– Дайте попить, а то так есть хочется, что даже переночевать негде, – хихикнула я.
– Конечно, найдем что-то подходящее, – улыбнулась в ответ женщина. – Но сначала я вас всех отмою. Сейчас придет Ондрий и натаскает воды. А вы пока отдыхайте.
– Ну и долго мы еще будем отца ждать? – наморщил нос мальчишка. – Сами натаскаем. Не маленькие. Мы с леди Даянирой переглянулись, пряча совершенно одинаковые улыбки.
Накупавшись, я переоделась в простое, но крайне удобное платье. В комнате, которую мне выделила леди Даянира, уже во всю кипела работа – сама хозяйка, девушка лет двадцати, да мелкая егоза, похожая на графиню, разбирали кучу шмотья, сваленного на кровати. Рядом, на столике, лежали ножницы и целая коробка всевозможных ниток, ленточек, тесемочек и прочей ерунды, так милой женскому сердцу. Посмотрев на замотанное вокруг моей головы полотенце, они потупили удивленные взгляды.
В общем, следующих часа-полтора мы развлекались чем-то напоминающем детскую игру для девочек «Одень Лиску». То есть на меня примеряли, что ни попадя, спорили, снимали, снова одевали, что-то делали, опять одевали, снимали…. И так до бесконечности. Женщины получали удовольствие от этого занятья, и только я, стоя на табуретке в одной маленькой сорочке и шортиках, которые здесь за нижнее белье, упорно мечтала скрыться в неизвестном направлении.
В итоге мне достались мягонькие штанишки из тонкой замши цвета молочного шоколада, удобные шароварчики темно-зеленого. А еще целую кучу блузок и даже кожаную курточку. Но отдельное спасибо за то чудо, в которое я вцепилась, едва заметив. Это оказался корсет с удобной передней шнуровкой. Что самое интересное, он великолепно держал грудь, как неплохая замена современного земного белья, и при этом вполне позволял дышать и даже активно двигаться.
– Откуда у вас такая прелесть? Моему восторгу просто не было предела.
– В юности я была большой модницей и любила побаловать себя необычными вещичками, – заявила леди Даянира, чуть краснея. – Это в графствах мне было в таком не походить. А вот в Остаре, где я училась в институте благородных девиц, это было последним писком моды.
– Из всех писков моды белые тапки – самый последний, – холодно заявила я, слезая с табурета. – Мне хочется отдохнуть. Давайте продолжим завтра.
– Конечно, Лисавета, – погрустнела графиня. – Я… я чем-то обидела тебя?
– Нет, что вы. Усталость последних дней, наверное, сказывается.
Женщины подобрали все то, что не подошло и недомерянно, и вышли из комнатки. А я стянула проклятый корсет, да и все остальное, заворачиваясь в простыню.
Слезы из глаз покатились сами собой. Но у меня даже сил не было их сдерживать. Просто сидеть, обхватив себя за плечи, и тихо ронять соленые капельки на белый хлопок.
До чего же абсурдная ситуация. Находиться в доме его бывшей женщины, матери его сына, улыбаться, принимать ее старую одежду, которую, возможно, касались его руки, и понимать, что это все… никогда не будет. И эта прекрасная женщина, похожая на ангела милосердия, и обаятельный мальчишка, они были отвергнуты им. И я… жестоко выкинута из его жизни, лишенная права даже на жизнь. Недостаточно хороша.
Однажды я попыталась поцеловать его… вот только кто мне даст. Это ведь не входило в его планы… Да неужели он так разборчив, что не мог немного потерпеть поцелуи так ненавистной им дуры, отважившейся привязаться, поверить в сказку? И в него.
Хватит, хватит, хватит думать о нем. Хватит терзать себя по тому, кого никогда и не было. Лишь маска друга, сброшенная в первый же удобный момент. А она была мне так дорога. И ты, Рейвар, был мне дорог. Я крепче сжала свои плечи и заскулила: Мне было больно, было сладко Смотреть в глаза твои и петь О счастье быть домашней шавкой, Что ты привык во мне терпеть.*
Поверх моих рук, судорожно стискивающих плечи, легчи чужие, теплые и очень красивые. Длинные музыкальные пальчики, рядом с моими, совершенно обычными, да еще и с пообкусанными ногтями.
– Успокойся, девочка. Тш-ш, ты в безопасности, здесь никто не причинит тебе зла.
– Я бы не зарекалась.
– Кто тебя обидел? – заглянула мне в глаза леди Даянира.
– Жизнь. На всю голову.
– А ну прекрати так говорить! Ты умненькая девочка, я же вижу. Но, наверное, доверчивая. Тебе кто-то сделал плохо? Расскажи, может, я помогу.
– Не хочу, – упрямо тряхнула я рыжей гривой, стараясь отвернуться.
Вместо попыток развернуть меня к себе, графиня осторожно дотронулась до левого плеча.
– Это ведь не от когтей грифона? – спросила она, пробегая пальцами по полоске розовой кожи от ключицы и до плеча. – Тебя мой брат обидел?
– Не больше чем я его, леди. Ваш брат мертв. Она глубоко вздохнула.
– Этого следовало ожидать. Доигрался. Наши женщины очень мягкие и нежные. Но ведь ты сильная, правда? Иначе бы мой сын так не восхищался тобой. Он рассказывал мне, что впервые увидел женщину, которая не бежит от опасности, а становится к ней лицом. Я рассмеялась.
– Последнее время я только и делаю что бегу. Отовсюду. Прочь.
Мелкий озноб перешел в тяжелую, липкую дрожь. Закутавшись в одеяло, я легла на постель, поджав под себя ноги и хвост. Почему-то именно его тепло было для меня важнее всего сейчас. Воплощение всех бед.
– Оставайся у нас. Здесь тебе некого бояться.
– Это вам только кажется, – неприятно усмехнулась я.
А леди Даянира, сидящая рядом, и поглаживающая меня поверх одеяла, поджала губы.
– Последние дни столько суеты. Я еще по наивности надеялась, что это из-за ярмарки. Но ведь нельзя вечно обманывать саму себя. И если Барталамео мертв, то… нас ждет война. Хорошо, что люди Рейвара успели подойти, – натужно улыбнулась она.
Я вздрогнула, не в силах сдержаться. Да, его команда где-то в графстве – веселые, знакомые, смертельно опасные парни. И сам Рейвар недалеко. А я рядом с женщиной родившей ему сына. По щеке скатилась слезинка, которую я так хотела скрыть. Рука Даяниры застыла на моем предплечье.
– Последние полтары декады он не вылезал из Гнезда Грифона, словно привязанный. Оправил Нейллина к нам, а сам лишь пару раз появился, хотя обычно пытается каждую секунду свободного времени с ним провести. А потом начал носиться как ужаленный по всему графству. Ты… – ее голос сорвался, – ты была там это время? Что я могу сказать? Нелли повезло с матерью – умная женщина. Просто кивнула, пряча лицо в складках одеяла.
К моей радости леди больше ни стала ничего говорить, только сидела рядом и гладила меня по волосам. Потом она дала мне стакан теплого молока с медом, словно знала, что я люблю и то и другое, особенно вместе. Уложив меня обратно в постель, Даянира, осторожно накрыла одеялом съеживающееся от внутреннего холода тельце и, продолжая гладить по голове и плечам, начала что-то напевать. Совсем разомлев, я довольно быстро уснула.
