная, что я никогда уже, возможно, не услышу более прекрасную музыку, никогда не испытаю и клочок тех чувств, которые испытывала в зале под его музыку.
Госпожа Флорин обхватила себя руками. Несмотря на охранников впереди, несмотря на задачу, которая приближалась с каждым тиканьем часов, Аэлине потребовалось целых несколько секунд, чтобы быть снова в состоянии говорить.
Но это не было тем, что заставило Аэлину согласиться на план Аробинна – доверять Флорин. Два года назад, после освобождения от привязи Аробинна, но почти нищая, благодаря выплате своих долгов Аэлина продолжила брать уроки с Флорин не только, чтобы сохранять знание популярных танцев для ее работы, но также, чтобы оставаться гибкой и стройной. Флорин отказалась взять ее деньги.
