— А что такое?
— Э-э-э… ты помнишь все, что произошло?
— Произошло? Что-то такое припоминаю. По-моему, я в прошлой жизни так никем и не стала. Каждый раз оказывалась мертворожденной, — не сморгнув глазом соврала Тува, ибо она не хотела говорить о последнем воплощении, о Ханне.
Доктор явно обрадовался тому, что она не сказала больше.
— Да, что касается прошлых жизней, то у тебя ничего не вышло, — храбро соврал он в ответ. — Я весьма сожалею.
— Ничего страшного, — заверила его Тува и быстро с ним распрощалась.
Доктор Сёренсен закрыл за ней дверь со вздохом невыразимого облегчения.
В тот день Тува не вернулась домой, она же предупредила мать, что ее не будет несколько дней. Сейчас это оказалось как нельзя кстати.
Она загорелась желанием отыскать корни Тенгеля Злого. Было ли это собственным ее намерением, или же в ней говорила Ханна, не имело никакого значения.
Она решила, что на этот раз вполне обойдется без помощи доктора Сёренсена.
Это путешествие она предпримет самостоятельно. Она знала теперь все приемы. Знала, как переместить себя назад, в прошлое.
Но… Сперва ей хотелось попробовать еще кое-что.
Если можно странствовать таким вот образом, то, наверное, можно попасть и в иной мир? В Страну теней, которая существует параллельно с реальным миром. Которую населяют призрачные существа. И не только они. Но и все, что возникает в человеческом воображении и является человеку в снах.
Она понимала, что затея эта очень опасна. Хейке выманил однажды призрачный народ в мир людей, и ничем хорошим это не кончилось. А если отправиться в Страну теней самой?..
Подумаешь, это же будет в состоянии транса, на самом-то деле она останется здесь!
Ей безумно хотелось это попробовать. Ведь сейчас она знает, как!
Эту ночь Тува провела в гостинице, однако гостиница — неподходящее место для того, чтобы совершать путешествия в другие миры. Надо придумать что-нибудь получше.
Постой-ка! У Йонатана Воллена в Осло есть маленькая квартирка, там останавливается его жена Лисбет, когда ее вызывают подменить ту или иную медсестру в Уллевольской больнице. Но сейчас Лисбет никого не подменяла, и Туве это было известно. Она может позвонить и…
Да, но ключ от квартиры наверняка у них на вилле на Линде-аллее. Тува бросила взгляд на часы. Она успеет туда съездить, это займет два-три часа, не больше. И Тува взяла такси.
Она относилась к деньгам довольно беспечно. Маме Винни досталось изрядное приданое, а папа Рикард хорошо зарабатывал в полиции. Они никогда не скупились на карманные деньги для своей дочери, а та тратила их направо и налево, в том числе и на совершенно ненужные вещи. Поездка на такси не вызывала у нее никаких угрызений совести.
На вилле у Йонатана, как всегда, царил хаос. У Йонатана было трое ребятишек в возрасте от одиннадцати до тринадцати лет, которые решительно не поддавались никакому педагогическому воздействию. Веселые, живые и невероятно активные, они ни во что не ставили родительский авторитет. Зато они были наделены обаянием и не обнаруживали дурных наклонностей.
Приход Тувы привел их в восторг, ее тут же усадили пить чай. Она с удовольствием согласилась, потому что за целый день не перехватила ни крошки. Дети ели хлеб с вареньем, и Тува последовала их примеру. Хлеб, испеченный Лисбет, был еще горячий — масло так и таяло на ломтях.
За столом председательствовал Йонатан, тридцатипятилетний, необыкновенно моложавый на вид мужчина, любивший порассказать о том, что ему довелось испытать на войне, за что дети постоянно его поддразнивали.
— Я недавно говорил с Бенедиктой, — сообщил он Туве. — У нее был разговор с Хейке…
Никого из сидящих за столом не удивило, что Бенедикта беседовала с духом своего предка, своим духом-покровителем.
— Есть какие-нибудь новости? — спросила Тува.
— Никаких, кроме того, что час близится. И что в битве примут участие пятеро ныне здравствующих.
— Я знаю. Натаниель, я, Габриэль и Ганд. А вот пятого ни разу еще не назвали.
— Верно, Бенедикта только что узнала его имя. Это Эллен Скогсрюд.
«Черт!» — подумала Тува. А вообще-то говоря, она ничего больше не имела против Эллен. Весь ее гнев был обращен теперь против Натаниеля. И потом, какое это имеет значение? Она не примет их сторону, когда придет час возмездия. Если только он когда-нибудь да придет.
— Я всегда вам немного завидовал, — с мечтательной грустью произнес Йонатан. — Мне бы следовало быть с вами, ведь никто не будет отрицать, что у меня колоссальный военный опыт…
Тут двое младших наперебой закричали:
— Папа, а что ты делал на войне?
Йонатан совсем позабыл, что это довольно-таки ироническое название фильма; воодушевившись, он открыл было рот, чтобы вновь поведать о том, что же он делал на войне. Однако его опередил старший его сын, Финн, затянув марш, который насвистывали назло японцам военнопленные в фильме «Мост через реку Квай». Ведь союзникам было отлично известно, что японцы знают слова этого непристойного, оскорбительного марша. Финн весело, во весь голос пел:
Hitler — has only got one ball,
Gering — got two but very small,
Himmler — has got some sim'lar,
but poor Gebbels — has got no ball at all.
— Ox уж эти дети! — принужденно рассмеялся Йонатан. — Но я сам виноват. Это же я их научил — в минуту слабости. О чем горько теперь сожалею.
Одиннадцатилетняя Гру, обладательница конского хвоста и множества пышных нижних юбочек, спросила:
— Тува, а почему ты всегда ходишь в длинных брюках?
— Потому что наш Создатель не удовольствовался тем, как я выгляжу. И дал мне еще в придачу безобразные ноги.
— И вовсе ты не безобразная, — сказала Гру. — Просто не такая, как все. Это же здорово, а?
— По-моему, ты даже очень ничего, — сказал средний, Уле.
— К тому же ты умеешь колдовать, — благоговейно добавил Финн.
«Благослови вас Бог, дети, — подумала Тува, — я этого не забуду».
Подумать только, как много значат даже незамысловатые комплименты! Тува настолько к этому не привыкла, добрые слова пролились на ее душу как благодатный дождь на выжженный зноем луг. На сердце у нее потеплело, она почувствовала, как к горлу ее и глазам подступают слезы.
— Да бросьте вы! — фыркнула она, ибо тот, кому никогда не делали комплиментов, принимает их не иначе как сопровождая грубоватыми, даже уничижительными комментариями по своему адресу. — Скажи-ка, Гру, как бы я выглядела, если бы вырядилась в такие же юбочки?
Гру наклонила голову набок и призадумалась.
— А почему бы и нет? Ты когда-нибудь пробовала?
— Моя мама попробовала двадцать лет назад — и бросила. Понимаешь, ей хотелось наряжать меня как куклу, в разные там кружавчики и оборочки. А люди начали говорить, что с виду я настоящий обменыш. Нет, в брюках оно лучше всего. И вдобавок практичнее.
