— Тебе не следует так говорить!
— А как по-вашему, легко мне жить, имея такую внешность? — пробормотала она. Доктор умолк.
— Ну что же, мне надо собираться домой, — заключила Тува. — Я совсем по-другому представляла себе путешествие в прошлое.
Доктор стоял, повернувшись лицом к окну.
— Признаюсь, твой случай меня заинтересовал. Из того, что произошло, можно сделать следующий вывод: ты должна была родиться давным-давно еще, только этому помешали. Но что ты имела в виду под словом «проклятые»?
— О, это длинная история. Над одной из ветвей моего рода, который называется Люди Льда, тяготеет проклятие. Оно распространяется и на меня, впрочем, вы это и сами видите.
Доктор молча постоял, затем повернулся и подошел к ней поближе.
— Может быть, нам попробовать еще раз, один только раз? XV век?
Тува, которая уже было села, опять забралась под одеяло.
— Ну хорошо. Только это последний раз. И если мне опять не дадут родиться, вы все остановите, ладно? Тут же меня разбудите.
— Обещаю.
Итак, она заново впала в транс. Доктор все время использовал различные приемы, но цель у него была только одна — заставить ее погружаться и погружаться в свое прошлое до тех пор, пока она не окажется в искомой точке.
— Ну, что скажешь? — спросил он, прерывая воцарившееся молчание. Может быть, он опасался, как бы она не уснула?
Прошла минута, другая, наконец Тува глубоко вздохнула.
— Сейчас все иначе.
— Слава богу, — пробормотал он. — Что ты видишь?
— Почти что ничего. — Она слегка улыбнулась. — Потому что здесь чертовски темно. Да еще воняет!
— Чем же?
— Все пропахло дымом от открытого очага, а бревенчатые стены почернели от копоти. Здесь находится еще кто-то. Какой-то… старик?
— А кто ты сама? Сколько тебе лет?
— Много, — ответила она хриплым шепотом. — Я древняя старуха. Вдобавок одинокая.
— Но ты же только что сказала, что там есть кто-то еще?
— Да. И он, и я одиноки.
— Это твой муж?
Тува засмеялась дребезжащим смешком.
— Мой муж? Что за чушь! Это мой племянник.
— Твой племянник? По-моему, ты сказала, он старый?
— Дед, не мели чепухи, — все тем же голосом ответила Тува. — У меня на это нет времени. Я…
Вдруг она отчаянно задохнулась. Что-то подхватило ее и потащило вниз, в головокружительную бездну.
Она вскрикнула. Громко, страшно, душераздирающе.
— Да что же это… Тува? — закричал доктор Сёренсен. — Фрекен Бринк?
Он побледнел.
— Боже мой, она от меня ускользает! Я потерял контроль над моей пациенткой. Такого со мной еще не случалось… О, господи! Что же мне делать? Проснитесь! Проснитесь!
Дипломированный доктор напрочь потерял самообладание и забыл о том, что пациента надо будить осторожно, не торопясь.
Впрочем, Тува не вслушивалась. Она чувствовала, как ее трясут, окликают по имени, но все это словно бы не имело к ней отношения.
Доктору показалось, что в комнате стало гораздо темнее. Как будто сюда прокралось что-то зловещее, из давно минувшего прошлого, и расползлось по углам, и затаилось, и стережет.
Вглядевшись в свою пациентку, доктор попятился.
Лежавшая на диване девушка, медленно открыла глаза.
Лицо ее изменилось. Совсем немного, но тем не менее зримо. Оно чуть увяло, приобрело более злое выражение, в уголках неожиданно ввалившегося рта зазмеилась выжидательная усмешка. Тут глаза у нее закрылись, и она опять впала в транс.
— Тува, — пробормотал Сёренсен. Девушка заговорила. Голос ее изменился до неузнаваемости.
— Я Ханна, — произнес этот новый, жуткий голос. — Колдунья Ханна. Наконец-то мне удалось воплотиться заново. Раз за разом меня душили, едва я успевала родиться. Я долго, долго ждала. Но вот — двадцать два года назад — родилась Тува, и я освободилась из плена. Да, я Ханна, родственница Гримара. Туве не довелось быть никем иным, я ее единственное воплощение с той поры, когда я прозябала в долине Людей Льда. Меня радует, что она пошла по моим стопам.
— Нет, нет, — выдохнула Тува, вернее, та малость, что осталась от ее «я».
Однако протест этот прозвучал очень робко и ни к чему не привел.
В комнате стало еще темнее, еще таинственнее. Доктор Сёренсен потрясение взирал на лежащую перед ним девушку, превратившуюся на его глазах в некое незнакомое существо. Пометавшись из стороны в сторону, он бросился звонить своему единственному коллеге в Осло. Тува осталась одна. Уставив в потолок сияющие глаза, она экстатически зашептала все тем же, старческим голосом, который никак не мог принадлежать молоденькой девушке:
— В Долине Людей Льда зарыт горшок. Я знаю, что он там, хотя я его так и не отыскала. Его надежно охраняет дух нашего повелителя. Зато мне известно, как пробраться к кувшину с Водой Зла. Путь к нему длинен. Его можно назвать окольным путем.
Тува лежала тихо. Прислушивалась к себе.
Снова раздался хриплый шепот, шепот Ханны:
— Мне бы добыть всего лишь каплю этой воды. Тогда мне откроются все страшные тайны мира. И я стану сильнее всех колдуний на свете. Я — в образе Тувы — стану достойным вассалом нашего повелителя. Надо найти истоки. Надо проследить путь Тенгеля Злого обратно во времени — узнать, кто были его отец и мать, что зачали и родили его, этого державного повелителя зла. У Тенгеля Злого нет уязвимых мест. Иначе бы ему никогда не найти тот источник. Но кто знает, может быть, уязвимое место есть у его отца. На нем могут отозваться отцовские злодеяния. Или лучше сказать — добрые деяния?
И снова раздался дребезжащий смех, тот самый смех, что несколько столетий назад так напугал в долине Людей Льда Силье.
Голос продолжал:
— Если я дознаюсь до этого, тогда, быть может, я смогу пробраться мимо его духа в долине Людей Льда. И это знание даст мне возможность на мгновенье усыпить его дух. И я отопью каплю Воды Зла. Большего мне не надо. Больше я и не смогу выпить, ибо я не проходила через трудные испытания в пещерах жизни.
Да! Так я и сделаю.
Я ждала этого сотни лет. Ждала своего возрождения. И вот это произошло…
Мирно улыбнувшись, Тува смежила веки.
В комнату вернулся доктор Сёренсен, нервно бормоча на ходу: «Его нет дома, что же мне делать?»
Тува тут же села на диване, вид у нее был свежий и бодрый.
— Я что, уснула? — весело спросила она. — У меня были довольно странные ощущения!
Доктор почувствовал себя так, как будто бы гора свалилась у него с плеч.
— Слава тебе господи, ты снова в форме.
— А что такое?
— Э-э-э… ты помнишь все, что произошло?
— Произошло? Что-то такое припоминаю. По-моему, я в прошлой жизни так никем и не стала. Каждый раз оказывалась мертворожденной, — не сморгнув глазом соврала Тува, ибо она не хотела говорить о последнем воплощении, о Ханне.
