Однако Санчо рано торжествовал победу. Кто-то вцепился ему в икру левой ноги, подкравшись сзади. Санчо даже заорал от неожиданности, а потом с остервенением замахнулся на противника. Отважный диверсант, пробравшийся в тыл, – им оказалась мелкая дворняга, явно помесь с кем-то породистым, только непонятно с кем, – был не лыком шит. Не стремясь закрепить успех, дворняга с заливистым лаем тут же пустилась в темноту, и Экскалибур не оставил даже царапинки на ее хвосте.
– Сволочи! – выдохнул Санчо, но стал вести себя осторожнее.
На несколько секунд он по-настоящему испугался. Вдруг гены Хаоса теперь проникнут и в него. Ведь человек, которого укусил оборотень, сам должен стать таким же. Кукушкин отбросил эту дурацкую мысль подальше, но она, как те же парковые собаки, не желала убираться прочь, а словно ходила вокруг и скалила зубы.
Прихрамывая, Кукушкин двигался к Ланселоту. Занятый борьбой с собаками, он не видел, как рыцарь фехтует с Морганой. Но сейчас успел застать самое интересное.
Наставник Кукушкина ловким приемом выбил рапиру из руки ведьмы. Санчо помнил, как Ланселот показывал и ему этот трюк. Эффектное, чуть ли не театральное вращение клинком, когда рукоятку просто вырывает из пальцев, даже если указательный пропущен в специальное кольцо. Вика на это попалась.
Ланселот опустил лезвие своего Экскалибура и что-то сказал Петровой. Кукушкин не расслышал слов, но вполне мог себе представить, что это было: «Теперь поговорим?»
Санчо заметил, что как только Вика лишилась оружия, псы тут же отступили. Слышалось только рычание, кое-кто лаял.
Ведьма покачала головой в ответ на предложение Ланселота и попятилась. Рыцарь шагнул к ней, сохраняя дистанцию. Викина рапира улетела на приличное расстояние – в один прыжок не покрыть. Но Петрова и не собиралась прыгать. Казалось, она и не хочет поднимать меч. Пятясь, Вика схватилась рукой за ближайшую абстрактную скульптуру. Санчо показалось, будто она оступилась и сделала это, чтобы не упасть.
Он увидел, как Петрова закрыла глаза.
А потом скульптура ожила.
Эта груда переплетенных металлоконструкций чем-то напоминала паука. Или осьминога. Нет, все-таки паука – угловатые сочленения больше походили на паучьи лапы. Одна такая лапа легко сбила рыцаря с ног.
Санчо остолбенел. Зато Ланселот рывком вскочил, мгновенно вызвал сверкнувший Экскалибур и бросился в атаку на оживший металл.
Скульптура вела себя не как оборотень. Она не пыталась уклониться от меча. А зря. Удары нематериального Экскалибура высекали фонтанчики искр, как будто Ланселот орудовал сварочным аппаратом. Гигантский механический паук, как Шелоб эпохи хай-тек, грузно осел и перекосился.
Все это заняло несколько секунд. Кукушкин даже толком не успел прийти в себя от удивления. Ведьма Петрова тем временем успела отбежать к другой скульптуре и дотронуться до нее. Это произведение было куда менее абстрактным и куда более человекообразным, чем предыдущее. Словно человек, сваренный из арматуры, только вместо головы у него был не то ржавый трансформатор, не то другой отслуживший свое электроприбор.
Кукушкин сразу же окрестил этого нового голема трансформером. Он увидел, как скульптура двинулась на Ланселота. Но этот трансформер оказался умнее паука. Может, все дело было как раз в том, из чего сделали голову. Во всяком случае, биться с ней для рыцаря оказалось делом куда более нелегким. Скульптура уворачивалась от ударов, сама держала дистанцию, норовя захватить противника длинной арматурной ручищей.
Вика Петрова тоже не теряла времени даром: бросилась оживлять третью статую. Та была устроена проще – некий феерический железный стул с замысловатой спинкой. На этом стуле многие привыкли фотографироваться. Но теперь, от прикосновения Петровой, стул ожил и на всех четырех ножках, как заправский скакун, ринулся на подмогу трансформеру.
И вот тут Санчо ожил сам. Прихрамывая, он побежал к Вике, пока та не натравила на Ланселота все подряд, включая карусели и колесо обозрения. На собак он уже не обращал внимания, отмахиваясь от них, словно от злобных июньских комаров. Видимо, чувствуя это его новое состояние, те даже не сильно нападали, а скорее бежали где-то вне зоны досягаемости лезвия и тявкали, как моська на слона.
Петрова заметила Санчо. Оживив стул, ведьма добралась до своей рапиры.
Кукушкин остановился, направив на Вику острие Экскалибура.
– Не хочу я с тобой драться, – честно сказал он без всякого приветствия.
Где-то в стороне раздавался звон: Ланселот работал против двух противников.
– А я хочу, – в тон Санчо ответила Вика-Моргана.
– Я с девчонками не дерусь… – реплика у Санчо вышла какой-то нетвердой.
– Научишься, – безжалостно сказала Моргана. – Есть у кого.
– Как ты их оживляешь? – Санчо понимал, что мелет какую-то ерунду, но остановиться не мог.
– Уметь надо.
Они с Морганой кружили друг напротив друга. Санчо помнил, как Ланселот показывал ему, что когда-то давно фехтовальщики изучали магические круги, внутри которых нужно было особенным образом шагать, чтобы занять выгодное положение относительно противника и нанести неотразимый удар. Это было старинное несовершенное искусство, и даже средний фехтовальщик более поздних времен легко бы справился с мастером клинка, практикующим такую систему. Но сейчас Кукушкину показалось, что они с ведьмой ходят как раз по кромке такого магического круга. И если сделать первый шаг, то в дело вмешается магия. А в магии Санчо был не силен.
– Нападай ты! – сказал он наконец.
– Как хочешь, – Моргана сделала выпад.
Санчо парировал, как учил его Ланселот. Но в ответном выпаде специально увел свой клинок в сторону. Он знал уже по себе, что лезвие Экскалибура не способно причинить вреда обычному человеку. Но кем была Моргана?
– Боишься, – констатировала Петрова.
Санчо разозлился и сделал выпад, целя в нее. Моргана отбила атаку, неожиданно скользнула вперед и схватила противника за запястье. Кукушкин не понял, что она сделала, но через секунду хлопнулся на землю. Прямо над ним оказался фонарь, который светил теперь в лицо, как лампа в кабинете злого следователя. Удар спиной оземь на мгновение вышиб из Санчо дух, и Экскалибур, разумеется, исчез.
Кукушкин, удивляясь своей прыти, тут же перекатился на живот, а затем вскочил. Он начал снова вызывать Экскалибур, но не успел. Нога Морганы, обутая в высокий ботинок, ударила ему в грудь. В голове неожиданно вспыхнуло французское название удара, – «шассе-круазе», – а дальше Санчо уже снова падал на спину под укоризненным взглядом фонаря.
