— Даже со мной?
— С тобой в особенности. Тебя бы я постеснялась в первую очередь.
— Почему?
— Потому что мы только что познакомились и я не знала бы, как ты это воспримешь.
— Сейчас ты мне очень нравишься, — откровенно сказал он и поднял на нее глаза. Огромные, выразительные, черные, как ночь, с веселой искоркой где-то в глубине. — А обычному мне было бы безразлично. Так что можешь не стесняться. А скажи, эти твои… кроссовки, для чего у них такая толстая подошва? И почему они белые?
Ольга начала объяснять, чувствуя, что свидание с красавцем кабальеро начинает медленно, но верно напоминать беседы с его величеством. И что после подробного разбора стилей одежды ее мира последует еще какой-нибудь милый вопрос типа «А кто же все-таки такой Зорро?».
Они поговорили о кроссовках, об удобстве и неудобстве одежды, об ортанских чепчиках и мистралийских платках. Диего рассказал, что означают косички Эспады, а также о том, что его собственная прическа и серьга ничего не означают, а просто ему так нравится. Ольга скромно умолчала о том, как это все нравится ей, и рассказала о хиппи и панках. Диего пришел в восторг и рассказал, что идея сексуальной революции имела место в жизни и творчестве Эль Драко, но не получила широкого распространения. Потом они вместе посмеялись, представив себе, как выглядели бы мистралийские хиппи и поморские панки. Потом Ольга рассказывала все, что знала интересного о рок-музыке в целом, а восхищенный киллер-меломан чуть ли не с благоговением внимал каждому ее слову.
Когда они опомнились, оказалось, что уже больше часу ночи, и их просят покинуть заведение, поскольку оно закрывается.
Один из непреложных законов мироздания, действие которых Кантор часто испытывал на себе, гласил: если у тебя вдруг случится хорошее настроение, обязательно найдется кто-то, кто тебе его испортит. Как раз об этом он и подумал, когда им преградили дорогу на неосвещенной улочке и вежливо попросили господина уступить им кошелек, одежду и девушку. Кантор прикинул, что пистолет в ближнем бою, пожалуй, не поможет и придется драться врукопашную. Понятное дело, это было не страшно и где-то даже скучно, но просто никак не соответствовало его настроению и вызвало у Кантора невыразимую досаду.
— Держи, — сказал он, сдергивая плащ и набрасывая на голову ближайшему любителю чужих кошельков и девушек. Ольга за его спиной отскочила на несколько шагов. Правильно, чтобы не мешать. Соображает девчонка, не то что некоторые бестолковые дамы, которые застывают столбом и начинают визжать и метаться, только усложняя задачу своему кавалеру…
Он увернулся от дубинки, отшвырнул ногой еще одного назойливого незнакомца и, быстро развернувшись, полоснул ножом по горлу третьего.
— Девчонку, девчонку держи! — крикнул тот, что выпутывался из плаща.
Кантор снова увернулся от дубинки, сделал выпад, промахнулся и стремительно отскочил к стене. Грабитель с дубинкой и его товарищ с плащом рванулись за ним, а тот, которого он отбросил в сторону, кинулся к Ольге. Ладно, ничего он ей не успеет сделать, сейчас, только с этими разберемся…
Кантор метнулся в сторону, так как противник попытался воспользоваться его же приемом и набросить ему плащ на голову, и, налетев на обладателя дубинки, ударил его ножом в живот. В стороне раздался выстрел, но смотреть было некогда, мистралиец едва успел уклониться и снова отпрыгнуть. Последний противник был вооружен чем-то наподобие небольшого топорика, но довольно увесистого, парировать будет сложно… Проще поднырнуть снизу и перехватить запястье… Да и сломать его к хренам, чего уж там. А пока противник вскрикивает и теряет контроль, быстро его добить. И все.
Кантор повернулся посмотреть, как дела у девушки, а то после выстрела что-то подозрительно тихо стало. И удивился в очередной раз, хотя удивляться, собственно, было нечему.
— Чего ты стоишь? — сказал он, поднимая свой плащ и подходя ближе. — Прячь оружие, и пойдем дальше.
— Ага… — растерянно сказала она и сунула пистолет в карман. Прямо так. Ох уж эти испуганные женщины… — Да, конечно пойдем… С тобой все в порядке? У тебя рукав в крови.
— Все в порядке, просто запачкался. Достань оружие и посмотри, ничего ли ты не забыла, а то мне кажется, оно может у тебя прямо в кармане выстрелить.
Кантор наклонился, вытер нож об одежду ближайшего грабителя и спрятал в ножны. Ольга по-прежнему стояла, не двигаясь, и во все глаза пялилась на покойника.
— Что ты так смотришь? — спросил Кантор. — Он уже ничего никому не сделает. Кто тебя учил стрелять?
— Король… — деревянным голосом ответила девушка. — А я его насмерть убила?
Ах вон оно что! Как до него сразу не дошло!
— Это что у тебя, первый? — уточнил он свою догадку. Она молча кивнула. Да, это серьезно… Хоть бы не разревелась… он обнял ее за плечи и повел прочь. — Пойдем, тут по пути есть одна поганенькая забегаловка, купим что-нибудь выпить. Расслабься, ничего страшного не случилось.
— Знаешь, — обиженно отозвалась она, дрожа, как от озноба. — Может, для тебя это ничего страшного… Может, ты это делаешь каждый день… А я только что убила человека.
— Нашла о чем переживать! Знаешь, что бы он с тобой сделал, если бы ты его не убила?
— Догадываюсь.
— Вот то-то. Не переживай и не бери дурного в голову. Я тоже когда-то начинал. После первого десятка все это проходит.
— Спасибо, — с убийственным сарказмом ответила она. — Уж не полечиться ли мне прямо сейчас?
Кантор засмеялся и стиснул ее плечо. Ничего, нормально. Похоже, обойдется без истерики.
— Ты отличная девчонка, — сказал он. — С чувством юмора у тебя проблем нет.
Она вздохнула и прижалась к нему чуть крепче.
— Пойдем в твою забегаловку. Надеюсь, там к нам никто не прицепится?
— Да нам с тобой никто не страшен! — снова засмеялся он и вдруг поймал себя на странном желании остановиться и… Да нет, не может такого быть. Что это с ним, в самом деле!
«Может-может, — сказал внутренний голос. — Не выпендривайся, остановись и немедленно обними девушку как следует. И поцелуй. Хочешь ведь».
«Не дождешься!» — огрызнулся Кантор.
— Почему ты замолчал? — спросила Ольга. — Не молчи, говори что-нибудь. А то мне становится страшно.
— Не бойся, — сказал он и остановился.
Повернул ее лицом к себе и обнял. Она тут же прижалась к нему, уткнувшись лицом в его плечо.
«О небо, что я делаю, — подумал он, чувствуя, что реагирует на это так же, как любой нормальный мужчина, две луны не видевший женщин. — Только не это, только не посреди улицы… Только не я! Этого не может быть! Ну, славная девушка, симпатичная, необычная, но это же не причина, чтобы вот так, ни с того ни с сего, после стольких лет вдруг вспыхнуть таким желанием, что того гляди пуговицы со штанов поотлетают… Да скольких таких славных и симпатичных он даже не заметил, проходя мимо, сколько их ушли несолоно хлебавши после напрасных попыток с ним заигрывать, и вдруг… проснулся, спящий красавец! Нашел время! И, что самое ужасное, она ведь это чувствует, просто не может не чувствовать, как раз в нужном месте прижалась… Чувствует и продолжает прижиматься! Не понимает, что из этого может выйти? Или… хочет, чтобы так вышло?»
