А еще раньше в наш мир пытались проникнуть несколько Гончих Хаоса. Кто их послал – не известно. Рыцари уничтожили их еще на рубеже Броселианда, но кое-кому все же удалось пройти заслон. Одной из таких Гончих стал легендарный Жеводанский Зверь. До него тоже в конце концов добрались, но Гончие успели зачать потомство. Гены этих… существ распространились среди волков и собак. В обычном состоянии эти гены дремлют, но иногда дают о себе знать. Волков теперь мало, зато бродячих собак куда больше, чем хотелось бы.
Экскалибур чувствует даже малую примесь Хаоса, как лоза в опытных руках чувствует воду глубоко под землей. Ланселот давно уже определил, что к стае в городском парке прибилось несколько потомков Жеводанского Зверя. Потому они и пропадали непонятно куда. Наследственность. Да, они выродились, и теперь с виду это обычные псы. Да, они вряд ли способны убить человека… в одиночку. Ничего не меняет.
Кукушкин собак не любил, но поднимать на них руку, тем более Экскалибур… Видя это, рыцарь перед самым выходом провел разъяснительную работу. Он раскрыл оруженосцу глаза, насколько опасна для человека встреча с таким вот «Шариковым». А если это будет женщина, а если ребенок? Что, никогда не слышал, как нападают на детей бродячие собаки?
Только этим нужен не столько человек, сколько его страх. Хаос, он и есть Хаос, даже в собачьих генах.
А, кроме того, сказал Ланселот, ни одному нормальному живому существу Экскалибур повредить не может. В доказательство рыцарь еще в Броселианде неожиданно вызвал меч и воткнул ученику в грудь. Неглубоко, зато наглядно.
Санчо охнул, глядя на торчащее из него лезвие. Но ничего страшного не произошло. Он почувствовал, как в груди щиплет, и только.
Кукушкин поморщился. Рыцарь извлек лезвие.
– В тебе нет силы Хаоса, – сказал Ланселот. – Даже капли темной магии. В противном случае и небольшая царапина привела бы к смерти.
Сейчас, пока они шли, рыцарь всю дорогу молчал. Памятуя, что Экскалибур лучше зря не «светить», Кукушкин то вызывал оружие, то заставлял исчезнуть. Для него это было все равно что нервно щелкать колесиком зажигалки и тут же гасить зародившийся огонек. Совсем без меча он не мог. Ланселот ничего не говорил, глядя на это.
Когда их окружили железные скульптуры, Санчо и вовсе перестал убирать свою грань метамеча. А потом он услышал глухое рычание и остановился.
Ланселот тоже остановился и раскрыл свой Экскалибур. Кукушкин все никак не мог уложить в голове, как это они пользуются вдвоем одним и тем же оружием. Но сейчас все его внимание привлекла собака, чей силуэт вырисовывался в темноте. Санчо подумал, что увидит горящие глаза.
Не увидел. Рыкнув еще, собака тут же ретировалась.
Издалека донеслось тявканье. Затем вой.
– «Тут поднялся галдеж и лай, и только старый попугай громко крикнул из ветвей…» – тихо пропел себе под нос Ланселот. Кукушкин не слышал такой песни. А рыцарь оборвал свой вокал на полуслове и приказал: – Сейчас разделимся.
– Чего? – Кукушкин едва не выронил Экскалибур.
Вернее, чуть было бессознательно не отпустил его в то неведомое измерение, откуда меч всегда появлялся.
– Разделимся. Я направо, ты налево. Хотя нет, лучше ты стой, а я буду их выгонять на тебя.
Оруженосец живо нарисовал в воображении стаю огромных псов со светящимися мордами, как у собаки Баскервилей, – и все они летели к нему. Летели по воздуху, потому что одним прыжком могли преодолеть несколько десятков метров.
– Да не трусь ты, – сказал Ланселот. – Они меча твоего боятся как огня. Инстинктивно. Знают, чем дело кончится. Потому их и надо загонять, а то разбегутся.
Но загонять не пришлось. Ланселот успел сделать всего несколько шагов от застывшего с мечом Кукушкина, когда впереди загорелся фонарь. Он горел неживым синеватым огнем, как тот, что Санчо видел в ночь, когда встретился с Ланселотом.
Сам Ланселот, отлично знавший, что бывает дальше, мгновенно принял стойку и приготовился атаковать.
Но фонарь высветил не три фигуры, как тогда, а всего одну. И то – не фигуру, а фигурку.
– Эй, рыцари! – крикнула фигурка. По крайней мере, Санчо уверен, что именно она.
Голосок, кстати, был женский. А если совсем честно, даже не женский, а девчоночий.
– Что надо? – невежливо отозвался Ланселот.
– Лучше валите отсюда, – не более церемонно ответила фигурка.
Ланселот выдержал паузу. Санчо понял, что тот выискивает, не скрывается ли в темноте кто-то еще.
Вокруг, действительно, слышалось многоголосое рычание. Кажется, все собаки парка собрались, чтобы дать решительный отпор агрессорам. А возглавляла эту стаю здешняя Маугли.
Кукушкин заметил в темноте точки собачьих глаз. Как будто к назревающей драке слетелись какие-то осенние светлячки – и прилетали они парами.
Что-то явно шло не по плану.
Рыцарь тем временем немного опустил меч.
– Чем обязаны? – спросил, обращаясь к фигуре.
– Не ваше тут место!
– Вот как? – Ланселот опустил меч еще ниже.
Кукушкин посчитал это хорошим знаком: напряжение рыцаря в его глазах равнялось уровню опасности.
– Благородные доны уже не могут посетить городской парк? – сказал Ланселот.
Санчо видел только его затылок, но был уверен, что на лице наставника сейчас обычная ухмылка.
– Вы же не пиво пить сюда пришли, – в тон рыцарю ответила фигурка.
И вдруг Санчо ее узнал. Он ни разу не слышал этого голоса, потому что раньше не разговаривал с его обладательницей. А может, и разговаривал, но не запомнил, как звучит голос. Да и что это мог быть за разговор – так, скорее всего несколько фраз на перемене. Может быть, Санчо задумался и налетел на нее в коридоре, а она взяла и огрызнулась.
Нет, Кукушкин узнал ее, когда девчонка, пикируясь с Ланселотом, сделала еще шаг вперед и свет фонаря наконец-то высветил ее лицо. Но даже и здесь Санчо вряд ли сразу точно мог бы сказать, кто это, пока в широком конусе света не блеснул пирсинг.
– Конечно, не пиво, – согласился Ланселот, – мы же благородные доны, как я уже сказал. Наше почтение даме!..
Рыцарь слегка поклонился.
– Оставьте себе свое почтение! – парировала дама.
Кукушкин увидел, что в свете фонаря у нее блестит не только пирсинг – в руке девушка сжимала, кажется, рапиру. И вовсе не спортивную.
– Я знаю, кто это, – шепнул Санчо Ланселоту.
– Откуда? – тихо спросил рыцарь, не поворачивая головы и не сводя взгляда с дерзкой воительницы.
– Она в нашей школе учится. Это Вика Петрова из 11 «А».
– Ни о чем не говорит, – сказал Ланселот оруженосцу, а затем снова повысил голос, обращаясь к Петровой: – Может быть, мы хотя бы представимся друг другу, леди?
